Рубрика • Законопроект •

Глава РК Ю.Спиридонов и Патриарх Алексий II 9 мая возле мемориала воинам-интернационалистам в Сыктывкаре. 1996

Законодательным органам субъектов Российской Федерации разослан для ознакомления и внесения предложений новый Закон о религиозных организациях, принятый в первом чтении Госдумой 10 июля. До 15 сентября все предложения должны быть внесены, а на 25 октября назначено второе рассмотрение законопроекта.

Какие же новшества во взаимоотношения государства и Церкви внесет принятие закона в том виде, в котором он существует сегодня? Об этом размышляет наш корреспондент.

…Очередная годовщина Победы, 9 мая 1997 года. Как стало уже традицией, на организуемый администрациями Сыктывкара и Главы республики возле Вечного огня торжественный митинг соберутся жители города, чтобы поздравить ветеранов. Будут возложения цветов, оркестр, выступит Ю.А. Спиридонов, совершится лития по погибшим воинам… А на следующий день республиканская прокуратура возбудит дело по обвинению Главы республики в нарушении только что принятого Закона РФ “О внесении изменений и дополнений в закон о вероисповеданиях” (таково полное его название). Абсурд?

Конечно! Но ведь закон будет действительно нарушен, ибо в его четвертой статье (п. 4) сказано: “Деятельность органов государственной власти не сопровождается публичными религиозными обрядами и церемониями”. Да в придачу говорится еще, что госслужащие не могут использовать свое служебное положение для “формирования того или иного отношения к религии”. Стало быть, вовремя успел Глава освятить свой рабочий кабинет – до вступления в силу нового закона. Ну а совместное присутствие на всяких презентациях и различных торжествах придется теперь отменить, ведь это не что иное, как “формирование отношения” (положительного) к православию, – нарушение закона.

Как известно, закон силен и действенен лишь тогда, когда устанавливает “правила игры”, а не навязывает “свою игру”. При попытке навязать обществу свою, далекую от реальной жизни схему отношений между религией и обществом, религией и государством Закон просто останется невостребованным – его не станут исполнять.

Это фактически приключилось с нынешним Законом “О свободе вероисповеданий”, принятым еще во времена перестройки – в октябре 1990 года. Сегодня он устарел – это признают все. В нем много ненужной риторики (от которой свободен последний законопроект), и некоторые его установления давно не выполняются самим же государством – например, в статье 8 говорится о том, что в России “не могут учреждаться… органы власти и государственные должности, специально предназначенные для решения вопросов, связанных с реализацией права граждан на свободу вероисповедания”. Тогда, шесть лет назад, были еще свежи воспоминания от окриков и бесцеремонности Совета по делам религий и никто не хотел, чтобы нечто подобное возродилось. Но жизнь показала, что какие-то органы или должности по координации взаимоотношений с религиозными организациями все равно необходимы, и они были повсеместно созданы – от администрации Президента России до регионов. Правда, приходилось их прятать под разными “вывесками”, дабы формально не нарушать устаревший закон.

Характерно, что один из первых серьезных комментариев к новому Закону – диакона Андрея Кураева (агентство “Метафразис”) – озаглавлен: “Новый закон о свободе совести уже устарел”. В статье автор отмечает: “Самое печальное новшество Законопроекта – это ст. 4.1 “Установление каких-либо преимуществ или ограничений для одной или нескольких религиозных организаций не допускается”. Если бы здесь было сказано хотя бы “законодательных преимуществ или ограничений” – с этим еще как-то можно было мириться… Государство имеет право предоставлять льготы общественным организациям (например, антифашистским, детским, спортивным), коммерческим структурам. Почему же оно не может исходить из общественной целесообразности при общении с религиозными движениями? Эта норма, по сути, запрет на проведение религиозной политики государством”. В результате, дабы не дать преимущества какой-нибудь одной секте с сотней приверженцев над другой, окажутся ущемленными интересы миллионов русских и других православных народов.

Общий пафос Закона как раз состоит в том, чтобы как можно радикальнее развести государственное и религиозное. Возможно ли это, когда начали осуществляться программы сотрудничества Русской Православной Церкви с армией, с МВД, с Минздравом, когда храмы открываются в воинских частях и колониях, а в государственных больницах работают православные сестричества, судите сами. Но вот понять, откуда у законодателей Думы такие настроения, нетрудно. За последние годы общество устало от наплыва всякого рода сектантов из-за рубежа.

По новому Закону иностранным миссионерам, желающим работать в России, нужно получать сертификат. Выдавать его или нет – решать это органам юстиции исходя из своих соображений, никаких гарантий в этом смысле у миссионеров нет. Другое дело, что тот же самый американский миссионер, зарегистрировав свое объединение как российское, т.е. без ссылки на своих зарубежных патронов (так сегодня зарегистрирована в Коми самая распространенная секта, именующая себя “Церковью Христа”, – безо всяких упоминаний о своем заокеанском происхождении), получает те же права, что и любая другая религиозная организация, в том числе и Православная Церковь. Основание же для регистрации – Устав, в котором, как правило, кроме хороших слов, ничего не найдешь.

Насколько секта будет следовать своему Уставу – проверять это должно будет Министерство юстиции. У ведущего специалиста Минюста Коми В.М. Зайцева я спросил, насколько велики возможности контроля у его ведомства, – он развел руками и сослался на Прокуратуру: “Мы только регистрируем, а вот они…” Кстати, в качестве предложения к законопроекту Министерство юстиции, по словам В. Зайцева, упомянуло лишь о необходимости создания регистрирующих органов на местах – посадить по чиновнику Минюста в каждый район, что ли?

В том же ведомстве я поинтересовался: что если секта не пожелает регистрироваться в качестве религиозной организации, а зарегистрируется как коммерческая структура или какой-нибудь фонд (зачем ей столько проблем – ведь в образовательное учреждение гораздо легче проникнуть, не будучи религиозной организацией по названию)? Мне ответили, что это их право. Выходит, все сложности согласований и разрешений сваливаются на законопослушные религиозные организации, а сектанты как сейчас лезут в школы и детсады под видом благотворительных и образовательных фондов, так будут и впредь!

Любопытно, что по новому Закону пришедших к вам нельзя даже спросить об их принадлежности к какому-либо вероисповеданию (в ст. 3 п. 4 говорится: “Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии”). Трудно представить человека, скрывающего свою принадлежность к православию. Зато можно легко вообразить, какой вред обществу нанесет государственный руководитель, завербованный сектой вроде «Аум Синрикё», или же представитель секты сайентологов в управлении государственной системой образования.

В целом от Закона не приходится ожидать ничего хорошего. В лучшем случае, он будет лишь тормозить становление сотрудничества между Православной Церковью и государственными системами образования, здравоохранения и др., в худшем – оттолкнет их в былое состояние отчуждения и взаимного недоверия.

Впрочем, остается надежда на то, что законопроект в его теперешнем виде не будет принят.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска