Наталия ИВАСЕНКО

Ненавижу точку. Сегодня днём её поставили в суде. Нас развели. До этого дня не расставалась с наивной надеждой: опомнится, поймёт, что совершил глупость, попросит прощения. И я прощу, прощу сразу.

Но вот сегодня всё, её поставили, поставили эту проклятую точку.

Изображение: донэллиот.рф

И, как назло, подруги в один голос: «Это же прекрасно! Поставлена точка! У тебя начнётся новая…» (кто-то говорит «жизнь», кто-то – «полоса»). Какая разница? Хоть бы кто-нибудь спросил: а мне нужна эта новая жизнь или новая полоса? А мне нужна эта проклятая последняя точка?

Подруги стараются, утешают, успокаивают как могут. Слова одни и те же, только голоса разные:

– Радуйся, наконец-то всё позади!

– Благодари Бога, ты молода, у тебя всё настроится…

– Успокойся! Возьми себя в руки!

– Ты даже не представляешь, какая у тебя ещё будет жизнь!

– А если бы вы разошлись через двадцать, тридцать лет? И что? Кому ты тогда нужна будешь? А сейчас тебе всего двадцать шесть! Подумаешь!

– Ты другому радуйся: за эти три года детей у вас не было.

А вот это как раз жаль. Были бы дети, было бы легче. Я хотела. Я очень хотела ребёнка. А он: «Подожди, подожди, насладимся свободой, попутешествуем». И правда, попутешествовали.

В отличие от подруг, мама бесконечно, как заводная, говорит и говорит мне о каких-то посторонних вещах. Наверное, за все прожитые годы столько не говорила, сколько за этот месяц. Рассказывает обо всём без разбора, подряд:

– Представляешь, на работе… А вчера соседка… Тут Валентина Михайловна… Ну и учудил Юрик!..

Я только делаю вид, что слушаю, – и ничего не слышу. И так всё это время – с того момента, как подали на развод, до сего дня.

В мамины глаза смотреть тяжело. Большие, светлые, голубые, в них не зрачки, а затонувшие мои маленькие корабли.

Ненавижу точку. Всё обман. Обман, что станет легче.

Уже вечер. Моя любимая комната, в которую я вернулась, – как же я её ненавижу! И всё, что с такой радостью до замужества приобреталось: письменный стол, тахту, книжные полки, книги, книги… Всё, всё ненавижу! В отчаянии обвожу взглядом стены. Обои. Выбирала. Тогда понравились. Сейчас готова их содрать. Да и вообще всё ободрать, раскурочить, выбросить! Вот возьму и сделаю! Это командует разбушевавшееся сердце. А голова холодная. Зачем? Никто не поймёт. Испугаются. Подумают, сошла с ума. А маму жаль. И отца. Хотя он всё время молчит. Только раз обнял меня и вздохнул.

Не буду ничего громить, выбрасывать. И комната, и стол, и книги не виноваты. «Правильно», – соглашается с головой сердце. Только я не хочу без него жить.

В квартире тишина. За стеной отец и мама. Сижу неподвижно с открытыми глазами. Их никак не закрыть, хотя выпиты какие-то пустырники, корвалолы, ещё что-то мама давала. Пила безропотно, в надежде, что будет легче. Нет, пока не помогает. А-а! Поняла, почему не закрываются глаза. Как только опущу веки, врываются голоса подруг-утешительниц. А я не хочу их больше слушать! Тем более что я их не слышу. Это всего лишь бездарный гул.

На часах скоро двенадцать. И вдруг я вспоминаю, что в это время не спит один родной мне человек – моя бабушка. Я всегда буду помнить её руки. Она провожала меня в школу в начальных классах и, хотя мы шли дворами и машин не было, крепко держала мою маленькую руку своей, не отпускала меня от себя ни на шаг на протяжении всего пути. И мне это почему-то очень нравилось: совсем не хотелось вырывать свою руку и расставаться с бабушкой. Всю дорогу мы шутили и смеялись. Меня радовала уверенность, что после занятий она обязательно меня встретит и мы опять будем идти дворами, держась за руки, шутить и смеяться.

Я позвоню ей. Позвоню просто так. Она не спит, я тоже. Тихо поговорим.

– Бабуля, привет! Ничего, что поздно? – спрашиваю ради проформы. – Не спишь?

– Нет-нет! – радостно отвечает она. – Ты же знаешь, я ложусь поздно.

– Да, знаю. Как ты? Как ты себя чувствуешь? Мама говорила, тебе недавно нехорошо было?

– Да, было. Это всё магнитные бури виноваты.

«Нет, – про себя думаю я. – Это мы, мы твои магнитные бури».

Бабушка знает про развод, но всё равно я говорю:

– Сегодня всё. Поставлена последняя точка.

– Да, знаю… Мне очень жаль…

После слова «жаль» я могла ожидать чего угодно: «жаль тебя», «жаль, что так получилось», просто «жаль, очень жаль».

Но когда я услышала: «Мне очень жаль его», то в негодовании воскликнула:

– Его?! Е-го?!

Я забыла, что за стеной спят родители, вообще забыла про всё на свете от возмущения:

– Как ты можешь так говорить?! Как только язык у тебя повернулся! «Жаль его»! За то, что бросил меня, обманул надежды? За то, что предал? Полюбил другую? За это его жаль?

Но бабушка повторила:

– Да, мне его очень жаль.

– Не понимаю, ничего не понимаю, – почти простонала я в растерянности.

– Пойми, пожалуйста, одну важную вещь. Ты-то крещёная. За тебя и помолиться можно, у Господа помощи для тебя попросить. А он? Он, к сожалению, человек некрещёный, не православный, без Бога живёт.

– Да при чём тут это?! – вскричала я. – Ему и без Бога хорошо. На работе у него успех, влюблён, его любят, денег полно!

– Ну и что? – всё так же невозмутимо отвечает бабушка. – Это всё преходящее. Сегодня есть, а завтра может и не быть.

– Да как же ты не понимаешь?! Он счастлив, счастлив! – кричу я, почти рыдая.

– Да разве может быть счастье без Бога? Что ты! Счастья без Бога не бывает…

Бабушка ещё что-то говорит, а во мне вопит боль: а я? мне так тяжело! Я даже не верю, что мне кто-то или что-то может помочь.

Бабушка как будто слышит мой вопрос.

– Знаешь, что я тебе посоветую? – спрашивает она.

– Что? Что? – с нетерпением и надеждой тороплю я её ответ. Во мне всё замерло в ожидании её совета. И непонятно, откуда появляется уверенность, что этот её совет обязательно мне поможет: как когда-то в детстве возьмёт она мою руку своей и выведет из этого кошмара.

– Если ты его любишь, помолись о нём. Как можешь. И тебе станет легче… Ты меня слышишь?

– Да…

– Это он поставил последнюю точку, но не ты. У тебя всё по-другому. У православных последней точки не бывает…

Удивительно, но каким-то чудом ей удалось удалить от меня эту ненавистную точку. Такую маленькую, которая чуть не убила меня.

Впервые за последние дни мне хватило воздуха и я глубоко вздохнула. У меня даже появились силы иронично подумать: «Значит, мне досталось многоточие».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска