Три кирпича

Леонид БОБРОВ

В троллейбусе тронули меня за плечо. Повернувшись, увидел молодого респектабельного человека лет тридцати пяти, не больше. «Леонид, здравствуй!» Такое знакомое лицо… Напрягаю память: «Алёш, Арбузов, ты, что ли?» Человек, улыбаясь, кивает головой. «Э, нет, – говорю я, – судя по твоему виду, ты уже Алексей Александрович, точно? Ну, рассказывай, как и что». Алексей вкратце поведал, что работает главным инженером по строительству в одной престижной организации города Кирова. «Женат, квартира, машина – всё есть, можешь заехать ко мне в гости». – «Спасибо, спасибо, Алёш, как-нибудь потом. Мать-то живая твоя, всё шьёт?» – «Живая, шьёт, живёт всё по старому адресу. Сейчас будет моя остановка, – протягивает он мне руку на прощанье и вдруг задаёт вопрос: – А рассказ про три кирпича, Леонид, ты написал?» «Что, не забыл такой случай?» – удивлённо спросил я. «Такое не забудешь. Если не написал – обязательно напиши!» – и, поклонившись, он вышел из автобуса.

Вот и пришло время написать этот рассказ.

Иллюстративное фото из Интернета

* * *

Прошлый век. Девяносто третий год. Обвал, развал, неразбериха. И пригодилась мне моя первая специальность – печник-каменщик. Волей Божией занесло меня в Киров-Вятку работать по объявлениям: то на даче, то на коттедже камин или печку кладёшь, а где работаешь, там и живёшь. С жильём одинокому проще, да и напарник Николай – золотые руки – жил с матерью один, и в крайней нужде мне приходилось ночевать у него. Загвоздка поначалу была в одном: ни у меня, ни у Николая не было домашнего телефона, чтобы принять заявку на работу. Это сейчас сотовых валом, а тогда… Но его величество случай познакомил меня с женщиной Елизаветой Арбузовой. Швея высокого класса, она работала на дому и за определённый процент согласилась помогать нам.

Как-то, придя за очередным заказом и увидев её печальной, я спросил, что случилось. «Леонид, мой муж Александр, Сашенька мой, умер в сорок два года от рака крови – облучился. Он был лётчиком гражданской авиации. Умирал мужественно, чем потряс друзей-лётчиков и меня. Три года прошло, а будто три дня назад это было. А сейчас Алёшка, наш сын, закончил Политехнический институт по гражданскому строительству и сидит без работы. Кому нужен молодой инженер без практики? Возьмите вы с Николаем его работать, по печам, каминам и плитке! Я буду вам благодарна!» «С удовольствием, – согласился я, – это даже очень хорошо, втроём можно горы свернуть. Молодой инженер-строитель – это уже кое-что, а практика – дело наживное». «Сегодня я приняла заказ на печку, – сказала Елизавета. – Нужно сложить на даче, с плитой, за три дня. По твоему наставлению я сказала человеку, что цена такой печки триста тысяч рублей. Заказчик согласен». «Ну вот и отлично, завтра твой сын и поедет с нами работать», – сказал я. «Хочу вас всех предупредить заранее, – продолжала она. – Заказчик не просто пенсионер, в прошлом он был крупным партийным работником в области. Будьте с ним вежливы и корректны. Я его знаю». «Всё будет хорошо», – успокоил я её.

Утром следующего дня мы прибыли в пригородный дачный посёлок по указанному адресу. Ещё до встречи с хозяином дачи я мысленно окрестил его «партбоссом» – и не ошибся. Это был действительно старый, заслуженный партийный начальник. Властное лицо, командные интонации и повелительные жесты – всё говорило об этом. Сухо поздоровавшись с нами у калитки одноэтажного высокого дома с железной крышей, он, не пригласив ещё нас в дом, показал на угол сада рукой: «Там кирпич, глина, песок, вода и бадья для работы. Срок – три дня. Сможете уложиться?» Мы утвердительно покивали головами. «Ну что ж, коли так, заходите в дом, и я введу вас полностью в курс дела». Вошли, огляделись. Посредине пол был пропилен и сложен фундамент под печку. «Итак, – продолжал хозяин, – фундамент вам не придётся класть, он готовый – я сам строитель и когда-то курировал всё строительство в области». На мой вопрос, почему фундамент такой широкий, он пояснил: «С этой стороны будет кухня, здесь будет топочная дверка и плита, посредине печи пойдёт глухая перегородка, с той стороны будет гостиная комната, и к печи должен быть приложен камин. В гостиной должен быть камин». И он самодовольно улыбнулся. «Это точно, гостиная без камина – что самовар без углей и воды, – подтвердил я. – Один только вопрос. Вы будете доплачивать за камин? Он по нынешним расценкам стоит шестьсот тысяч рублей и более. Работа трудоёмкая!» «Нет, нет и нет, всё обговорено по телефону с вашим начальством – за триста тысяч всё вместе. Хотите – приступайте к работе, хотите – уходите», – и партбосс уселся в кресло у окна.

Мы переглянулись. Как никто, я знал финансовое положение всех нас. Оно было плачевным, и нормального заказа на данный момент у нас не было. «Хорошо, триста так триста, мы приступаем к работе и за три дня уложимся. Вас это устраивает?» – спросил я. «Вполне», – ответил хозяин и, повелительно вскинув руку в сторону фундамента, скомандовал: «Приступайте».

И мы приступили. Между нами не было неувязок. Алексей стал выполнять всю подсобную работу – мешать и носить раствор, кирпич, а мы с Николаем в четыре руки стали класть. Хозяин сидел у окна в кресле, наблюдая за нами, и молчал. Склонившись к полу, к фундаменту, просчитывая в голове варианты печи с камином, я закладывал первые ряды, как вдруг услыхал голос хозяина: «Ха, ха, ха, что-то нынче все верующими стали, кресты понадевали. Мода, что ли, такая пошла?» «С чего это, партбосс, тебя на такой разговор понесло…» – подумал я, но, распрямившись, понял. Оказывается, через расстёгнутую пуговицу на рубашке, когда, склонившись, я закладывал кирпичи, с меня свешивался нательный крест. Взглянув на усмехающегося хозяина, я ответил: «Насчёт моды не знаю, не слыхал, чтобы ради моды крест носили. А про веру в Бога поясню. Первое. Все мы твёрдо уверены в том, что родились и живём. Второе. Так же все уверены в том, что когда-то умрём. А вот в третье тяжелее всего поверить: что за порогом смерти нас ждут и Бог, и дьявол и что заслужим мы на земле, то и получим. Да вы не поленитесь, – посоветовал я, – накупите духовной литературы, сейчас много чего издаётся. А чтобы окончательно развеялись ваши сомнения в третьем, сходите крестным ходом в Великорецкое. Большую пользу получите для души». Хозяин помрачнел. Чувствовалось, что какие-то тяжёлые раздумья начали одолевать его. Стало тихо, мы продолжили работу, и до обеда никто не говорил ни слова.

Ровно в двенадцать, спросив у хозяина, где магазин, Алексей принёс обед – купил на наши скудные средства три бутылки кефира и три сайки. Мы обедали стоя, поставив бутылки на кирпичи и поглядывая на сдвинутую к стене мебель: стол, стулья, диван, сервант, из которого глядели на нас тушёнка, сгущёнка, шпроты и всякая подобная всячина. Нет, хозяин дома не предложил нам ничего. Каким-то шестым чувством мы поняли, что он невзлюбил нас. Сумрачный партбосс сидел в кресле, вытянув ноги и подперев голову рукой. О чём он думал, одному Богу известно. Ровно в пять часов мы закончили работу. Полпечи с камином было сложено. «До завтра», – сказал я. Хозяин кивнул, и мы уехали.

Весь последующий день прошёл в полном молчании, с таким же обедом. Хозяин не менял позы и наблюдал за нами. К вечеру печки с камином были сложены, к потолку вставлены задвижки. «Завтра после обеда ваша работа будет закончена, осталась одна труба», – сказал хозяин. Он поднялся с кресла, обошёл и внимательно оглядел нашу работу, каким-то недоверчивым взглядом окинул нас и сказал, явно обращаясь ко мне: «А вы мне тут ничего не подделали? А то уйдёте завтра с расчётом, а печки, может, того?» И он вопросительно уставился на меня. Чего-чего, а такого вопроса от партбосса я не ожидал. Но отвечать надо. «Успокойтесь, – сказал я, – никаких пакостей в печках и каминах я не делаю по одной веской причине. И об этом мы поговорим завтра, когда затопим печь и камин». На этом закончился наш второй день.

До обеда третьего дня всё шло тихо. Стояк трубы на чердаке был сложен, осталась труба на крыше. Учитывая богатый опыт своих предшественников, мастеров-строителей, говоривший, что техника безопасности на первом месте, а труба – это лицо печника, я не торопился. Пропилив отверстия под трубу и сделав подмостик под кирпич, отодвинув в сторону на расстояние вытянутой руки, я стал складывать кирпич – аккуратно, один к одному. Кажется, учёл всё по технике безопасности. Её первое правило гласит: строй так, чтобы не пострадал товарищ. Николай затирал печку с камином в доме, а Алексей мне подсобничал. «Не торопись, вот тебе несунок из проволоки, клади в него не больше пяти кирпичей в одну руку, и ты спокойно будешь подниматься по лестнице. И раствор носи строго по полведра, не рвись», – наставлял я Алексея. Дело пошло. Оставалось сложить не больше пяти завершающих трубу рядов, кирпичей двадцать. Сидя на коньке крыши, я поджидал Алексея с раствором и вдруг услышал шуршание скользящих вниз кирпичей. Взглянул вправо, где был сложен кирпич на подмостике, и мне стало не по себе. Три кирпича стремительно летели вниз по железной крыше. «Не дай Бог, если кто-то стоит сейчас там, внизу, – подумал я, но тут же успокоил себя: – На том месте, куда летят сейчас кирпичи, клумба; ты хорошо сделал, отодвинув леса с кирпичом в сторону от крыльца!» Алексей поднялся на крышу с раствором и говорит мне: «Интересную картину видел сейчас: стоит хозяин возле клумбы и мимо его головы пролетают три кирпича и втыкаются в клумбу. Ты что, специально скинул?» «Да ты что, Алексей! Не шути так. Откуда мне знать, кто там стоит? Отсюда не видно, взгляни!» Алексей посмотрел и молча стал спускаться вниз. Ещё полведра – и конец всей нашей работе. Кладя последние кирпичи, я видел, как партбосс перешёл дорогу и разговаривает с хозяином соседнего коттеджа. Принеся последние полведра раствора, Алексей сказал: «Знаешь, о чём хозяин говорил соседу? Краем уха слышал, пока шёл. “Печник хотел меня убить – три кирпича скинул с крыши, да не попал”». «Спасибо, Алексей, за информацию, – говорю. – Спускайся вниз, иди в дом и ждите с Николаем меня. Через несколько минут работа будет закончена».

Холодная злость и негодование охватили меня. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного. Дай мне капельку разума и мудрости, научи, как вести разговор с этим человеком». Странное холодное спокойствие снизошло на меня. Закончив работу и войдя в дом, я спросил у хозяина дров и затопил сразу камин и печку. Тяга была прекрасная. Хозяин сидел в кресле и сумрачно поглядывал на меня. И тут я начал говорить:

«Вот вы вчера задали вопрос, не подделал ли я в печке какую-нибудь пакость. Отвечаю, по какой причине этого нельзя делать. В молодые годы Бог свёл меня с одним стариком-печником, верующим человеком. “Сынок, – говорил он мне, – всегда делай печку на совесть, какой бы ни был хозяин. С огнём, сынок, не шутят, пакостей в печке не делай, ибо ты не знаешь, кто будет жить в этом доме после. Человек ни за что ни про что будет страдать, а тебя Бог накажет. Все мы смертны и будем отвечать за свои дела. А если тебя не кормили, не поили в этом доме, обидели при расчёте, выйди из дома, посмотри на трубу и скажи так: «Тебе, Господи, оставляю дом живой, да, видать, хозяин мёртвый», – перекрести и иди дальше дарить людям тепло. А хозяин-обидчик не проживёт в доме и трёх лет – всё это давно смерено нашими предками”».

Закончив говорить, взглянул я на хозяина – и не узнал его. Теперь это был обыкновенный растерянный мужик в возрасте, с очень простым и даже добрым лицом. Он суетливо поднялся с кресла, направился к серванту и естественным, без всякого пафоса голосом стал говорить: «Сейчас, сейчас, ребята, стол накроем, это дело такое… и на первый дым обязательно выпьем…» Он торопливо выставлял из серванта на стол консервные банки, искал хлеб, стаканы, ставил чайник на газ. Сейчас перед нами был самый радушный хозяин.

На прощанье я решил сделать ему последнее наставление: «Вот сегодня мимо твоей головы пролетели три кирпича. Как ты думаешь, почему? Молчи, это тебе предупреждение. Ты посмеялся в первый день над верой и крестом, а Бог поругаем и осмеян не бывает. Я специально, из соображений техники безопасности, сделал леса под кирпич над клумбой, а не над крыльцом, где мне было бы удобнее брать, и всё равно на тебя сваливаются три кирпича! И зачем ты подошёл к клумбе? Ответить на это не сможешь».

Хозяин молчал. Мы поднялись и стали прощаться, получив каждый по сто тысяч рублей. Поджидая на остановке автобус, я сказал Алексею: «Когда-нибудь обязательно напишу рассказ про три кирпича, молодого инженера-строителя и старого партбосса».

И, наконец, это произошло.

 с. Красногорье Кировской области

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий