Изображение: k-artina.ru

Всегда помню выражение: «Цветы – это остатки рая на земле». И верю этому. Представьте жизнь нашу без цветов. Цветы для меня – часть жизни и, может быть, лучшая часть. С детства. Особенно полевые и луговые. И лесные. Вот веснушки земли – золотые одуванчики, вот капельки неба – васильки во ржи, а солнышки с белыми лучиками – ромашки. А полыхание иван-чая на опушках, на вырубках и весеннее одуряющее запахом цветение дикой черёмухи! И в палисаднике, под окнами, всегда были цветы. Мальвы, астры, золотые шары. Ходишь по улицам нашего села, словно по выставке цветоводства. И у дома культуры, и у всех учреждений и, конечно, у школы – везде клумбы.

И отец – он же лесничий, всё время в лесу – всегда-всегда приносил маме цветы. А сёстры, их венки из ромашек и васильков. И домашние цветы, возглавляемые разлапистым фикусом ростом под потолок. Всё было с нами.

После такого начала жизни как было не заботиться о цветах в последующую жизнь?! И вот уже скоро полвека цветы с нами в богоспасаемом Никольском, на наших трёх сотках. Конечно, хорошо бы побольше земельки, но и трёх хватает для радости присутствия красоты в нашей жизни.

Приехал после двухнедельного перерыва – не было возможности раньше приехать – с чувством вины перед растениями. Дождя не было: как они пережили разлуку? как мучились их корешки в сохнущей, бескровной земле? С тревогой вхожу в калитку, озираю участок. Ничего, держатся наши посадки. Сохранились даже голубенькие и белые крокусы – первые после льда и снега малыши. А поздней весной уже пионы вовсю. Конечно, безобманные тюльпаны, жаль только, краток их век. Под ногами – никто не сеял – голубенькие пролески, остренькие листики ландышей, чашечки их будут попозже. А сирени – о! – душа у моей жены сиреневая. И вот вижу безобманное ликование цвета.

Звоню, докладываю: «Цветут! Как? У бани вся сиреневая, такие кисти тяжёлые, вся тёмно-сиреневая, парадная. Другая, мохнатая, за старой яблоней, все ветви будто в больших сиреневых шмелях. Третья, у изгороди, такая нежная, нежно-сиреневая с розоватостью. Да что говорить, жаль, не видишь сирени у веранды! Да, белая, но не просто белая, а воздушно-белая, облачная. Невесомая. Ох, да кто же на них тут любовался, когда нас не было? Ангелы, не иначе. Да, и птицы. Ну, конечно же, и пчёлы».

Поливаю растения, такие молчаливые, говорящие только красотой и запахом, – но этого разве мало? Поливаю и идущие им на смену, ещё пока сидящие в бутонах георгины… О, кто это, такие красивые на тонкой ножке? Нарциссы, здравствуйте! А это что за нарушители порядка цветения? Куда вы в такую рань, любимые мои флоксики? Ах, это вы только один стебелёк выслали на разведку, главное ваше время, предосеннее, впереди. С вашим незабываемым, немножко грустным долгим запахом. А вы, гортензии, что ж не торопитесь показывать свои красивые шапочки? Ну, колокольчики-то тут как тут, названивают на всю округу. Вот и лилейники выстроились в рядочек, а за ними возвышаются гордые, без запаха, мол, мы и так хороши, гладиолусы. Уже и клематисы вывешивают большие звёзды голубых соцветий. А куст рододендрона – прямо как букет из земли – расцвёл, и надолго расцвёл. Как не остановить на нём взгляд, как не постоять рядом, как не погладить эти скромные милые цветочки.

Поднимаешь взгляд – яблони! Мелкие, бело-красные лепестки на веточках, обещающие сладость белого налива в августе и царственной антоновки в конце сентября. Яблоням передают привет цветущие за церковной оградой рябина и столбики каштанов. И соседская груша, засыпающая пространство под собой снегом мелкого цветения. А вознесённый над колодцем огромный куст жасмина – вот-вот подарит он белым пламенем цветения и всё побеждающим своим запахом. Цветут и кусты смородины, чёрной и красной. Тоже радость. Малина нахально обижает околозаборную крапиву. Крыжовник ещё весь мелкий и зелёный, а уже колется.

Отдельный рассказ о растениях самосева. Например, мы не сажали маки. Почему? Попросту боялись наркоманов, которые шарили по участкам в поисках мака. Но вот то ли наркоманы образумились, то ли вымерли – уже вдруг сами собой (и откуда взялись?) полощут на ветерке своими крылышками алые, бледно-фиолетовые, бело-жёлтые маки. Ненадолго их хватит, но и на том спасибо. А вот эти два дубика – это подарок с небес, не иначе. Я давно привёзил жёлуди из Оптиной пустыни, прорастил их, посадил, любовался. Но жена вычитала в жизнеописании Лермонтова, что было поверье: когда ствол посаженного дуба будет размером с шею хозяина, хозяин погибнет. И она, и мама её, моя тёща, желая мне долгой жизни, не стали дожидаться взросления оптинских деревьев и куда-то их пересадили, а куда, не сказали. И вот в утешение мне им на замену растут юные дубы. А до размеров моей шеи им не дотянуться в ближайшие полувека.

Розы! Разве есть розы лучше наших? Есть. Не может быть? Может. Ну и отлично: нет предела совершенству красоты, как всему живому. Розы за заботу о них платят золотом красоты. Эта радуга оттенков цвета, эти узоры, завитки лепестков, эта неприступность колючей защиты восхищают, даже поражают воображение. Вспоминается библейское: «даже Соломон во всей своей красе» не достигает до красоты, Богом сотворённой.

Да, значит, таков рай – всесветное сияние очарования света и цвета, благоуханного воздуха и тихой радости, заполняющей сознание и сердце. Особенно осознаваемой в начале вечера, когда сидишь на крыльце своего дома, когда уже всё полито и, кажется, умиротворённо вздыхает.

А ещё остатки рая живут в каждом – они блёстки воспоминаний радостей детства: с мамой за ягодами, с папой на реку, с друзьями у костра. Это частые яркие звёзды тёмной ночью новолуния, тёплые лужи после летнего дождя, это лунный свет зимней ночи и опять же цветы под окном.

Нам ли быть печальными на этой земле, нам ли? Так отрадно здесь. А у Бога будет ещё лучше.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска