Рубрика • Беседа•

В самый канун Старого Нового года – 13 января – осиротевшая в ноябре со смертью владыки Иоанна Санкт-Петербургская и Ладожская кафедра приняла своего нового главу – 66-летнего митрополита Владимира, переведенного сюда с кафедры Ростовской и Новочеркасской. Недавно по просьбе нашей редакции с ним встретился и беседовал корреспондент агентства “Интерфакс” Валерий Черницын.

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Котляров)

Известный интерес к его предшественнику базировался не только на безусловном масштабе личности владыки Иоанна и его влияния на церковную и общественную жизнь России. Вероятно, сама роль, которая уготована митрополиту Санкт-Петербургскому, вынуждает быть значимой фигурой если и не для всей Церкви и страны, то уж, по крайней мере, для паствы российского Северо-Запада. Этим и был обусловлен первый вопрос…

– Владыка Владимир, исторически сложилось, что Петербург стал крупнейшим культурным и научным центром России (не говоря уж о его административно-политическом смысле в досоветское время). Мог ли бы, на ваш взгляд, город на Неве присовокупить к этим вполне справедливым титулам звание духовного центра православного Северо-Запада России? Насколько намерены вы развивать межъепархиальные связи?

– Очень ко многому обязывающий вопрос. И я бы не стал торопиться с поспешным положительным ответом на него. Слишком в сложном положении находится сейчас Церковь, слишком много мы потеряли за 75 лет атеистического руководства и воспитания. Я бы сказал – мы ранены властью атеистов. Как изранены и многие российские города, по праву претендовавшие в свое время на звание духовных центров: Владимир, Кострома, Ярославль, Чернигов, Белгород, даже Рязань. Это действительно были светоносные города, неповторимые и особенные, но, к сожалению, многие потеряли свое былое значение, потеряли и большое количество святынь. Поэтому авансы относительно Петербурга я раздавать сейчас не возьмусь. Да, Петербург был столицей, он имеет огромное географическое, культурное, экономическое и политическое значение. В научной и культурной сферах он является городом показательным и очень влиятельным. И для Севера России он играет важнейшую роль: именно сюда в первую очередь едут, например, учиться и вообще просвещаться. Помню, даже из Иркутска, где я в свое время служил, студенты предпочитали ехать не в Москву, а именно в Ленинград. И все же в духовно-историческом смысле мы не можем не признать первенства за Москвой. Москва древнее, там сохранилось еще много святынь, вокруг Москвы располагается “Золотое кольцо”. Москва – это стольный город и, наконец, это город патриаршего престола. Дай Бог, чтобы оба города явились светильниками, каждый по-своему освещающими путь нашему народу.

– Владыка, вы покинули Ленинград в 1962 году, будучи благословленным на послушание в Духовную Миссию Русской Православной Церкви в Иерусалиме, и почти через 34 года вернулись – чтобы стать петербургским архипастырем. Какой период своей жизни вы считаете самым трудным?

– Сразу оговорюсь, что, быть может, самый трудный еще впереди. Но вообще очень нелегко было, конечно, служить в годы коммунистическо-советского руководства. Атеисты поставили своей целью совершенно уничтожить Церковь, перевоспитать людей, а от инакомыслящих избавиться. Никита Хрущев в свое время обещал показать как “историческую реликвию” последнего попа – и знаете, очень многие именно с таким настроением жили и работали. И лично я испытал недвусмысленное атеистическое давление на себе. Несколько раз совсем не по желанию Патриархии и не по собственной воле меня переводили, например, из Ростова в Иркутск или из Краснодара во Псков. В обоих случаях это было указание Совета по делам религий при правительстве, и Патриархия оказалась бессильна мне помочь. Патриархом в те годы предстоял Пимен – увы, человек больной и слабый и не имевший возможности защитить архиереев, не только меня одного. А ведь я к тому времени являлся уже далеко не рядовым священником или даже епископом. За плечами у меня были 10 лет послушания и службы за границей, представительства во Всемирном Совете Церквей, участие в Христианской мирной конференции, в различных миротворческих, в том числе мусульманских и даже буддийских, конференциях. Довелось побывать и на нескольких ассамблеях ООН по разоружению…

Митрополит Владимир совершает богослужение

То есть назвать меня человеком, которому можно запросто сказать: позвольте вам удалиться вон! – уже тогда было трудно. И тем не менее все перечеркнули – езжай в Иркутск. Под хорошим благовидным предлогом – налаживать там дело приема иностранных гостей.

– Вы упомянули о своем участии во Всемирном Совете Церквей. Как вообще вы относитесь к так называемому экуменическому движению?

– Идея экуменического движения, т.е. движения за объединение христиан, возникла в 1925 году. Инициатором ее выступил Вселенский Патриарх, а продиктована она была угрозой со стороны мусульман выслать Патриарха из Константинополя и ликвидировать Вселенский Патриархат. Он тогда обратился за помощью ко всем собратьям и предложил создать международную организацию, защищающую христиан и помогающую им.

Да, я действительно представлял нашу Церковь во Всемирном Совете Церквей, принимая участие в заседаниях центрального комитета 15 лет, из которых семь был его членом. Я видел разных людей, и, должен сказать, среди них встречались чрезвычайно добрые и духоносные личности. Как говорит нам Писание: “Приятен Богу всякий человек, делающий правду”. Я вспоминаю, например, епископа Лесли Ньюбигина, директора отдела Международного миссионерского совета Англиканской Церкви. Он, между прочим, очень тепло относился к нам, православным, потому что чувствовал, что мы сохранили Апостольское преемство, сохранили благодать и Истину, мы правильно славим Бога. Человек он был в высшей степени благочестивый, такие епископы и у нас не каждый день встречаются. Он был миссионером и даже основал на юге Индии церковь.

В 1963 году, после сильного землетрясения в югославском городе Скопье, когда весь город был превращен в сплошное кладбище, Всемирный Совет Церквей построил там 75 домов. Вообще, где случались какие-либо стихийные бедствия или эпидемии, посланцы Всемирного Совета Церквей первыми спешили оказать помощь. Поэтому я бы поостерегся с ходу называть этих людей варварами и еретиками. Конечно, с точки зрения догматики вожди некоторых религиозных объединений завели их так далеко, что они словно в дремучем лесу находятся. Мы с ними где-то разбрелись, потеряли друг друга – и они заблудились. И нужно помочь им вернуться к общему месту – древней Апостольской Церкви. Безусловно, с их стороны необходимо отречение от каких-то нововведений и длительный путь к Истине; но и нам надо помочь им ее узнать. Они ведь многого просто не знают. Когда начинаешь объяснять наши догматы, про то же иконопочитание, у многих словно открываются глаза.

Хотя, конечно, никто не отменял наши канонические правила, запрещающие молиться вместе с ними, иметь евхаристическое общение, общие храмы и так далее.

– Позвольте теперь задать кардинально другой вопрос, весьма, впрочем, на мой взгляд, актуальный для Северо-Запада России. Здесь, как известно, до сих пор проживает довольно много старообрядцев. Как вы с высоты трех с половиной веков, истекших с печальных событий раскола, смотрите на него и на современное старообрядчество?

– Я думаю, мы все с сожалением должны говорить о том, что произошло – что было не понятно одними и преследуемо другими. Разумеется, не надо было торопиться ни тем, ни другим, и особенно это очевидно сейчас, когда благодаря времени, истории и воспитанию мы видим, что обрядовая сторона – далеко не самое главное. Ну какая в самом деле разница? У католиков один крест, у армян – иной, а есть церкви – мы их называем дохалкидонские, – у них – третий. Ведь ошибки-то в книги действительно вкрались! И их в самом деле обнаружили, сличая с греческими подлинниками. Да это и понятно, и объяснимо: даже типографский станок может иногда выдать опечатку, а тут – переписчики, не всегда и очень грамотные… И относиться к обнаруженному надо было спокойно – но вы же знаете русский народ: или с Богом, или против Бога. И никогда – без Бога!

В данном случае возобладала излишняя русская ревность. Ну и руководители явно поторопились, устроив неоправданные гонения. Я прекрасно понимаю сохраняющуюся и по сей день обиду. Ведь это наши православные братья, которые терпели от своих, страдая за Христа, когда их преследовали, ссылали и наказывали. Весь мир признает гениальность протопопа Аввакума. Но надо сказать, на одном из наших Поместных Соборов (в 1971 году. – Прим. ред.) было принято решение, во-первых, снять все наложенные Собором 1666-1667 годов на старообрядцев клятвы, во-вторых, восстановить добрые, братские отношения, разрешив, в случае отсутствия священника, евхаристическое общение. Правда, нашими братьями-староверами это было воспринято очень осторожно…

И тем не менее я считаю, что нам нужно объединяться – перед лицом неверия. Перед лицом иноверия, всяческих искажений и сект. Ведь смотрите – появляются уже сатанинские религиозные объединения. Если мы будем оставаться в раздробленном состоянии и, более того, продолжать дробиться и изолироваться, нас потихоньку оттеснят, отдавят и ослабят.

– Вы считаете, что объединение возможно?

– Не только возможно, но и должно быть. Господь говорил: “И будет едино стадо, един пастырь”. Вот этому мы и должны помогать всячески.

– Коснемся другого слоя нашего общества. Как бы вы, владыка, оценили духовное состояние современной российской интеллигенции?

– Это сделать не совсем просто. В разных городах уровень культурного и – в более широком смысле – духовного развития интеллигенции разнится. Но очень отрадно то, что интеллигенция, которая, как вы знаете, всегда имела очень большое значение для России и ее народа, кажется, начинает переходить от общих рассуждений к делам. Начинает понимать, что Россию нужно, просто говоря, спасать. Я, конечно, еще не смог широко и глубоко познакомиться со всеми представителями той же петербургской интеллигенции, но из тех встреч, которые уже состоялись, я вынес самые благоприятные впечатления. Мне очень понравились эти люди, они высокоидейны и любят свою Родину, свое духовное наследие. Они демонстрируют готовность настоящими делами возрождать Россию.

Я думаю, что вместе мы все – Церковь, интеллигенция, да и просто неравнодушные люди – сумеем сделать многое. Если, правда, нам кто-нибудь не помешает, какой-нибудь воинственный лидер, мечтающий помыть сапоги в Индийском океане.

– Позвольте поблагодарить вас, владыка, за содержательную и интересную беседу.

– Позвольте поблагодарить и вас. Я, не скрою, обрадован тем интересом, который проявила к моей персоне ваша газета. Я очень просил бы, пользуясь возможностью, передать вашему архипастырю, новоназначенному владыке Питириму, самый сердечный привет. Возглавить сегодня новую кафедру – дело чрезвычайно трудное и благородное. Пусть же вдохновляют его подвиги святых апостолов, которые на новых местах начинали дело утверждения христианства.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска