С утра приподнятое, хорошее настроение. Причина этого – одна женщина, у которой мама лежит в больнице двумя этажами выше.

Сам я попал сюда в пятый раз. Из-за диабета удалили большой палец на правой ноге. На этот раз легко не отделался. Грустно шучу: видно, в Царствие Небесное мне предстоит уходить по частям. Это профессиональное заболевание священников – из-за того что приходится много стоять на службах, молебнах, венчаниях, крещениях и отпеваниях.

Перед тем как попасть в больницу, мне из-за боли было тяжело молиться, сознание сделалось затуманенным, в основном лежал безвольно. Но потом собрался с духом, прочитал правило – и слабость прошла. А ночью увидел своих покойных близких, друзей, знакомых – ушли в мир иной уже почти все. Вспомнил и тех, с кем молился, и тех, с кем провёл в молодости пять навигаций на реке: команда ушла вся, в полном составе, никого не осталось. Смотрел я на своих и завидовал, что они уже там, где нет болезней и страданий, где они в радости могут славить Господа.

Потом была операция. Сейчас прихожу в себя. Даст Бог, поправлюсь. Но в больнице, боюсь, не в последний раз… Так вот, о хорошем настроении и знакомой женщине. Мама её, глубоко верующий человек, много раз просила меня помочь: «Дочка не хочет ходить в храм, сделай хоть что-нибудь!» Дочке за сорок, очень аккуратная, общительная, работящая. Легка на подъём – то на концерт пойдёт, то за границей побывает. Но в храм – никак.

Звоню ей, спрашиваю: «Ты маму любишь?» – «Люблю, конечно!» – «Так сходи, наконец, в храм. Она столько лет за тебя переживает, а сейчас болеет. Свечку за неё поставь и за меня, если захочешь». – «Я никогда не ходила, не знаю, что делать». – «Зайди, осмотрись, постой хоть немного, ни с кем не разговаривая, особенно со старушками…»

А сегодня получаю от неё весточку, что в церковь она, наконец, сходила, помолилась, заказала за маму и меня проскомидию. В этот день она сделала не шаг, а тысячу шагов к Богу, а Он ей навстречу – сто тысяч шагов, так что очень надеюсь на их встречу.

Почему она не ходила в церковь? Тут вина и мамы, которая пыталась её туда затащить, ещё юную, чуть ли не насильно. Оттого, может, и плоды деятельности воскресных школ не радуют. Мало кто после них становится прихожанином. И думаю, не от лукавого ли наше рвение в попытках силой принудить детей приходить ко Христу? Ко Христу! Силой! Как такое возможно?

Написала мне одна прихожанка, живущая сейчас в другом городе. Её очень огорчает, что уже в нескольких монастырях и даже в отдельных приходах у неё не принимают записки о крещёном брате, который не ходит в храм. Я тоже огорчён тем, что некоторые пытаются превратить нашу Церковь в секту, где есть место лишь достойным, а молиться за грешников – это вроде как впустую тратить время. Ничего общего с православием это не имеет. У многих людей складывается впечатление, что Церковь их не ждёт, что они ей не нужны.

А сегодня принесла передачку и позвонила женщина, которая много лет не может пособоровать отца. Он уже и не встаёт, девяносто лет ему, а она не может доказать священникам, что отец крещёный. Крестил его, как сам он когда-то рассказывал, беглый священник, но подтверждения нет.

Приходят порой – отпеть надо. Крещёный? Неизвестно. Что делать в этой ситуации?

Если есть хоть какая-то надежда, что крещёный, нужно соборовать и отпевать – Господь это в грех не вменит, даже если ты невольно ошибся. Но вдруг христианин, а ты отказал – что тогда? Вот это и есть настоящий грех – грех нелюбви, разрушающий нашу православную общину, нашу Церковь.

Что же мы творим? Убедив себя, что стоим на пути спасения, навязываем другим свой далеко не правильный опыт, в котором мало любви? Любое насилие рушит Церковь. Мне самому пришлось пройти через это. Что я встретил в Церкви по приходу вместо того, что ожидал? Меня оскорбляли, унижали, проклинали. Я уже недавно поминал, но повторюсь, что меня не хотели видеть в храме, потому что это было советское время и духовенство боялось молодых людей, особенно мужчин. Вдруг подосланный? А если нет, то, значит, что-то с ним не так, раз припёрся, не дожидаясь старости. Но к этому времени я уже читал святых отцов: Нила Мироточивого, Иова Почаевского и других, так что был готов ради Христа претерпевать, знал, что и в Церкви приходится это делать.

Слава Богу, много у нас батюшек, которые прониклись христианским духом, любят и Бога, и людей. Но к ним подозрительное отношение у части прихожан, мол, что-то здесь не так: почему перестали нагонять на нас жуть? Но обязанность священника – помогать, учить творить дела любви. А жуть нагонять – это не к ним, а к старушкам, которые много чего в жизни натворили, порой сами того не желая, и продолжают творить, только теперь уже в стенах храма, решив, что здесь их душевная чёрствость освящена и благословлена.

Зато почитают тех, у кого нет даже тени любви, кто запугивает, лишает радости. Слушаю проповеди одного, другого, третьего. Слова правильные, дар красноречия, экспрессия – всё при нём, но тепла нет совсем. Артист! Как он любуется собой! А как любуются им те, кто пришёл в Церковь за развлечениями, пусть даже и смахивающими на фильмы ужасов.

Есть книга схиигумена Пантелеимона (Ледина), написанная им ещё в ту пору, когда он был иеромонахом. Называется «Козни бесовские». Сам он много лет проводит отчитки, опирается на мнения святых и духовно опытных пастырей, с которыми сводила его судьба. Так вот, батюшка рассказывает, как отличать учителей от Бога от тех, кто от лукавого. Святой скажет так, что даже в самых скорбных обстоятельствах ты выйдешь от него утешенным, осенённым Духом Святым. От того же, кто не от Бога, выйдешь в страхе и беспокойстве.

Один человек пришёл спросить у прозорливца, где его брат. Тот на три минуты застыл, потом говорит, что брат кандалами гремит на каторге и очень ему там тяжко. Для чего понадобились три минуты? Слетать за несколько тысяч вёрст, проверить. Конечно, это от бесов. Духу Святому три минуты не нужны, и вгонять в отчаяние, пугать Он не станет, будучи Утешителем.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска