200 лет назад родился Фёдор Михайлович Достоевский

Шмыг-шмыг, шмыг-шмыг… Шаркая шлёпанцами, больные прогуливались по липовым аллеям – кто в одиночку, кто кучками. На голове у каждого был белый как снег колпак. Вряд ли в жизни им приходилось носить вещи такой чистоты, ведь это была Мариинская больница для бедных и убогих. Располагалась она на окраине Москвы, и вдовствующая императрица Мария Фёдоровна заботливо её опекала – здесь любой человек, не имевший возможности оплатить лечение, мог получить бесплатную помощь и хороший уход. Для бедных людей это была милость Божья.

А возле одной из скамеек на дорожках больничного сада играли дети – лепили из песка куличики и пирожки. Их отец, Михаил Андреевич Достоевский, работал в Мариинской больнице, неподалёку была их квартира, вот няня и приводила ребят сюда на прогулку. Правда, все их игры были тихими, ведь там, где люди страдают, неуместно шуметь и резвиться. Дети рано поняли, что на свете много человеческой боли. Но ещё более важная вещь им открылась: не существует ЧУЖОЙ боли. Они росли в благочестивой семье, каждый воскресный день с мамой бывали в храме, поэтому знали, что раз у нас один Отец Небесный, то все люди братья и сёстры.

Мария Фёдоровна и Михаил Андреевич Достоевские

Но мало кто из детей так остро, как Фёдор, пережил это открытие. Впустив в детстве в душу тех страдальцев, которых видел каждый день в больнице, он не выпустил их оттуда до конца дней. И когда стал писателем, всю жизнь с болью говорил о маленьком человеке, прибитом жизнью, о том, что в его сердце могут жить высокие чувства и стремления. Лучше Достоевского в мировой литературе этого не сделал никто. «Всё забитое судьбою, несчастное, хворое и бедное находило в нём особое участие. Его из ряда вон выходящая доброта известна всем близко знавшим его», – писал о Достоевском его друг А. Е. Врангель.

…Так и росли дети в семье Достоевских – не по годам серьёзные. Распорядок жизни в семье был строгим. Вставали в шесть, в восьмом часу отец выходил в больницу, затем объезжал своих городских пациентов. После обеда отдыхал, и эти час-полтора все сидели тихо в одной комнате и переговаривались шёпотом. Вечера часто посвящали чтению вслух. Читали «Историю государства Российского» Карамзина, оду «Бог» Державина, прозу Пушкина. Старшие братья, Михаил и Фёдор, очень любили Пушкина, часами могли о нём беседовать. В девятом часу накрывался ужинный стол, затем дети становились перед образами и, помолясь и пожелав родителям спокойной ночи, шли спать.

Маме Марии Фёдоровне порой хотелось, чтобы в детях было больше детского, поэтому, уезжая с мужем по делам в город, наказывала няне: «Уж ты, Алёна Фроловна, позаботься, чтобы дети повеселились!» И Алёна Фроловна старалась: водили с детворой хороводы, распевали песни, играли в жмурки – и так до того момента, пока дверной колокольчик не возвестит приход родителей. Как и все в этой семье, няня была отзывчивым человеком. Достоевский вспоминал: когда в их имении случился пожар, Алёна Фроловна, видя отчаяние его родителей, предложила Марии Фёдоровне: «Коли надо вам будет денег, так уж возьмите мои, а мне что? – мне не надо», – она говорила о той немалой денежной сумме, что скопила за годы службы и отложила на старость.

Михаил Андреевич, при всей своей требовательности и сдержанности, любил всех семерых своих детей. Иначе бы Фёдор Михайлович не написал в зрелом возрасте таких слов: «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей». А не это ли самое важное для ребёнка? – чтобы он был любим и чтобы его душа была открыта для сострадания.

У детей раз в году бывала большая радость – поездка «к Троице» – так в семье называли Троице-Сергиеву лавру. Пока жили там два-три дня, ходили на все службы, а после, накупив деревянных игрушек, возвращались домой. Воспоминания об этом были дороги Фёдору Михайловичу до конца дней. И какие бы искушения ни посылал ему Господь, живая вера во Христа была для него самым главным в жизни. Неслучайно же он всегда селился только в тех квартирах, из окон которых был виден храм.

На купола Владимирского собора Достоевский смотрел из своей квартиры в Петербурге. Теперь здесь стоит памятник писателю.

Однажды, уже будучи взрослым, Фёдор Михайлович с восторгом сообщил брату Михаилу, что разыскал ту самую книгу, по которой они в детстве учились читать, и впредь будет беречь её как святыню. Это были переведённые с немецкого языка библейские рассказы для детей «Сто четыре священные истории, выбранные из Ветхого и Нового завета в пользу юношества Иоанном Гибнером».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска