«Знай, что если, будучи здоров, ты живёшь на чужой счёт,
то поедаешь достояние бедных и немощных».

Св. Антоний Великий

«Надобно поддерживать слабых»

Эта проблема пронизывает всю нашу жизнь, разрушает семьи, общественные институты и целые государства, но внимания ей уделяется намного меньше, чем она того заслуживает. Речь идёт о дармовщине и об отношении к ней.

Помню, как один уважаемый руководитель, много помогавший Церкви, как-то иронично обронил, глядя на епархиальное руководство: «Рождённый брать давать не может».

Увы, он исходил из своего собственного неудачного опыта, впрочем, о некоторых священниках был самого высокого мнения. Слава Богу, примеров замечательной щедрости православных людей очень много. Мне не нужно выходить из дома, чтобы наблюдать один из них. Из окна можно видеть, как во дворе Кылтовского подворья кормят бездомных и нищих. Без конца принимает у себя в скиту отверженных игумен Игнатий (Бакаев). Даже среди людей, помогающих нашей редакции, есть небогатые батюшки. Я уже не говорю о бесчисленных прихожанах, жертвенно помогающих Церкви, несмотря на скудость своих средств.

При этом трудно не признать, что идея «нам должны» популярна среди части духовенства и активистов-мирян. Не стану особо углубляться в горькие примеры, свидетелем которых был лично. Но скажу всё-таки, что всегда меня удивляло, как мало платят певчим даже в богатых соборах и другим труженикам на ниве церковной. Про дорогие машины, купленные на пожертвования, и говорить нечего – притча во языцах. Один мой знакомый батюшка из беднейшего прихода как-то взялся за жестяные работы – крыши крыл, в том числе у более состоятельных священников. И пожаловался, помню, что не все они ему за труды заплатили. Настолько привыкли к дармовщине. Хорошего, повторюсь, я видел намного больше. Но вот беда – люди, стоящие вне церковной ограды, чаще видят наши слабые стороны.

Как следствие, много лет можно наблюдать отлив от Церкви благотворителей, теряющих веру в то, что их деньги пойдут на благое дело. Я не хотел бы голословно обвинять в скупости наших архиереев, замечу, что в каждой епархии есть социальные отделы, где трудятся хорошие люди, которые делают всё, что возможно, но о них, как правило, мало что слышно. Церковь не смогла занять место главного попечителя страждущих и обременённых в России, что сильно сказывается на отношении к нам, православным, со стороны общества. Очень сильно.

А ведь всё это началось не вчера. До революции дела обстояли столь же печально. Оправдывались тем, что государство ещё при Петре Великом, а затем при Екатерине ограбило Церковь, отняв почти все земельные владения. Не из чего стало помогать. Но мы знаем, как святой Иоанн Кронштадтский не мог донести до дома зарплату, а иной раз возвращался и без сапог, пожертвовав кому-то. И народ это оценил – к нему потекли миллионы рублей, позволившие святому батюшке стать едва ли не крупнейшим благотворителем в стране. Идея, что ему кто-то должен, была праведному Иоанну совершенно чужда. Наоборот, это он, как истинный христианин, должен был всем и каждому.

Этот вопрос волновал Святую Церковь с первых лет её существования. Неслучайно апостол Павел зарабатывал на жизнь тем, что делал из козьей шерсти палатки, плащи, одеяла. Именно он сказал однажды: «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь».

Рембрандт Харменсван Рейн. «Апостол Павел»

Свою позицию святой Павел однажды сформулировал кратко, но очень ёмко:

«Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал: сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии. Во всём показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: “Блаженнее давать, нежели принимать” (Деян. 20, 35)».

Это слова величайшего миссионера из всех, что знало человечество. И если мы по-прежнему намерены обращать народы России в православие, их стоит выучить наизусть. Идея, что нам должны, а не мы, наносит больше вреда Церкви, чем все современные богоборцы, вместе взятые.

Четыреста сиклей

Сегодня мы видим, как разрушаются патриархальные представления о труде, о том, что ты должен зарабатывать, а не брать в долг или в дар. Вспомним одно место в Книге Бытия, где Авраам, потеряв жену Сару, начал искать место для её погребения: «И отошёл Авраам от умершей своей, и говорил сынам Хетовым, и сказал: я у вас пришлец и поселенец; дайте мне в собственность место для гроба между вами». Сыновья Хета предложили Аврааму лучшие погребальные места даром. Один из них, Ефрон, предложил своё. Авраам же, поблагодарив за их доброту, отказался взять землю в подарок, уговорив принять четыреста сиклей серебра. Отчасти он сделал это по любви, чтобы не наносить удара по имению богобоязненного человека. Отчасти из благоразумия, ведь наследники Ефрона едва ли смирились бы с потерей участка.

Авраам покупает поле у хеттеянина Ефрона (изображение с сайта moshiach.ru)

Это, кстати, был не первый случай, когда Авраам отказался от дармовщины. Прежде он так же, но по другой причине, отверг дары царя Содомского. Оказаться чем-то обязанным содомлянам было весьма опасно. В связи с этим вспоминается, как протоиерей Валентин Кобылин из Красноборска, что в Архангельской области, наотрез отказался как-то принимать пожертвования от торговцев палёной водкой и других губителей народа. Даже объявление, помню, в храме повесил, что брать у таких деньги не будет, ведь это, во-первых, что-то вроде отпущения нераскаянных грехов получится. А людям какой пример? Да и становишься вроде как что-то должен злодеям.

Если нужда твоя не столь велика и ты сам с нею в состоянии справиться, беги от того, что не заработал своими руками. Вот урок, который преподают нам и Священное Писание, и опыт, и здравый смысл. В психологии существует понятие обесценивания того, что досталось легко. К сожалению, телевизор учит обратному.

О дармовщине в экономике

Как мы к этому пришли? Однозначного ответа не существует. У каждой страны был свой путь.

В Советском Союзе очень многие люди работали не за страх, а за совесть, но государство всё меньше с нас спрашивало и всё больше давало. В 1970-е установились благоприятные для нас цены на нефть. Шальные деньги что-то очень сильно изменили в нас. Сначала благодаря доставшимся нам даром подземным богатствам страна сильно поднялась, но когда нефть резко подешевела, начался ропот, что нам сильно недодают, наверное, потому, что руководители сами жируют благодаря спецраспределителям.

Очень сильно ослаб и контроль на предприятиях, где люди приобрели уверенность, что голодным не останешься, даже если бездельничать. Лично видел, как всё это происходит. Половина цеха вкалывает, выполняя план, другая половина не делает практически ничего, кто воруя, кто ещё как-то выкручиваясь.

И это на фоне мечты о коммунизме, когда всё в магазинах станет бесплатным. Сама по себе коммунистическая идея напоминает об общинах первохристиан, когда каждый человек начнёт жить, работать, относиться к ближним по-человечески. Вот только как-то так перевернулось это во многих головах во что-то совершенно неподобающее, и родилась мечта о великой халяве, которая ждёт нас впереди. Самые нетерпеливые решили устроить её здесь и сейчас. Так разрушался фундамент, на котором стояла страна.

Люди всё меньше хотели работать и всё больше надеялись получить блага если не даром, то явно не по труду. Обрушение СССР застало нас врасплох. Мы словно разом лишились родителей, которые нас опекали, кормили, заботились о нас.

В начале девяностых я подумывал о работе на одной киностудии. Получив задание найти деньги на фильм, за три месяца я выполнил его.

– Двадцать процентов твои! – воскликнул один из руководителей студии и запер деньги в сейф.

После этого мне было предложено возглавить отдел, но пришлось отказаться. Зарплаты хватило бы разве что на то, чтобы снимать жильё. Если бы мне выдали эти двадцать процентов, можно было бы продержаться полгода. Но щелчок ключа в сейфе надёжно запер для меня мир кино. Чтобы было на что жить, пришлось искать другую работу. Кстати, фильм так и не был снят.

Студия располагалась в огромном дореволюционном здании, внутри которого ещё сохранялись следы былой роскоши. Возглавители её отчаянно скорбели по советским временам, когда любая их просьба мгновенно удовлетворялась и деньги текли рекой. Идея зарабатывать самим была им совершенно чужда. Располагая отличной аппаратурой, массой профессионалов, они ухитрялись провалить все заказы на рекламу и проекты, которые им предлагались, не в состоянии были сдать за свою цену пустующие павильоны и так далее. Моя история в этом плане тоже показательна, а сколько их было ещё – Бог весть.

На студии снимали когда-то неплохие фильмы, но жить по средствам не умели совершенно.

Здесь можно вспомнить миллионы тракторов и другой техники, полученной на дармовщину и загубленной колхозами, чудовищные залежи ценных материалов, которыми каждое предприятие запасалось, словно на случай войны, бессчётное множество лишних работников и другие особенности советской экономики, делающие нерентабельным производство.

Как не нужно помогать

Но не следует думать, что другие народы в других странах устроены как-то иначе.

Американский экономист Сеймур Мелман в своей книге «Прибыли без производства» рассказал об истории американского станкостроения, которое производило когда-то не только самые лучшие, но и самые дешёвые станки в мире, выплачивая рабочим самую высокую зарплату. Всё начало резко меняться в 60-е, когда исчезла необходимость бороться за качество и экономичность. Правительственные контракты на заказы военных и космических ведомств начали выдавать компаниям на основе принципа полной оплаты издержек производства. Это давало фирмам сильный стимул к завышению издержек, что поощрялось Пентагоном и экономистами из правительства под предлогом стимулирования экономики. И покатилось станкостроение вниз, дорвавшись до халявы.

В чём-то свою медвежью услугу в этом отношении оказала и Россия. Многолетняя помощь явно не пошла на пользу Украине. Мы изо всех сил старались её задобрить в надежде, что соседка не будет создавать угроз для нашей безопасности. Это была не единственная причина, но довольно существенная. В Германии подсчитали, что Россия в виде списанных, беспроцентных кредитов, прямых инвестиций, поставок оборудования за 23 года независимости проинвестировала Украину на сумму в 250 миллиардов долларов. И многие там решили, что уж если небогатые россияне тратятся столь энергично, значит, найдутся покупатели и получше. Спонсоров, по мнению организаторов майдана, нужно было искать в куда более богатых странах, которые обеспечат приток инвестиций, кредитов, придут и организуют демократические институты.

Молодёжь, движущая сила майдана, имела слабое представление о том, что средства на жизнь нужно добывать трудом. Пожилых грели обещания обеспечить их европейскими пенсиями, что-то пообещали предпринимателям и так далее. Не нужно думать, что мы не так падки на халяву, довольно вспомнить миллионы людей, погребённых под рухнувшими финансовыми пирамидами. Чему-то мы тогда научились, а вот Украину сладкие мечты о дармовщине застали врасплох. И наша вина в том, что так случилось, тоже есть.

* * *

И ведь не первый раз мы наступили на эти грабли. Всё началось далеко не в 91-м году, а ещё во времена СССР, где всячески задабривали и закармливали большинство республик, прежде всего Прибалтику и Грузию, за счёт России и Белоруссии. В Грузии, например, потребляли почти в 3,5 раза больше, чем производили товаров и услуг, а в России, наоборот, потребляли в полтора раза меньше, чем производили. В итоге щедрый трудолюбивый грузинский народ оказался дезориентирован. Появилось немалое число людей, особенно из числа интеллигенции, вообразивших, что они живут лучше русских исключительно благодаря своим великим национальным дарованиям. Чтобы не быть голословным, приведу цитату из известного советского философа Мераба Мамардашвили:

«Мы не хотели принимать эту дерьмовую, нищую жизнь, которой довольствуются русские. Они с ней согласны, мы – грузины – нет. Посмотрите на тбилисские дома, тротуары. Грязные дома, обветшалые ворота, зато внутри благоустроенные квартиры, забитые вещами, высококачественной импортной аппаратурой. Русские готовы есть селёдку на клочке газеты. Нормальный, не выродившийся грузин на это не способен».

И началась действительно дерьмовая и нищая жизнь, вдесятеро хуже, чем была. Надо, правда, уточнить, что и москвичи потребляли куда больше, чем производили, и, как оказалось, больше других были недовольны жизнью в СССР. То есть взаимосвязь между дармовщиной и мечтой о переменах к лучшему – самая прямая.

Послушание Адама

На днях заговорили об этом с отцом Максимом Стыровым, священником и учёным-экономистом Коми научного центра АН.

– Как раз сегодня у нас на богослужении читалась Книга Бытия, – заметил он. – Там говорится, как Адаму было благословлено в поте лица добывать хлеб свой. Ещё до грехопадения нашему праотцу был дан сад, чтобы он его возделывал и украшал. Это необходимо для духовного самосовершенствования.

Недавно я спросил у одного сильно пьющего человека, зачем он это делает, ведь у него есть возможность трудиться, есть семья, дом. Он ответил: «От безделья». У него есть способности, но он пишет одну-две научные статьи в год, хотя мог бы намного больше. Получая государственные деньги, может трудиться больше, может – меньше, но раз особо не спрашивают, можно не стараться.

К Богу не движется и находит утешение в бутылке.

Отец Максим задумывается. Вопрос очень трудный ещё и потому, что лишь недавно он начал приобретать большое значение для экономистов. Кризис 2008 года начался с того, что в Америке очень многие люди, купив в кредит дома, не захотели выплачивать за них проценты. Всё актуальнее проблема дармовщины для Европы, где пытались строить социальное общество, но число тех, кто ведёт паразитический образ жизни, растёт столь стремительно, что экономики государств перестали справляться.

Там, правда, коммунизм не строили, но были свои искушения. Как и у нас, на Западе падает ценность труда, растут иллюзии, что всё должно доставаться если уж и не совсем даром, то и без особых усилий. Капитализм, банковская спекуляция, то, что какой-нибудь молодой финансовый менеджер, мало что умеющий, получает больше, чем сотни рабочих, – это разрушает основы нашей цивилизации. Неслучайно всё это сопровождается страшным упадком веры. Вспомним, чему учили святые отцы.

«Тот, кто занят работой, не скоро допустит что-либо излишнее в делах, и в словах, и в мысли, так как вся душа его совершенно предана трудолюбивой жизни», – говорил святой Иоанн Златоуст. Ему же принадлежат слова: «Не станем стыдиться ремёсел и будем считать бесчестьем не работу, но праздность и безделье».

У молодёжи это часто вызывает лишь улыбку. В городах детей очень сложно занять каким-то трудом, что разрушительно действует на их психику. Но самое поразительное – государства вопреки всякой логике, здравому смыслу ещё и потворствуют этому. В Сыктывкаре выдающийся педагог Александр Александрович Католиков создал в своей агрошколе-интернате систему воспитания через труд. Сложилось хозяйство, имеющее 200 гектаров угодий и 2 гектара теплиц. Но его дело было разрушено, так как новые законы запрещают нагружать детей работой.

Александр Александрович Католиков и воспитанники агрошколы

В агрошколе-интернате было время и для труда, и для веселья

Интернат учил детей распоряжаться заработанными деньгами. «Валюта» агрошколы – «католики»

Христианство предлагает совершенствоваться через труд и молитву. Но в Советском Союзе запретили сначала учить детей молитве, а в современной России – уже труду.

На примере детских домов результаты этого видны особенно отчётливо. Только два процента сирот поступают в вузы, а процент тех, кто становится наркоманами, алкоголиками, самоубийцами и так далее, – чудовищен. Я никак не могу с этим свыкнуться, потому что в детстве мне часто приходилось общаться в пионерских лагерях с ребятами из детдомов. В целом они были и лучше нас – детей, имеющих родителей, – и жизнеспособней. Сейчас всё категорически и страшно изменилось.

Мужики и виды на будущее

– Исторически так сложилось, – говорит отец Максим Стыров, – что у нас очень сильно верят в государство, мы ждём, что всё за нас решат, помогут. Я не могу сказать, что государственный патернализм – это однозначно плохо, ведь люди поставлены в разные условия: кто-то болен, кто-то полон сил. И государство должно регулировать, чтобы сильный помогал слабому. Но патернализм может вести ко благу, а может – к разрушению. Большей ответственности хотелось бы.

На эту тему у меня много лет продолжались жаркие споры с другом Валеркой. Он был сторонником идеи: «Государство должно». Но однажды он с повлажневшими глазами рассказывал историю про мужичка из своего архангельского посёлка Рочегда, у которого спина была – сплошной синяк. Сильно пьющий, он зарабатывал на жизнь сбором металлолома, таскал железо на спине. А сколько таких ещё – погибающих, брошенных государством!

– Этот человек вкалывает как может, – отвечаю, – а ведь сколько тех, кто живёт на пенсии матерей и ничего не хочет делать. У нас батюшка в селе решил восстановить храм, предложил мужикам нормальные, в общем-то, деньги за труд, а они только поморщились: «Мало, нам это неинтересно». Пришлось нанять азербайджанцев, которые всё сделали как надо. И сколько таких, как эти мужики!

– Ты не прав, – возразил друг. – Это была разовая работа для них, и ничего бы она в их жизни не изменила. Получили, пропили – дальше что? Государство не должно бросать слабых, нужно создавать для них программы, рабочие места на уровне посёлка, смотреть, куда их можно приспособить.

Вот тут я полностью с Валеркой согласился. Нельзя развращать людей дармовщиной, но и нельзя никого бросать на произвол судьбы. В поисках золотой середины между этими требованиями мы, Бог даст, к чему-то придём. Станет ли поисками этого ответа заниматься государство, тем более современное, живущее от выборов к выборам? Сомневаюсь. Надежда у меня, как и у многих людей, на Церковь. Но тут невольно вспоминаешь латинское присловие: «Врач, исцели себя сам!» Долго же нам ещё исцеляться, но за пределами христианства люди и больными-то себя не сознают. Как и две тысячи лет назад, Господь призывает нас к труду и молитве. Другого выхода из сегодняшнего нравственно-экономического кризиса не существует.

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска