Сначала заболел сын Денис, через пару дней я немного затемпературил, а следом – алтарники: Павел, Женя, Василий, Дмитрий. Вроде как моя вина: чихал, кашлял, но службу не отменил. Лишь вечером дал объявление в «ВКонтакте», чтобы прихожане на воскресную службу не приезжали – могут заразиться. В субботу заболела матушка Мария – тяжело, температура поднялась до тридцати девяти и четырёх. В воскресенье пусть немного, но народ всё-таки приехал. Старался держаться от людей подальше, однако литургию отслужили.

Упрекать друг друга мы с алтарниками не стали: они даже шутили, что неизвестно, кто кого зара­зил. Сострадая друг другу, приняли случившееся как должное. Как это водится в последние годы, с болезнью этой ничего не понятно. У нас с Денисом тест на ковид отрицательный, у остальных – положительный. Служим вдвоём с сыном, кашляя, но не сдаваясь. Давление скачет, а на сердце радость, которую даёт Господь. И остальные радуются, даже матушка, – хотя и не сразу, но достигла и она умиротворения. Ухаживал, носил ей в келью покушать и причащал. На второй день велел переодеться из чёрного в белое. Переоделась, приободрилась, а потом и вовсе засияла.

Всё живое на земле от Бога. Как учил апостол Павел, «всё из Него, Им и к Нему». Большинство людей об этом не задумываются: живут как живётся – и в этом беда. По современным понятиям, я лох, то есть человек, который не умеет тянуть одеяло на себя. В семьдесят четыре года у меня нет ничего своего: ни движимости, ни недвижимости; даже книги, которые есть, не мои – откуда-то появились и кому-то достанутся. Но, может, и это добавляет радости: не нужно печься ни о чём. Почему-то ко мне, непрактичному, приходят люди, спрашивают совета, потом благодарят, потому что вроде как помогло. Приезжают за моральной поддержкой, а от тех, кто «умеет жить», часто стараются держаться подальше даже собственные дети. Нет, такому умению учиться я не хочу – уж пусть всё будет как Бог на душу положил. Поделился с Татьяной Зинченко, доктором биологических наук, – она время от времени нас навещает. «Самым большим неудачником в глазах людей был Христос, – говорит она. – Кормил голодных, воскрешал мёртвых, просвещал Божественным светом всю вселенную. А Его взяли и распяли». Пожалуй, что так.

Есть электрические машины, которые вырабатывают энергию, но есть такие, что её потребляют. И те и другие нужны, но с людьми всё по-другому, хотя есть и сходство. Одни не то чтобы производят энергию, но проводят её, идущую от Бога. Другие – потребители. Даже в Церкви так среди духовенства. Иной всё тянет да тянет на себя, а потом ходит смурной, как если бы объелся, а потом начал маяться животом. Что тут сказать? Вот есть градусник, которым мы меряем температуру. Есть прибор для измерения давления. Но способ определить, туда ли мы по жизни идём, тоже имеется. Если есть радость на сердце, значит, всё в порядке.

Даже умирая, иные радуются, уходят в успение, как Анемаиса – моя землячка из Троицко-Печорска, жившая в Краснозатонском. Трудилась там в храме Николая Угодника с момента его открытия. Так как отец Михаил Левковец был в отпуске, причастить её позвали меня. Было очень жарко, ехать не особо хотелось. Спросил Дениса: «В силах ли?» «Как скажешь, папа», – отвечает. Ну что ж, я – священник: надо – значит, надо. Вышло всё очень хорошо. Говорила 82-летняя христианка немного, но была радостна, готова к грядущей встрече. Через несколько дней её не стало. Снова позвали меня, на этот раз отпевать. По дороге мне стало плохо: такое жжение, что хотелось разорвать грудную клетку. «Ничего себе, – думаю, – смерть грешника люта!» Уже в Краснозатонском Василий Расов, с которым мы приехали, уложил меня в прохладной комнате, укрыл, побежал за нитроглицерином, который я не употреблял лет десять. После того как принял лекарство, боль из грудины переместилась под лопатку, стало полегче.

А в храме ждут, нужно ехать. Там стояли человек сорок со свечками. Отпев шёл умилительно, и боль у меня совершенно прошла. С лёгким сердцем простились мы с усопшей, не сомневаясь в её участи в Царствии Небесном. Все молодые краснозатонские христианки, можно сказать, её ученицы: многих привела в Церковь только что не за руку. Когда вкладывал ей в длани разрешительную молитву, обратил внимание, что, судя по желтизне бумаги, да и по тексту молитвы, ныне изменившейся, ей лет сорок, не меньше. Я таких не застал. Сколько же времени Анемаиса ждала смерти?!

Вспоминаю, как мама подошла к нам, передвигаясь по квартире со стулом – без него она ходить не могла. Говорит: «Я сегодня умру». «Чего это ты надумала?» – спрашиваю. «Умой меня», – попросила она, а потом велела постелить на полу. Я умыл и постелил. Всю ночь просидел рядом на стульчике, а утром мамы не стало. Видел, как она вздохнула в последний раз. Но небеса не рухнули, как я ожидал. Наоборот, словно вернулся в детство, как будто мы вместе с мамой дождались праздника. Так уходят христиане. И как же тяжело провожать тех, кто не подготовился, не хочет умирать – боится.

Недавно лежал в больнице на обследовании. Удивительное зрелище. На третьем этаже лежат диабетики, почти все страдающие избытком веса: у них нарушен обмен веществ, много едят и мало двигаются. Никто не молится. В соседнем корпусе – хирургия. Там все поломанные, на костылях, в аппаратах Илизарова. Все очень шустрые. Носятся так, как не всякий здоровый сможет. Как я понимаю, оттого и пострадали – тело работает быстрее ума. Говорю им: «Ребята, почему у вас переломы? Потому что слишком спешили, а главное – не молились». Соглашаются и… куда-то убегают. В отделении гастроэнтерологии лежат с желудочными и кишечными болезнями. Все в унынии, несчастные; заболели оттого, что мучились обидами, злостью, ревностью и тому подобным. Сами себя изводили – и теперь здесь. Иду и вижу, что христиан в больнице нет, сплошь безбожники. Конечно, болеют и верующие, но, судя по увиденному, куда реже. Потому что знают, что всё из Него, Им и к Нему.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска