Павел Лимеров

Священное Писание учит: «Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих… и дела их идут вслед за ними» (Откр. 14, 13). Покаяние и доброчестная жизнь могут сделать посмертный путь человека лёгким и радостным. Ну а тот, кто умер в грехе и противлении Богу, как богач из притчи о богаче и Лазаре, может попасть в ад, место мучений (см. Лк. 16, 19-31).

Где же находятся эти самые рай и ад? И где будут пребывать до Страшного суда души людей? Об этом всегда задумывались наши предки, и их представления складывались в картины посмертного исхождения душ. Представления народа коми о загробном мире складывались под влиянием христианского вероучения, но сохраняя в то же время некоторые образы дохристианских описаний мира предков.

Гора крутая, скользкая

Впервые описание картины загробного мира коми было дано в середине XIX века священником Николаем Александровичем Завариным (1839–1870), преподавателем церковной истории Вологодской семинарии. В своей статье «О суевериях и предрассудках, существующих в Вологодской епархии» он писал: «Иные думают, что рай расположен на высокой, крутой и скользкой (мыльной) горе и что поэтому обрезываемые ногти нужно класть за пазуху. После смерти они отыщутся и прирастут сами собой и с их помощью душа в состоянии будет взойти на райскую гору. Около этой горы течёт огненная река; Архангел Михаил, как Харон через Стикс, сделан на ней перевозчиком для душ праведных. Души грешные должны переходить через реку по одной узкой жерди».

Видно, что в этой картине загробного мира христианские образы перекликаются с народными представлениями. Но автор, священник Николай Заварин, не отделяет первые от вторых, объединяя их в некое единое зырянское суеверие. Между тем, несмотря на широкое распространение в мифологиях разных народов, образ райской горы, омываемой водами, признан христианским вероучением. Так, прп. Ефрем Сирин, один из крупнейших учителей Церкви IV века, помещает рай – Эдем – «по ту сторону океана, омывающего землю»: это высокая гора, «превыше всех гор земных»; рай настолько обширен, что может вместить всех праведников.

То же касается и образа огненной реки, отнесённого Завариным к области зырянских суеверий. К примеру, вот текст XIX века – это видение некоего монаха, приведённое в книге прот. Григория Дьяченко «Тайная жизнь души после телесной смерти»: «По смерти Филарета Милостивого один благочестивый муж удостоился видеть нерукотворную обитель его. Он так рассказывал: “В восхищении я узрел себя в пресветлом месте, где увидел пресветлого и благообразного мужа, который показал мне реку огненную, текущую с таким шумом и страхом, что человек стерпеть не может. По ту сторону реки виден был прекрасный рай, исполненный неизречённой сладости и веселия, всё то место было наполнено благоухания; прекрасные большие многоплодные деревья колебало тихим ветром, и было там прекрасно всё, что Бог приготовил любящим Его…”».

Огненная река

Аналогичные картины загробного мира и огненной переправы к нему можно увидеть в иллюстрациях к «Цветнику духовному», выполненных удорскими староверами уже в начале ХХ века. И в полевой записи нашей экспедиции 2001 года на Верхнюю Вычегду присутствуют все элементы загробного мира, показанные Завариным:

«У Архангела Михаила душа не простая была, он живой водой окроплял, любовь раздавал. Архангел Михаил золотую трубку взял, на высокую гору взошёл, а грешники и праведники у горы остались. Праведников позвал, а грешники и закричали: “Почто нас, почто, Михайло Архангел, оставил?» Вы, мол (отвечает Архангел), на земле жили, как хотели: в заутреню спали, обедню ели, вечер гуляли, с отцом-матерью ругались, с братьями-сёстрами дрались, с соседями ссорились, нищих прогоняли. Нужно перейти в светлый рай через смоляную реку и через огненную реку. Смоляная река-то ведь течёт с одного конца земли на другой конец земли. Огненная река-то ведь течёт от земли до самого неба. Как же их переплыть? Ночной молитвой, поклоном святой Георгий перевезёт. Аминь. Аллилуйя”» (в переводе с коми).

На вопрос о том, что там, на горе, собеседница ответила, что на горе рай, а вот грешники, к которым она причислила и себя, останутся под горой. Но может быть и ещё хуже, поскольку те из усопших, кто не смог пройти мытарство переправы, остаются в огненной бездне на веки вечные, потому что эта бездна и есть ад.

В этом тексте обращает на себя внимание образ перевозчика через огненную реку: перевозчик здесь св. Георгий, в то время как Михаил Архангел трубит в трубу, сзывая души на Страшный суд. Впрочем, перевозчиками могут быть и другие. Так, в молитве, которую, по мнению печорских староверов, надо читать человеку, пока ещё он сам может это делать, упоминаются четыре перевозчика: «Михайло Архангел, Габрило Архангел, Исак и Огра, перевезите меня через огненное море, ко Христову Богу, ко прекрасному раю. Варлаам, Исак, Яков, Петры и Павла, избавите вечная мука».

Женщина, прочитавшая молитву, прокомментировала её так:

«Надо это всегда читать, чтоб через огненную реку перевезли, чтоб избавили от вечной муки. Вечная мука – это ад. В чёрную пасть ада толкают. Пасть широкая, как наш дом, глаза вот такие огромные. Кто пьяные – в огненном котле горят. Кто блудник и сплетник – они за язык подвешены, с одной стороны – огненный столб, а с другой – ледяной столб».

Получается, что перечисленные персонажи-перевозчики не только переправляют праведные души в рай, но и сталкивают грешников в огненную бездну ада. Ад представляется живым существом с огромной пастью, куда и проваливаются грешники.

Такой образ ада широко представлен в православной иконографии, в частности в сюжете иконы «Нисхождение во ад». Возможно, отсюда берёт начало этот образ и в фольклоре. В легенде на этот сюжет, записанной Давидом Фокошем-Фуксом в начале ХХ века от верхневычегодского старовера, ад раскрывает пасть, зевает и даже разговаривает со спустившимся в него Христом: «Ад очень сильно зевать стал (т.е. раскрывать пасть). “Брат-Христос, – говорит, – как же я жить буду без людей?” Христос и говорит: “Глотка твоя будет заполнена курильщиками и табачным дымом”».

Нелишне отметить, что образ нижнего мира в виде ящера с широко разинутой пастью имеется и в символике пермского звериного стиля.

Рай

Если ад – это огненная бездна, глотка ненасытного адского «червя», то рай располагается на самой высокой точке пространства – на вершине горы. Самое обычное представление о рае – это зелёный луг. Откуда этот образ? Как правило, из сновидений рассказчиков: «Такое редко услышишь, но вот некоторые говорят, что во сне тот свет иногда видят. Или кого-то с того света, тоже во сне. И всё там такое радостное, и сад очень красивый, и рай такой светлый, радостный. Я вот будто хозяина видела. Зелёный луг и солнечно везде, и слово “рай” соответствует тому, как я Валерьяна видела – в красивом чёрном костюме, аккуратно одет. И будто далеко очень стоит, а моя душа позади него. Хороший человек-то, вот и в рай попал». Зелень травы здесь сообразуется с цветом воскресшей после зимы природы.

Отметим: рай на горе находится в том же пространстве, где и живые, но неимоверно удалён от них. Умерший совершает длительный переход, прежде чем попадёт в загробный мир. Этот образ путешествия умершего связан с представлениями о рае как о Небесном граде. Вот как описывает рай староверка с Верхней Печоры:

«Небесный Иерусалим. Господь родился в Иерусалиме. Потом Его убить хотели, и увёл Его Иосиф. Мать Его, Богородицу, с ребёнком увёз Иосиф. Распяли Его тоже в Иерусалиме. А Небесный Иерусалим – умрёшь, и раем считается. На том свете он будет: всё там красиво. Сады, красивые зелёные яблоки растут. Молоко ручьём там течёт, и мёд ручьём течёт. Кто хорошо жил, кто по Господу Богу жил, тот там, в раю, живёт». Это город-сад, составленный как из элементов христианских представлений о рае, как первозданном саде Эдема, так и фольклорно-сказочных образов молочных и медовых ручьёв.

Образ Небесного Иерусалима особенно ярко описывается в духовных стихах: «Расскажи, Господи, путь мой, как прийти мне к Тебе. Душу свою я в ладони возьму и к Тебе бегом принесу. Я Твой путь благословляю за свою небесную жизнь, за выходящее навстречу сердце, за увиденный прекрасный Иерусалим – там ведь всё чистое и святое, ничего плохого не может быть. Высокой оградой ограждено, двенадцать ворот поставлено, имена двенадцати апостолов написаны, на восток три двери сделано, на юг три двери сделано, на север три двери сделано, на запад три двери сделано. Там ведь двери все жемчужные. Если внутрь посмотришь, всё само по себе светится. В двенадцать цветов покрашено, по-всякому блестит, Тебя Самого сквозь него видно, посередине живая вода течёт. У престола сидишь ярче солнца, на берегу у обрыва деревья посажены, двенадцать раз в год они распускаются. Он ведь всё и светит, Он ведь всё и радует, Он ведь всё и насыщает. Благословенное видение, благословенное удивление делами Господними. Аминь».

Характерно, что Небесный Иерусалим, который, по христианским воззрениям, должен в конце времён сойти с неба на землю, в представлениях коми статичен – он как бы закреплён в небесах. Двенадцать ворот, по три на каждую сторону света, написанные на воротах имена апостолов – всё это указывает на связь образа с символикой Откровения Иоанна Богослова: «Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать ангелов… с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати апостолов Агнца» (Откр. 21, 9-17). В центре города расположен престол Господа, образ Которого «ярче солнца», но не обжигающий, а располагающий к воскресению и расцвету.

*** П.Ф. Лимеров – доктор филологии, ведущий научный сотрудник академического Института языка, литературы и истории Коми, он является автором множества научных работ на тему мифологии и фольклора, автор книг: «Мифология загробного мира», «Образ св. Стефана Пермского в письменной традиции и в фольклоре народа коми», «Сотворение мира: мифология народа коми» и др.

← Предыдущая публикация Следующая публикация →

Оглавление выпуска