Рубрика • Конкурс•

Как уже сообщала газета «Вера», согласно государственной программе «О подготовке и проведении Дней памяти Стефана Пермского» Союзом писателей и Управлением печати Республики Коми проводился конкурс на лучшее художественное произведение, посвященное 600-летию кончины св. Стефана. Победителем стал Андрей Расторгуев, написавший драматическую поэму о святителе. Поскольку это произведение официально признано лучшим, то по нему можем судить, с чем, с каким багажом мы пришли к 600-летию святителя земли Коми.

Валерий Иванович Мартынов

Коротко об авторе. Он выпускник факультета журналистики Уральского государственного университета, некоторое время работал в газете «Молодежь Севера», автор двух поэтических сборников. В настоящее время руководит пресс-службой Госсовета Республики Коми. По итогам Первого Всероссийского совещания молодых писателей А. Расторгуев стал членом Союза писателей России.

Его поэма о Стефане Пермском, несомненно, показывает рост молодого автора, преодолевшего немалые трудности в создании образа коми просветителя, монаха, епископа, святого Русской Православной Церкви. И есть с чем сравнивать, ведь о св. Стефане взялись написать и более опытные, маститые коми и русские писатели: Геннадий Юшков, роман которого частями начал печатать журнал «Войвыв кодзув», Лев Смоленцев, также работающий над романом о Стефане.

В распоряжении конкурсного жюри оказался текст совсем не маленький по объему. Свою драматическую поэму А. Расторгуев назвал «Распятие Стефана Пермского», хотя первоначальное заглавие «Успение Стефана Пермского» было лучше. Не кощунственно ли святого сравнивать с Христом? Надеюсь, автор учтет это замечание. Начало предваряют небольшое стихотворное введение и краткая историческая справка о первосвятителе коми-зырян, времени и месте его жизни и деятельности. Далее – сама поэма в четырех действиях с прологом и эпилогом. Основных действующих лиц шесть: Стефан, Дмитрий Иванович – князь Московский, Герасим – епископ Коломенский, Пам – верховный жрец и вождь пермский, Матвей – отрок пермский, женщина – мать Матвея, в крещении Анна. В массовых сценах участвуют пермяне-охотники, чернецы.

В большинстве действий поэмы Стефан проведен как бы через ряд искушений: славой, властью, страхом смерти, любовью женщины… И заканчивается поэма смертью Стефана, прославлением его христианского подвига – обращения зырян в христианскую веру. За художественным текстом следуют «исторические и словарные» справки.

Язык поэмы особых претензий не вызывает. Думаю, что поэт правильно ориентировался на язык цикла исторических романов Дмитрия Балашова «Государи Московские» и правильно сделал вывод, что круг героев этой серии романов Балашова «не полон без пермского святителя Стефана». Этим высказыванием, как и самим текстом поэмы, А. Расторгуев полностью причисляет его к русскому народу. Это верно, но…

Святитель Стефан. Фрагмент фрески

В прозаическом вступлении «К духовным высотам» автор пишет, что от матери Стефана «до нас дошло лишь имя – Мария». Но это не совсем так. Известный коми ученый и просветитель Г.С. Лыткин в книге «Зырянский край при епископах Пермских и зырянский язык» (1889 год) отмечал: «Мать Стефана была зырянкой, дочерью пырасского купца Дзебаса. Об этом свидетельствует одно из зырянских преданий». Анализируя тексты Стефановых переводов священных книг на коми языке, он заключил, что так знать коми язык может человек, который усвоил его, как говорится, с молоком матери. Автор же поэмы почему-то уверен в обратном, его Стефан говорит Паму:

– Я… азбукою, вымышленной мною, священные слова перелагал на ТВОЙ язык…

А вот с трактовкой вопроса, что Стефан пришел в Коми край не с военной силой, можно согласиться. Истинны слова Стефана, что угрозою творимое – тщета.

Свет истины железу не чета:
Кому вручен от Бога меч духовный,
Не надобно телесного щита.

Думается, автору удастся убедить читателя, что Стефан и не помышлял о военном насилии при христианизации. И если имелся у Стефана вооруженный отряд, как об этом говорится и в некоторых приданиях, то он был уже создан в Усть-Выми, главным образом из новообращеных христиан, для отражения нападений новгородцев, вогулов и других воинственных племенных групп. Цель своей деятельности Стефан объяснял словами: «Я строю обиталище любви». А в другом месте он заявил:

Когда бы шел я мучить и карать,
То захватил бы воинскую рать.

 Здесь автор поэмы убедителен, точен, выразителен.

Значительная часть поэмы посвящена изображению взаимоотношений Стефана Пермского с коми-зырянкой Анной, его верной помощницей. Здесь автор, похоже, опирается на коми предание о Бур-Ань (Доброй женщине), на которое до него опирался коми поэт Михаил Лебедев в таких своих произведениях, как «Бур-Ань» (повесть из древнезырянской жизни, 1902 год), оперетка «Бурань» (1921), стихотворная сказка «Бур-Ань» (1928). Эта женщина и по Лебедеву, и по Расторгуеву была во святом крещении Анна. Но если у Лебедева она не предъявляет Стефану никаких любовных притязаний, то у А. Расторгуева эти притязания проявляются открыто. Есть даже ремарка: «Склоняется в долгом поцелуе». Но когда Анна просит Стефана осудить ее за это, Стефан говорит:

Тебя ли перед Господом охаять,
Коль сам я вожделением клоним?

Во всем этом очень много мирского, что было чуждо Стефану. Логически, может, все это и допустимо, но с точки зрения церковной неубедительно. Ведь и Анна,  крещеная, постигшая религиозные догматы, достаточно подготовлена для соответствующего христианского поведения. Во всяком случае, не только Стефану, но и ей доступен религиозный аскетизм. Не зря же ни в народном предании, ни в произведениях М. Лебедева нет ничего подобного. Память о Стефане была бы совсем другая. В то же время нельзя не обратить внимания на поэтичность, народную образность песен Анны.

Видно, автор хотел в Анне показать собирательный образ Пермской земли, и любовь к Анне можно понимать символически. Но опять же, это неубедительно.

До простого смертного Стефан низводится и в некоторых других сценках. Например, в рассуждениях о власти. Герой Расторгуева говорит: «И сам собою иерарший сан не приближает к Божьему порогу, мятущейся вне истины душе лишь новое приискивая страсти… И несть числа стремящимся к венцу, и нет числа бесчисленным крамолам. Но что венец простому чернецу, отмеченному Божьим произволом?» Казалось бы, все верно сказано. Но мог ли святитель, монах, вообще рассуждать на эту тему? Было ли для него это важно? Или это важно автору – чтобы «устами Стефана» порассуждать о славе?

Не ради славы жил Стефан, это видно и из «Жития», написанного Епифанием, а ради жизни коми народа, ради того, чтобы этот народ сохранился в истории, опираясь на православную веру.

Но это уже получается беседа с автором поэмы, написавшим интересное, глубокое произведение о крестном пути коми просветителя, затронувшим много важных тем, философски значимых вопросов, связанных с жизнью и деятельностью Стефана Пермского.

Валерий Мартынов, литературовед

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска