Традиционный настенный календарь на 2018 год, выпущенный нашей редакцией, мы посвятили старинным деревянным храмам Русского Севера. С каждым годом, с каждым месяцем их становится всё меньше. Сегодня специалисты говорят о примерно семиста уцелевших памятниках деревянного зодчества в Архангельской, Вологодской областях и в Карелии, причём очень многие из уникальных сооружений находятся в плачевном состоянии и вот-вот исчезнут с лица земли.

Настенный календарь на 2018 год, выпущенный редакцией «Веры»

Наверно, надо смотреть правде в лицо: остановить этот процесс мы не в состоянии, ведь дереву отпущены свои сроки. Но нужно пытаться как можно дольше удержать старинные храмы и часовенки, потому что их утрата станет нашей непоправимой национальной потерей. Потому и смотрит на нас с календаря с укоризной Ангел, хранитель престола в разрушенном храме, а в руках у него свиток с названиями церквей, что ещё можно спасти.

К счастью, людей, которые это принимают близко к сердцу, в России немало. Одни каждый год приезжают с друзьями из столиц ремонтировать храм в глухой архангельской деревушке и не видят для себя иного способа провести отпуск. Другие стучатся в глухую стену чиновничьего равнодушия, чтобы разрешили им самим произвести крайне необходимые противоаварийные работы. Третьи умеют пробиться на заседания государственного уровня.

Например, буквально на днях на Совете по культуре при Президенте Константин Михайлов, главный редактор прекрасного сайта «Хранители наследия», обратился к руководителю страны, спокойно и взвешенно рассказав о том, почему буксует дело сохранения деревянного зодчества. И лишь в конце своего выступления, волнуясь, что не успеет сказать главного, заговорил горячо и сбивчиво: «Когда у нас церковь 17-го века… принимаются решения на уровне министерства культуры о её перемещении из одного села в другое на расстояние восемь километров и эта церковь перемещается уже третий год, при этом она так и не собрана, а попросту гниёт в трёх местах по дороге, то поневоле встаёт вопрос: а кто отвечает за это всё? Её соберут, видимо, уже в виде новодела. А деньги государственные продолжают на это исправно выделяться…» Михайлов вспомнил ещё один, совсем свежий, пример «реставрации», когда от подлинного здания не осталось ничего, – историю с домом купца Смирнова в Нижнем Новгороде, прозванным в народе «президентским теремком». В 2016-м на одном общероссийском форуме к Владимиру Путину обратилась жительница города с просьбой защитить брошенный местными властями на произвол судьбы памятник архитектуры. Президент на это сказал: «Уверен, что Валерий Павлинович (Шанцев, губернатор. – Ред.) нас услышит и из уважения к нам с вами отреагирует». Вскоре началась спешная «реставрация» памятника, преимущественно ломами, и былое украшение Нижнего Новгорода, с башенками и ажурной резьбой, превратилось в бесформенную груду брёвен.

Особняк в Нижнем Новгороде, который стали именовать «президентским»

«Президентский» особняк после того, как к нему проявила внимание власть

Было бы ошибкой думать, что памятники деревянной архитектуры стали разрушаться по вине нашего нерадения (или, наоборот, усердия не по уму) только в советское и в нынешнее время. И до революции происходило то же самое, вот только самих памятников было намного больше – 80 процентов зафиксированных до революции храмов и часовен исчезли с лица земли. И даже тогда, при изобилии самых разнообразных образцов деревянной архитектуры, художник Билибин после своего путешествия на Русский Север в начале XX века с горечью писал:

«Состояние старинных церквей самое плачевное. Находясь в руках некультурных людей, они вандальски уничтожаются или искажаются “ремонтами” до неузнаваемости. К ним делаются пристройки самого неподходяшего стиля, их грубо обшивают тёсом и затем окрашивают в ярко-белую краску, “чтобы походило на камень”, отламывают галерейки, опоясывающие многие из них, уничтожают богатые высокие крыльца, а, например, в некоторых уездах Олонецкой губернии есть милый обычай оклеивать внутри старинные церкви (из которых многие относятся к самому началу XVII в.) дешёвыми дачными обоями. Иногда, после объезда местности архиереем, десятки старых церквей приговариваются к уничтожению, как ненужный хлам… Ведь знает же духовное начальство, когда оно совершает свои помпезные объезды, значение этих милых старых ветеранов; прекрасно знает, и, точно назло кому-то, даёт свои приказы о том, чтобы всё это сносилось. Бывают исключения. Мне говорили, что есть места, где берегут эти памятники; но, к сожалению, больше мест, где не берегут…»

В одном селе Билибину встретился храм столь редкой красоты, что он пришёл в благоговейный трепет и пожалел, что не великан и не может «взять это милое архитектурное произведение и перенести куда-нибудь далеко, в сохранное место».

И. Я. Билибин. «Погост Юрома на Мезени». Весь комплекс сгорел в 1930-е годы

Со временем у нас появились такие «сохранные места» – музеи-заповедники под открытым небом: в Кижах, в Малых Корелах, под Костромой. Но и тут храмы без должного пригляда подстерегают тлен и разрушение. Костромской музей народной архитектуры, например, окрестили музеем антинародной разрухи…

Тут поневоле вспомнишь снова Билибина и его главный неутешительный вывод из путешествия по Северному краю – что никому древние деревянные сокровища и даром не нужны, как и вообще всё родное, русское. «Полтора человека» искренне интересующихся не в счёт. А ведь уже в наше время даже жители деревень, где на восстановлении храмов трудились ребята-волонтёры, бывало, ругались им вслед: «Да кому она нужна, эта церковь? Тунеядцы!»

И всё-таки есть люди, кому они нужны, старые храмы и часовни, – и не «полтора человека», а намного больше. Кто-то из местных жителей сам, на свои средства, пытается подлатать прорехи в крыше, другие, не считаясь с трудностями, колесят по Архангельской области, чтоб только полюбоваться затерянными среди полей шедеврами и описать их в «Живом журнале». Но больше всего толку от продуманных шагов, когда единомышленники – добрые, сильные и работящие люди – объединяются и неустанно трудятся ради того лишь, чтобы не дать исчезнуть нашему родному наследию (среди успешных волонтёрских проектов – «Общее дело», «Вереница» и фонд «Наследие Севера»).

Церковь Вознесения Господня в д. Пияла. Построена в 1651–1654 гг.

По осени они уезжают в города, с трудом отрываясь от храмов, к которым прикипели всей душой. Но и в городах круглый год стучат топорами и молотками по вечерам после работы. Их попросят из одной мастерской – они подыщут другую. А как потеплеет – снова туда, на Вологодчину, в Поморье… Работают безмездно, притом не ограничиваются архитектурой, но ещё и занимаются с деревенскими ребятишками музыкой, рисунком, языком, помогают сельским библиотекам книгами.

Добрая новость: сейчас, когда пишется эта статья, из мастерской в Москве тронулась в путь на Север, в деревню Осиновская, отреставрированная главка. Всё по науке, как полагается: «Закончили, промаркировали, разобрали, упаковали (получилось 12 мест) и отправили».

Ещё одну добрую весть получили мы от нашей читательницы из Кировской области Т. Ф. Христофоровой, которая давно пыталась добиться разрешения местных властей произвести хотя бы частичный косметический ремонт старинного Никольского храма в с. Сырьяны. Во многие двери она стучалась, пока наконец не получила заветное разрешение. Теперь дело за «малым» – собрать средства на ремонт храма, и тут, надеемся, помогут наши верные читатели, через рубрику «Просьбы о помощи».

Пока болит у кого-то сердце о старинных храмах Севера, они ещё постоят, наши «милые старые ветераны».

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска