Галина ЗАХАРОВА

Изображение от freepik

– Мама, хочу котёночка, купи-и! Мы обязательно будем ухаживать за ним, любить его, – умоляла шестилетняя Настя.

Сестре поддакивал восьмилетий Толик:

– Ну что тебе стоит, мам! У всех есть собаки, кошки, у кого-то даже еноты. А тебе котёнка жалко!

– А вырастет, кто за ним ухаживать будет?

– Мы! – дружно выкрикнули дети, чувствуя явное потепление. – Купи-и, ма-ам, ну пожа-алуйста!

– Не ходите за мной, надоели! И так дел по горло, а ещё вы со своим котёнком. Пусть отец с вами едет. Да не берите с плешью, а то сами…

– Ура-а! – закричала Настя, бросаясь к матери. – У нас будет котёнок!

В воскресенье они долго толклись по птичьему рынку. Кого только здесь не было! Животные томились в клетках в ожидании новых хозяев. Где-то мычала корова, визжали поросята. Какая-то тётка, будто фокусник, запихивала в холщовый мешок курей, считая: «Девять… одиннадцать… тринадцать…» Много было и котят. Но подходящий всё не находился.

Вдруг отец остановился: на стуле, как на выставке, сидел котёнок. Обвившись хвостиком, он блаженно млел на солнышке. «Сибиряк», с густой шёрсткой, в ушах нежные завитушки. Розовый носик выделялся на белой мордочке, белыми были и нагрудничек, и лапки. Детям котёнок тоже очень понравился. Его хозяин, заметив их интерес, стал нахваливать свой «товар»: «Берите котика! Смотрите, какой красавец! Дариком звать. Будет вам в радость!»

Дома Дарика окружили вниманием и трогательной заботой. Налили молочка, положили остатки жареной рыбки. Котёнок никого не боялся, как будто жил у них давно. Полакал молочка, не спеша разобрался с рыбой, затем оглянулся и, облизнувшись, прыгнул на диван.

Его все полюбили. Ласковый, он всех умиротворял одним своим видом. С азартом бегал за фантиком, а когда его гладили, нежно выгибал спинку и довольно урчал. Настя всё пыталась уложить котёнка в игрушечную кроватку, а Шурику пришло в голову напяливать на него кукольную юбку и шапочку. Дарик умоляюще мяукал и пытался лапками стянуть головной убор – и над этой картиной дети хохотали до слёз. А то Шурик брался кружить котёнка вокруг себя, а потом отпускал – и тот шёл как пьяный, пока не падал. Смех, да и только! Мать, увидев, как сын бросает кота с высоты на диван, стала ругаться. Но Шурик отшутился: лыжники же приседают при прыжках с трамплина, вот и Дарик тоже – он лёгкий, ничего страшного тут нет. Дарику теперь не было никакого покоя.

Но случались в его жизни и светлые дни – когда приезжала бабушка детей. Он забирался к ней на колени и, уткнувшись мордочкой в согнутый рукав, довольно урчал или, забравшись ей на плечи, лизал ухо и щёку.

Со временем к Дарику – уже не котёнку, а взрослому коту – все утратили интерес и лишь с досадой сгоняли его с дивана, со стульев – сколько от него шерсти! Если попадался на пути, его могли пнуть и шикнуть: «Пшёл вон!» Он старался никому не попадаться на глаза и часами прятался на подоконнике, глядя с четвёртого этажа дома-«колодца» на окна напротив. Часто лежал на раме форточки – там было самое безопасное место.

Потом стал отчего-то мочиться в углах. Его тыркали мордой; отец, схватив за шкирку, швырял кота в сторону. И Дарик научился мягко приземляться и бежать в укромное местечко, чувствуя вину. Никому не нужный, он стал пугливым и диковатым. Даже дети забыли о нём, увлёкшись смартфонами: родители купили им, чтобы не ссорились между собой, по гаджету.

Наступило лето. Семья засобиралась к бабушке в деревню. Отец долго возился с машиной, и когда уже было тронулись в путь, вдруг кто-то вспомнил: кота-то забыли! Шурик сходил за ним, и Дарика закинули в машину. Вначале тот не мог понять, где он, потом заволновался. Переходя с жалобного мяуканья на утробное завывание, метался и пытался вырваться из машины. Ему совали колбаску, но он, как слепой, не обращал на неё внимания и всё прыгал по салону автомобиля, пока не затих у заднего стекла.

В деревню приехали вечером. Кот снова испугался, но теперь, наоборот, не хотел выходить. Еле вытащив его из машины, бросили на траву. Дарик замер, стал осторожно принюхиваться, отдёргивал лапы от травы, как будто она жжётся. Боялся двинуться. Ему казалось, что всё, что его окружает, опасно. Но воздух!.. Свежий, он успокаивал Дарика и в то же время слегка волновал его. Кот смотрел вверх, зажмуриваясь от вечернего солнца. Бабушка, Антонина Степановна, принесла ему молока, но он не стал пить, а стоял на месте, переминаясь с лапы на лапу. Всем было не до него: заходили-зашумели, таская вещи в дом.

Оставшись один, он направился к огороду, то и дело оглядываясь и вздрагивая от малейшего шума. Из дома выбежала Настя и схватила кота, чтобы отнести его знакомиться с деревенскими родственниками, но он вырвался и спрятался под крыльцо. Там и притаился. Ему накидали тряпок, поставили еду, воду, и Дарик постепенно успокоился.

Дом бабушки был крайний от леса, который начинался шагах в десяти от огорода. Настя с бабушкой пошли собирать чернику и вытащили Дарика из его убежища – как он будет чувствовать себя в лесу? Настя крепко прижала его к себе и, как он ни пытался вырваться из её рук, выпустила лишь в лесу. Бабушка боялась, что он убежит и не найдётся потом, но он и не думал убегать. Стоял, нервно принюхиваясь и вслушиваясь в чириканье пташек. Лес его поразил!

С тех пор Дарик стал лесным котом. Все занимались личными делами, и он жил какой-то своей жизнью, впитывая в себя свежесть, запахи, созерцая, как колышутся кроны деревьев или висит на паутине листок, вслушиваясь в скрип высохшего сучка и в отдалённый лай собак.

Лето подходило к концу, и пришла пора возвращаться в город. Отец с Шуриком напоследок сходили на рыбалку, а наутро семья стала собираться в обратный путь – грузить в машину вещи. Бабушка решила съездить с ними в город. На прощанье присели на дорожку. И снова вспомнили в последний момент про Дарика. Засуетились, бросились искать. Бабушка пошла в лесок, звала – не вышел. Отец ругался: «Раньше-то о чём думали? Вот пусть в деревне и остаётся. Тут люди есть, подкормят».

Дарик пришёл лишь в середине дня. Его скорей подхватили и сунули в машину, чтобы опять не сбежал. Догадываясь, что он лишается лесной благодати и дальше всё снова будет не слишком весело, кот заметался, замяукал жалобно и тревожно. Но постепенно смирился и затих, устроившись на прежнем месте, у заднего стекла.

До города доехали быстро. Выгрузились, Шурик поднял кота в квартиру, и тот юркнул на своё место за диваном, не притронувшись к корму.

Дни шли за днями. На Дарика никто не обращал внимания. Он старался не путаться ни у кого под ногами и лишь по вечерам, когда отец и мать смотрели телевизор, пытался изредка пристроиться у них на коленях. Но его тут же смахивали и отряхивали с колен шерстинки. Кот вспрыгивал на форточку и смотрел на чужие окна. Однажды, сидя на форточке, он качнулся и, не успев зацепиться, полетел в четвёртого этажа вниз… Не расшибся, но поранил заднюю лапку – внизу были битые стёкла. Отчаянно замяукал от страха и боли, подняв голову вверх, оглядывая все окна сразу и прося помощи. До ночи сидел Дарик на дне «колодца», но никому не было дела до него. Кот проковылял в угол и там устроился, неловко свернувшись калачиком.

Лишь дня через два хозяева заметили, что кота не видно. Стали искать везде – нету. Отец догадался выглянуть в окно и заметил кота. Хотел было спуститься за ним, но, с досадой вспомнив шерсть повсюду и отвратительный запах кошачьей мочи, успокоил себя мыслью, что кто-нибудь заберёт себе.

Дрожа от холода, кот, ослабевший от голода и жажды, увидел приближавшуюся к нему женщину. Хотел было убежать, но понял, что ему помогут. Жадно и долго пил воду, обнюхал и съел кусочек колбаски. «Бедный ты мой котик, – сказала женщина с сочувствием. – Кто же тебя выгнал? Взяла бы тебя к себе, да у самой две кошки и собака. Дай хоть перенесу тебя туда, где тебе будет получше». Осторожно взяла кота и, пройдя через двор, выпустила его из арки. Неподалёку тут собирались на кормёжку окрестные бездомные кошки – вот и сейчас из-за угла дома выглядывала чья-то мордочка. «Не бойся, тут все такие, привыкнешь, иди, мой хороший. Хоть сыт будешь». Подошла другая женщина, с мешочками и банками: «Вот как! Это что, у нас новенький?» – «Подобрала в нашем дворе. Настрадался. Покормите его, пожалуйста. Я принесу ещё кормов».

…Погостив в семье дочери, бабушка засобиралась к себе. Не опоздать бы на электричку! Спустилась на скрипучем лифте, вышла из двора-«колодца» и увидела женщину, что накладывала в миску геркулес для кошек. Её питомцы не спеша выползали из подвалов, чумазые, точно шахтёры, после смены идущие в раздевалку.

– Сколько же тут их, бедных! И вы всех кормите?! – воскликнула бабушка.

– Много. А куда денешься? Есть-пить хотят, – ответила женщина.

– Жалко их, – сказала бабушка. – У дочки вот кот сбежал, тоже, наверно, сейчас где-то скитается, голодает… Красивый был, ласковый, на колени всё ко мне зале…

Она не договорила, потому что увидела кота, очень похожего на Дарика. Ей очень захотелось, чтобы это был именно он.

– Дарик! Да-арик, иди ко мне, – позвала Антонина Степановна.

Кот вдруг поднял мордочку и сразу направился к ней, прижался к её ногам: «Мяу!»

– Смотрите, как он к вам сразу пошёл. Вспомнил, видать! – воскликнула кормилица кошек.

Бабушка прослезилась и стала гладить кота по шершавой шёрстке:

– Да-арюшка! Вот где ты теперь живёшь. Зачем убежал-то, глупенький?

– Он не убежал – выпал из окна. Его женщина подобрала внутри вашего двора. Хорошо хоть, не зима, а то бы замёрз.

Бабушка озабоченно полезла в карман за кошельком:

– На такси поеду. С собой возьму.

Сняла рюкзак:

– Завернуть бы его во что-то.

Женщина обрадовалась:

– Подождите, я сейчас.

Обмотав чистой тряпкой кота, бабушка бережно погрузила его в рюкзак, оставив щёлочку: «На такси с тобой быстро доедем, Дарюшка. Теперь тебе хорошо будет. Откормлю, в порядок тебя приведу. Будешь у меня жить как барин. Бедный ты мой, настрадался».

Согревшись от непривычного уюта, он, глядя в щёлку на бабушку, впервые благодарно заурчал.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска