Вот что значит эффект неожиданности. Ушёл я в отпуск, чтобы книгу написать. Сроки жёсткие – через месяц уже сдавать: сижу дома, никуда не хожу, телевизор не включаю. Всей головой ушёл в 50–70-е годы, пишу про народного учителя СССР Александра Александровича Католикова. Школьные дискуссии о физиках и лириках, тимуровцы, кружковая работа во Дворце пионеров… Ностальгическое время советского детства. Словно назад вернулся в родную школу. Первая любовь, чистые идеалы, сочинение на уроке литературы на тему дружбы и верности в романе Толстого… Всё же решил включить телевизор: что там, в сегодняшнем мире, происходит? Включаю – на экране трупы в школьном классе.

Случилось это не в России, а в Америке. Но какая разница? У нас вот тоже на днях ЧП было: школьники в Псковской области опоили одноклассницу, раздели догола, сделали «селфи» на её фоне и фото в Интернет выложили. Если так дальше дело пойдёт, то и стрелять друг в друга начнут. А там, в американском колледже, была ещё какая особенность: пришедший туда парень стрелял выборочно. Как рассказали выжившие очевидцы, он сначала спрашивал школьников, какого они веро-

исповедания. Если кто отвечал, что христианин, то убивал.

Первая мысль: почему его не остановили учителя? Убийца ходил из класса в класс, застрелив 15 и ранив около 40 че-ловек, – явно же там были и взрослые люди. Кстати сказать, всё это произошло накануне Дня учителя, который во всём мире, а теперь и у нас в стране празднуется 5 октября.

Представил: а если бы убийца вошёл в класс, в котором учился герой моей книги? Тогда, в 50-е годы, любимый его предмет, физику, преподавал молодой учитель Фёдор Степанович Циома. Он был совершенно слепым, и школьники каждый день после уроков по очереди отводили его домой, причём разрешал он это только отличникам. Зрение Фёдор Степанович потерял на войне: вышел из окопа навстречу пяти танкам и, бросив связку гранат, один танк подбил, но укрыться от вражеского огня не успел – осколками снаряда посекло лицо и выбило оба глаза. Уверен, что, войди убийца в его класс, он и слепой бросился бы на него, чтобы спасти детей.

В школе Католикова среди учителей было много ветеранов войны, включая и директора. Вспоминают, что эти люди давали своим ученикам больше, чем предметные знания. И те, кто учился в 40–50-х, – это особое поколение. А может, тут дело не в ветеранах, а в самом духе времени?

Вторым любимым предметом Католикова была литература. Её преподавала хрупкая девушка Эльвира Николаевна Горюхина. Однажды она принесла на урок пластинку с музыкой Шостаковича, чтобы дети прониклись гармонией классической музыки, а те ничего не поняли. Тогда учительница устроила театр теней – звучит Седьмая симфония «Ленинградская», которую композитор дописывал в блокадном городе, а на белой простыне – тени от пальцев, марширующие полки. Марш, марш… Ритм завораживал, полки солдат уходили в вечность. Было красиво и… больно от пронзительной радости понимания чего-то великого, ради чего люди шли на смерть. Вот эта девушка, тонко чувствовавшая музыку, она бы закрыла своим телом учеников?

Пройдёт много лет, уже распадётся Советский Союз, и пожилая кандидат педагогических наук Э. Н. Горюхина отправится по приглашению в Тбилиси на кинофестиваль. Самолёт туда отменили, и решила она добираться с пересадкой через Сухум. Там, в аэропорту, увидела, как мужчину с ящиком в руках не пропускают на посадку. «Или в багаж сдавайте, или поставьте на ленту, чтобы мы просканировали». – «Я не хочу, чтобы его через рентген пропускали». – «Кого его? Что у вас в ящике?» – «Там мой ребёнок. Его осколком снаряда убило». В Сухуме шла война…

Эльвира Николаевна благополучно добралась до Тбилиси, но не смогла досидеть до конца фестиваля, вернулась назад в Абхазию. В подвалах под бомбёжками ухаживала за ранеными, занималась осиротевшими детьми. А когда началась война в Чечне, поехала туда помогать людям, прежде всего детям… Эльвире Николаевне сейчас за 80, но по возможности она ещё преподаёт. И ныне ученики поздравляли её с Днём учителя. Почему-то мне кажется, что и она, не раздумывая, прикрыла бы их собой от пуль. Такой человек.

Вот именно – человек, а потом уже преподаватель. И когда в 1965 году в нашей стране учреждали День учителя, то имел он не только профессиональное, но и человеческое измерение. В том же 65-м году студент пединститута Саша Католиков ездил заниматься с сиротами в подмосковный детдом. Директором там был его учитель и друг Семён Афанасьевич Калабалин. Был ли он высокопрофессиональным педагогом? Подростком Калабалин возглавлял банду налётчиков, и Макаренко забрал его в свою колонию из камеры смертников (в «Педагогической поэме» он выведен под фамилией Карабанов). Во время войны был разведчиком, поставлял абверу дезинформацию, за что наши наградили его орденом Великой Отечественной войны, а немцы – Железным крестом. В его детдоме воспитанники на приказы отвечали: «Есть!» А с просьбами обращались через: «Разрешите обратиться». За «военщину» Калабалина однажды снимали с должности, а в наше время вообще бы не подпустили к детям. Но дети его любили и выросли хорошими людьми. Много «антипедагогического» усматривали и в методиках самого Католикова, но между тем он был Учителем. Неслучайно в 90-м году настоятель сыктывкарского Свято-Казанского храма пригласил его после литургии выйти на амвон и сказать проповедь о милосердии и любви.

Я не знаю, как там было в американском колледже, есть ли среди убитых преподаватели, пытавшиеся защитить детей. Но в наших школах остались Учителя с большой буквы. Ещё преподаёт моя классная руководительница, которая однажды на мотоцикле разыскивала нас, своих учеников, ушедших в поход без спроса. Не за свою карьеру испугалась, а за нас… Как видно, «учитель» – это не профессия, а служение одного человека другому, что лежит на христианских путях. Низкий вам поклон, дорогие учителя!

Оглавление выпуска     Следующая публикация →