«Грустные лица»

Спустя почти месяц после начала военной операции на Украине я по-прежнему вижу «грустные лица». Их стало меньше после откровений жителей-заложников из Мариуполя о зверствах «Азова». Но ещё встречаются, в том числе среди духовенства. Они, уходя от конкретики, произносят великопостные речи о смирении перед Богом, «о милосердии к ближнему», о мире как высшей ценности и пр. Правильные слова. Но за этими словами, увы, часто любовь не ко Христу, а только к самому себе… Поясню.

Один из доводов «грустных лиц»: зачем же мы напали?! «Да, Донбасс надо защищать от неонацистов, но ведь наша страна всегда вела только справедливые оборонительные войны!» «Вот если бы напали на нас, тогда бы моральное право было на нашей стороне». И т.д.

То есть главное в сознании такого человека не любовь, а справедливость. И определяется она тем, кто начал. Доводы о том, что война идёт уже 8 лет, что русские не начали, а пытаются закончить войну, на таких не действуют.

Мы помним, как Президент, комментируя действия России в Сирии в 2015 году, озвучил свой постулат: «Ещё 50 лет назад ленинградская улица научила меня правилу: если драка неизбежна, бить надо первым». Это не просто закон войны, это возможность спасти жизни многих мирных жителей. Ну, дождались бы мы, что ударила по Донбассу украинская армия (а эти планы теперь известны) – тогда нашему диванному морализатору было бы легче? Готов ли он ради собственного душевного комфорта пожертвовать жизнями тысяч людей, которые подвергнутся удару до того, как мы начнём отвечать? Эти люди говорят так, потому что хотели бы избавить себя от выбора. А выбор – страшная для многих штука, после него не получится «и нашим и вашим». Война – это когда выбор надо делать между плохим и чудовищным. Да, все мы за мир! Но не за такой, при котором «мирно» унижают и уничтожают наших.

Я понимаю, откуда это идёт: со школы. О Великой Отечественной нам талдычили: враг напал «без объявления войны», вероломно. То есть коварно, предательски. Это при том, что план «Барбаросса» по молниеносному захвату нашей страны был утверждён ещё в 1940-м. И мы это знали. И, пропустив удар, понесли в первые дни войны чудовищные потери. Потому что Советы забыли уроки русской истории.

В 1672-м турецкий султан захватил у Польши Понизье (кусок нынешней Украины) и грозил вторгнуться на нашу левобережную часть Малороссии. Царь Алексей Михайлович не стал ждать нападения, а объявил войну Османской империи и Крымскому ханству. Донские казаки атаковали турецкие владения в устье Дона и в Крыму. Другой пример. Притеснения христиан теми же турками привели к тому, что в апреле 1877 года Россия объявила им войну. Турция капитулировала в Плевне. Помните Шипку? Это тогда у нас появились болгарские «братушки».

А Суворов с его легендарным переходом через перевал Сен-Готард? За 16 лет до Отечественной войны 1812 года на дальних подступах, в Италии, русское войско побивало армию Наполеона… Война редко является каким-то спонтанным решением политика, она всегда продолжение «мирных», но неразрешимых противоречий на национальной, экономической или иной почве.

Беда людей с «грустными лицами» в том, что они думают, будто в любой ситуации можно договориться. Быть «вне политики», «ни на чьей» стороне. Привести оппоненту доводы, обсудить, прийти к общему знаменателю, разойтись миром. Это иллюзия. Потому что договориться с теми, кто сделал выбор, особенно в пользу зла, нельзя. Остаётся сделать выбор самому или быть растоптанным. Война – это тяжёлая и опасная работа, когда возможность договориться – позади. Работа, которая должна быть сделана хорошо, если, конечно, мы хотим, чтобы Россия осталась.

Война – это страшно. Но в эти тревожные дни главные мои страхи связаны не с ожиданием каких-то потерь с нашей стороны, а с заявлениями мидовских руководителей о «подписании всеобъемлющих договорённостей». Попросту говоря, это страх сдачи наших страждущих братьев в их многолетней борьбе, ещё проще – страх предательства. Хочется верить, что это личное, что для этого нет оснований.

Вот ещё одна моральная проблема, связанная с войной. В Интернете появились ролики, на которых жалко каются на камеру наши пленные, в том числе офицеры. Фейк это или нет, но патриотические чувства некоторых соотечественников оскорблены. Дескать, это недостойно офицера, надо было стойко молчать или принять смерть! А если смерть не «предоставляли», а вместо этого – только невыносимые пытки? С комфортного диванчика летят требования героизма от людей, находящихся в нечеловеческих обстоятельствах. Вместо этого попробовали бы спроецировать ситуацию на себя: сами-то смогли бы геройствовать?

Подвига нельзя требовать – так учили православные старцы применительно к монахам. Подвиг ценен, когда он – следствие свободного выбора человека. Любить человека надо не потому, что он хорош и соответствует моим представлениям, а потому, что он образ Божий и способен, даже заблудившись, но оставшись живым, покаяться и вернуться к своему Отцу.

Похожая в чём-то ситуация, когда стойкости в противостоянии нацизму требуют от архиереев РПЦ на Украине, в Прибалтике. Да, иногда слушать то, что они там говорят про русских, про нашу страну, тяжело. Есть среди них убеждённые наши ненавистники – это мы сейчас с удивлением обнаруживаем, есть приспособленцы. Но в большинстве они – заложники и жертвы. Требовать сейчас от них обличения нацизма – это фактически призывать к мученичеству. Заметим при этом, что паства-то часто настроена к нам гораздо враждебнее своих архиереев, люди погружены в ненависть, и на этом фоне призывы архипастырей к сохранению мира в душе, возможно, самое главное.

От священника сегодня ждут не благословений на бой. Ближние ждут молитвы о сохранении жизни мужей и сынов, военнослужащих, утешений, если они погибли. Не дать людям погрузиться в отчаяние, уберечь от сатанинской разрушительной ненависти… Если я вижу такого священника, понимаю – это слуга Божий.

Война – время усиленного поиска ответов на вопросы души, которые в мирное время спят. Вместо ответов я часто слышу: молись! Вот Белгородский митрополит Иоанн советует читать по пятьдесят раз в день «Отче наш», чтобы претворились слова молитвы «Да будет воля Твоя». Молюсь. Но вопросы остаются. Ищу ответы сам. Вот фотография улыбающейся женщины в траурной рамке на украинском интернет-ресурсе – она убита в ходе обстрела русской артиллерии. Это тот самый человек, который был наводчиком ракеты «Точка-У» на Донецк, когда погибло более 20 человек, ещё больше изувечено. Первая реакция – удовлетворение, даже радость, что возмездие совершилось не на небесах, а здесь, на земле. Скажу честно, молиться за неё я не смогу. Но «священная ненависть» необходима в бою, а я-то не на передовой, а «на диване». Как справиться с этим нехорошим нехристианским чувством? Мой рецепт такой: я начинаю думать о её несчастных престарелых родителях, которым теперь придётся коротать век без кормилицы на затерянном в степи хуторе, о её детях-сиротах, которым придётся нести на себе проклятье матери, ну и т.п. Может, у неё и нет детей. Но я всё равно представляю их. И вот уже нет во мне радости по поводу её смерти, и ненависти к ней я уже не испытываю. Это то, что нужно прежде всего мне, моей душе.

 

Оглавление выпуска  Следующая публикация →

12 комментариев

  1. Татьяна:

    Спасибо за здравые слова!

  2. Антон:

    «Ещё 50 лет назад ленинградская улица научила меня правилу: если драка неизбежна, бить надо первым»
    Я думаю, что это неудачный пример по причине того, что ударивший первым это всё равно как напавший первым.

    • Аноним:

      Нет, согласиться с вами трудно. Нападение – это последний, необратимый этап агрессии. Предшествующие этапы – подготовка общественного мнения, финансовое и организационное обеспечение нападения, мобилизация и пр. Когда совершено нападение, реагировать по большому счету, уже поздно. Нужно это делать на этапе начала агрессии. Так, к ВОВ мы готовились заранее, присоединив Западную Украину, Прибалтику, переведя часть заводов с Украины на Урал – но до конца подготовиться не успели. Зато когда США планировали массированный ядерный удар по СССР, мы успели создать свое ядерное оружие, и тем предотвратили нападение, хотя агрессия по отношению к нашей стране оставалась. Ударить или не ударить первым – это не вопрос христианского братолюбия, а государственной целесообразности, сохранения жизней граждан.

  3. пожилой священник-анахорет Петр:

    И как-то всё горестно…

  4. Валерий:

    А предательства на самом деле не исключают жители освобождённых русскими войсками территорий. Не спешат дружить с новой властью, так как опасаются, что наверху договорятся, войска отойдут и тогда начнётся поиск и уничтожение “предателей Украины”, то есть тех, кто обрадовался освобождению от нацистов.

  5. Юлия:

    Спасибо за статью.

  6. Аноним:

    Мысли мои схожи с вашими, Игорь Владимирович. Мы ссо своими комментариями с телефона и представить не можем,- как там! Господи, Помилуй.

  7. (некогда) Алексей Иванович:

    «Если стыдно и горько за так называемую “спецоперацию”, значит еще не все потеряно в русском человеке, есть еще надежда на покаяние.» — Татьяна • 27.03.2022 14:08
    – – –
    «Господи, Игорь, какой бред.» — Андрей • 24.03.2022 15:31
    ——————————————-
    «Русская народная линия»
    https://ruskline.ru/news_rl/2022/03/26/rusofobiya_v_sovremennoi_rossiiskoi_kulture

  8. Татьяна:

    Грустные лица – это хорошо, потому что радоваться происходящему могут только люди недалекие. Если стыдно и горько за так называемую “спецоперацию”, значит еще не все потеряно в русском человеке, есть еще надежда на покаяние.

  9. Андрей:

    Господи, Игорь, какой бред.

  10. Анна.:

    Спасибо за статью.

Добавить комментарий