Ольга ТУЛЯКОВА

(Окончание. Начало в № 860)

«Крестный ход» на пляже

Полмесяца я в Индии, уже почти выздоровела. Из-за остатков болезни и жары большей частью живу на пляже, в тени навеса. Утром смотрю, как тренируются сёрфингисты, вечером – как катаются кайтисты, днём – как индийские женщины продают европейцам бусы (говорят, когда-то было наоборот). А ещё я отправила заявку на съёмку в Болливуде и получила согласие – здесь многие наши соотечественники подрабатывают, участвуя в массовках.

Русские на Гоа приезжают разные: кого-то привлекают индуистские духовные практики, а кого-то – дешёвый отдых в тепле и возможность попасть в совершенно новую среду. Например, Настя, у которой я жила после хостела, прилетела в Индию за теплом. Она уже успела сделать татуировку, упасть с байка, найти работу воспитателя в русском детском саду, подработку в баре и завязать кучу знакомств. У одного из знакомых, похожего на братка из сериалов, оказался настоящий российский ржаной хлеб и сало! И мы устроили пир, нажарив к ним две сковороды картошки.

Сосед Насти – Алексей из Оренбурга – в прошлом работал в администрации РЖД, руководил, учился в Сколково, даже финишировал в конкурсе «Лидеры России», организовывал, добивался, достигал. Но система его не просто выдавила, как меня, а достаточно жёстко выплюнула. Теперь он на Гоа. Занимается фотографией и музыкой. Кажется, это будущий известный ди-джей.

Сосед по пляжу – молодой пенсионер-эмчеэсовец из Уфы. «Чёкает», матерится и скучает. Он второй вечер на Гоа: прошлый не помнит, а в этот пьёт коньяк из горла и собирается на танцы. Планирует в следующем году, если понравится, прилететь сюда зимовать.

Анна – иудейка из Сибири. Оказывается, в Индии есть евреи, а в соседнем Арамболе, столице русского Гоа, даже есть община, где можно попробовать фалафель «как в Израиле». Евреи в Индии живут ещё со времён царя Соломона. По преданию, часть еврейской общины обратил в христианство апостол Фома, когда проповедовал в этих краях. До сих пор некоторые христиане считают себя их потомками.

Недавно наблюдала праздник – что-то типа празднования местному святому. И так много в этом обряде схожего с нашим, что даже соблазнительно. Что было в храме – не знаю, я видела уже только, как по деревне шёл настоящий «крестный ход»! Впереди – барабаны, затем – жезлоносец, священники или ещё кто-то в особой одежде, потом – подобие хоругвей. И, наконец, четверо мужчин несли на плечах навес с какой-то святыней, украшенной гирляндами цветов – так же у нас в Великорецком крестном ходу носят икону Святителя Николая.

У каждого дома процессию встречают – жгут ароматические свечи, рисуют на земле мелом какой-то орнамент; «крестный ход» останавливается, и, похоже, служат «молебен». Даже небольшой колокол есть, точь-в-точь как у нас! Я с Иисусовой молитвой это действо обошла. Так они пришли на берег! Принесли «святыню» под большой шатёр, туда же пришло много индийцев. Потом они что-то подносили океану и сами там омывались, на песке и в воде остались кокосы и бархатцы.

Сходство с христианскими обрядами большое! Вот, думаю, откуда черпают подтверждения те, кто говорит, что все религии одинаковы и Бог один. Только говорят это обычно индуисты (особенно любят цитировать Ганди), имея в виду, что все остальные религии похожи на их «правильную» религию, а один Бог – это их «бог». И отказываться они от него не собираются, и в христианство или магометанство переходить тоже.

Отец Климент

Позднее я спросила единственного на субконтиненте Индии православного священника-индийца Климента Нехамайиа об особенностях восприятия индийцами церковных обрядов и Таинств: «По моим наблюдениям, в индуистских обрядах используется омовение в реках и океане, поэтому крещение и освящение воды наверняка им близко?..» «Индийцы-нехристиане не знают христианских Таинств, – ответил отец Климент. – Из фильмов многие знают о крещении, Евхаристии и венчании, но не знают, что это христианские Таинства. Для индусов ежедневное омовение – это ритуальное омовение, потому что без него они не могут войти в храм или поклоняться богам, поэтому крещение для них близко. Индусы также приносят вегетарианские жертвы богам и едят эти жертвоприношения. Это называется “прасад”, то есть “благодать”. В результате они относятся к Евхаристии как к прасаду».

Прикинула, могли ли к древним евреям или грекам проникнуть индийские обряды, и решила, что вряд ли. Да это и неважно. Ведь сходство только внешнее. Не сходит благодать Святого Духа на индуса во время омовения, не освящает она их статуи, «иконы», еду и воду. А что они украшают «святыни» цветами, используют свечи и благовония – так это в биологии называется «конвергенцией», когда в сходных условиях у организмов разных групп возникают сходные признаки. Вот и у разных народов возникли сходные идеи, как почтить священные предметы.

Из Гоа – в Хампи

Всё-таки я нашла то, зачем приехала. Хотелось мне путешествовать по Индии, нужен был попутчик – и появился реальный пацан, Серёга из Челябинска, он же – искатель себя и смыслов Будимир. В Индии челябинец отдыхал уже четыре месяца, пресытился Гоа и искал попутчика для путешествия на байке «куда-нибудь». Направление меня вполне устраивало, сам Серёга подходил для несоблазнительного пребывания вдвоём, а взгляды его хоть и немного «гоагнутые», но общению не мешали. Один опытный байкер посоветовал нам съездить в Хампи, что в соседнем штате Карнатака, и мы отправились в неизведанные индийские дали.

Наконец-то с побережья я попала в индийские леса и горы! На байке мы виражировали по серпантинам, проносились среди полей, проезжали по колоритным городам и сёлам, обгоняли раскрашенные грузовики с гирляндами, ловили обдувающий прохладой ветер.

Проехав 300 километров, тысячу раз подскочив на «лежачих полицейских», упали спать прямо у обочины. А потом попали на индийскую свадьбу! Вот чем иногда заканчивается вопрос: как проехать к хостелу? На свадьбе нас накормили, напоили, повели фотографироваться с молодыми, а потом гости фотографировались с нами.

Хостел мы всё-таки нашли, но цена там была не слишком человеколюбива, и мы решили ночевать в палатке. Вокруг темнота, на небе россыпь звёзд, рядом стог из сухого тростника, под головой мачете, а в голове – гул от количества увиденной экзотики. Словами и фотографиями не передать, насколько Индия своеобразная страна!

На следующий день мы приехали в Хампи – памятник ЮНЕСКО. Вернее, памятник – это руины города Виджаянагара, бывшей столицы империи XIII–XVI веков, а Хампи – это современная деревня. Статус памятника руины получили из-за большого количества храмов, сохранившихся, несмотря на их разрушение мусульманами. Некоторые храмы действуют и поныне, поэтому деревня продолжает оставаться важным индуистским религиозным центром. А сейчас ещё и туристическим – кажется, все дома здесь превращены в кафе и хостелы, но свободных мест всё равно мало.

Переночевав в хостеле, мы арендовали велосипеды и поехали на другой берег – туда, где нет храмов, а только дикая индийская природа. Пока ждали катер, увидели, как моют слона.

«Пока ждали катер, увидели, как моют слона»

Причём в этой же речке женщины мыли бельё, а мужчины – себя! Бельё здесь стирают не как у нас, перетирая в руках, а хлопают его о камни. Вдоволь избив, тряпки полощут и сушат тут же, на ступенях каменной набережной. Если учесть, что одно сари – это около семи метров ткани, то на весь гардероб набережной может не хватить.

На том берегу нас ждали ярко-зелёные рисовые поля, обрамлённые пальмами и серыми валунами. На полях по щиколотку в воде стояли согнутые женщины. Да, не так просто достаётся горсточка риса, как рассказывал мне хост Пратик, говоря, что еды в Индии много и она растёт сама по себе.

Потом были горы из огромных камней, банановые и кокосовые рощи, речки, каналы, деревни, кемпинги, стада. Мы видели обезьян, белко-бурундуков, белых коров, огромных буйволов, много разноцветных птиц и даже спину крокодила! Искупались в той самой речке, где живёт крокодил, и… опоздали на обратный катер. Плыть домой пришлось в «ситечке» – круглой лодке, плетёной из тростника, которую индиец ловко направлял одним веслом.

В поисках рая

Пока катались по тому берегу, присмотрели «райское место с речкой и полем» (так на карте и обозначили). Когда вышли к нему, ахнули: зелёная лужайка, между камнями журчит вода, на огромных валунах рыбаки разматывают сети, на том берегу гуляют коровки, вдали зеленеют лесистые горы, рядом кустистая опушка – и никого! Дичь, тишина, красота! Можно здесь жить хоть целый месяц!

Уже потом, когда мы пришли не с разведкой, а с палаткой, оказалось, что в полукилометре проходит дорога, в соседней банановой роще кемпингует человек двадцать дредастой европейской молодёжи и что любят они на нашей лужайке не только позагибаться в асанах, но и потусить с музыкой! Сказка была испорчена, мы переночевали в палатке и отправились дальше. В итоге вся последующая поездка переросла в поиск «рая» – места отдыха от индийского зноя и многолюдства.

В этих поисках встретила Сретение и начало шестого месяца моего путешествия – 15 сентября я выехала из России в Грузию покататься на велосипедах… и не думала, что проведу там два месяца, потом улечу в Израиль, схожу в Палестину, перейду в Иорданию, уеду в Египет, а оттуда улечу в Индию. У меня не было плана зимовать в тепле (или был, но я его от себя скрыла), научиться автостопу, каучсёрфингу, накатать на байке 700 км, начать писать заметки, много увидеть, узнать и почувствовать. Это не было моим планом, но это стало моей жизнью. И я благодарю Бога за эти возможности, уроки и открытия!

Долго мы мыкались с Серёгой по индийской глубинке, искали тени и покоя, а их в Индии столько же, сколько у нас в Кирове солнца и моря. Сначала поехали от Хампи на юг, но передумали – вместо лёгкого ветерка нас обдувал горячий, как из фена, воздух. Тогда мы повернули к океану и добрались до прибрежной Гокарны. Этот город – важный пункт паломничества в индуизме, который часто упоминается в священных текстах. Но нас Гокарна привлекла не индуистскими артефактами, а своими дикими пляжами. И мы своего добились – райское место нашли!

Теперь наша палатка стоит на пустынном полуострове, на который можно пройти только по прибрежным валунам с соседнего пляжа или по тропинке с крутой горы. Поэтому ходим здесь только мы, местный рыбак да ещё перед закатом обитатели соседнего кемпинга. И с наших скал – лучший закат! И рассвет тоже!

Кусты и камни отгораживают для нас квартиру с мягким песочным полом. Скалы дают кусочек тени и сквозняка даже в дневной зной, а луна светит так, что можно читать. Ветер приносит прохладу и уносит комаров. В «телевизоре» по ночам виднеются фонари рыболовецких судов, а утром – стайка дельфинов.

Погода здесь, как и полагается, райская! Ночью можно спать в палатке без тента и через сетчатые стены смотреть на звёзды, а утром в одних трусах и майке встречать рассвет и чистить зубы морской водой.

Обычно в раю не работают, но творческий созидательный порыв, а также наличие мачете подвигли Серёгу вырубить в колючих кустах место под туалет и тропинку для желающих наслаждаться закатом. Теперь у нас есть гора веток – вечером ожидается пионерский костёр.

Гуляя по «райским» окрестностям, мы встретили отпускника Алексея из Гомеля и сразу же подружились. Вместе сходили через горы на соседний пляж, носящий гордое имя Парадайз, покупались, попытались постоять на голове, поймали козу и в итоге предложили Алексею ночевать у нас в палатке.

Желая остаться в раю подольше, мы решили обзавестись хозяйством. Вернее, мужчины решили, что будут есть солнце и бананы, а я – что хватит оставлять деньги в кафе, яичницу и сама могу сделать, нужна только сковорода да продукты. В общем, написала я ребятам список и взяла на себя самое «трудное» – ждать их, лёжа у палатки.

 Пионерский лагерь «Пальмочка»

Наш пионерский лагерь «Пальмочка» живёт полной жизнью. Только без вожатых, отбоя и тихого часа – ведь мы уже большие! Доблестные пионеры вчера всё-таки вернулись. Даже с водой и едой! Поэтому на ужин в лагерной столовке был спелый кокос, зелёные бананы, сочный душистый ананас и алый бескосточковый гранат. Заставлять доедать никого не пришлось, а девочка Оля, как обычно, пошла за добавкой и сама себе пожарила яичницу. В новенькой кастрюльке, купленной пионерами в Гокарне за 100 рупий.

Мальчик Серёга оказался самым шкодливым пионером. Генератором идей, как про него сказали бы взрослые. Вечером он решил жарить кокос (тот, который уже спелый, коричневый и волосатый). Проделал в нём дырочку, засунул проволочку и, довольный, покручивал над костром. На вкус девочки Оли получилась гадость, пахнущая палёным пластиком, но мальчикам понравилось.

Утром мальчики, вспомнив уроки труда, задумали сделать из тента от палатки навес для тени. Вырубили дрын, сделали растяжки из верёвок и грузы из камней. Но физику они учили плохо: под тентом оказалось жарче, чем без него. В итоге как-то незаметно оба оказались в той тенистой щели между скал, которую ещё вчера облюбовала девочка Оля.

Днём у пионера Серёги появилась ещё одна идея – доплыть до Парадайз-бич. Физрук бы за пионеров порадовался, потому что наплавали они аж 3 км. А почему мальчик Серёга хотел именно на Парадайз, стало понятно, когда местные пионерки пошли купаться. Делают они это ничем не прикрытые, даже значком пионерским.

Мальчик Лёша оказался более воспитанным пионером: он не плавал на Парадайз смотреть на голых пионерок, иногда читал книжку, а вечером включал записи фортепьянной музыки в собственном исполнении. И все мы так прониклись, что сами запели «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…». Вот такая у них была детская любимая песенка.

На завтрак в новенькой кастрюльке пионеры сварили чай, а потом овощное рагу! Соль купить забыли, но мальчик Серёга нашёл в расщелине скалы залежи морской соли, выпарившейся из воды. С ней и ели, а ещё с маслом кокосовым, домашним, купленным у местного индийца. Очень экологичная пища получилась!

Испытание экзотикой

С Серёгой пытались вспомнить, сколько месяцев мы уже в пути. Подсчитали – не поверили! Пересчитали снова. Оказывается, всего 10 дней, как уехали из Гоа! А внутренний счётчик впечатлений колеблется между «месяцы» и «годы». Закрома памяти полны картинок и образов под самую крышу. Даже обычно пустая ёмкость – с надписью: «Экзотика» – забита по самое горлышко. И мы по горло уже сыты аутентичной Индией. Настоящая, неприкрытая, не разбавленная для туристов, она бьёт по анализаторам, она раскачивает, как американские горки, от восторга до отторжения, от «вау!» до «больше никогда».

За несколько дней путешествия Арамболь – Хампи – Гокарна любопытство и тяга к новому сменились ностальгией по привычному. И мы уже радовались эвкалиптовой роще, потому что «смотри, похожи на наши берёзы». Ночевали на берегу речки с зелёной, подстриженной коровами травой, потому что если не видеть огромных камней, пальм и обезьян, то «вообще как у нас летом»! Пили молоко от таких не похожих на наших коров и вспоминали русскую деревню.

Под конец мы с облегчением ехали из тех глубин, куда нас водила карта и воля Божия, в сторону океана. Всё дальше позади оставались банановые, кокосовые, папаевые рощи, поля с кукурузой, помидорами, рисом, зеленью и картинки индийской жизни, увиденные с мотоцикла.

Вот по городским улицам бегают волосатые поросята и гуляют коровы, а два вола тащат телегу. Вот индийцы вручную лепят и на кострах обжигают тонны кирпича, вот они зубилами откалывают каменные плиты от огромных валунов. Вот женщины стирают бельё в большом корыте под водонапорной башней, вот они, украшенные браслетами и яркими сари, идут утром на поля, покачивая в руках одинаковыми блестящими бидонами с обедом, вот несут на головах большие тазы с щебнем или пузатые кувшины с водой… Двигаясь вдоль океана из Гокарны на север, мы таких аутентичных картин уже не встречали. Всё-таки пляжи – это полоса адаптированной к европейцам Индии.

После своего двухмесячного пребывания в Индиянской стороне улетала я с радостью и чувством усталости, тем более что особого восторга она у меня так и не вызвала. Но и с ноткой грусти. Я понимала, что позже буду вспоминать то, что сейчас так быстро насытило: белозубые приветливые улыбки, кучи мусора, узкие деревенские улочки со скотом и навозом, стоянки цыганского табора с крытыми деревянными повозками, мужчин в «юбках» из куска ткани, женщин в ярких сари, мечети и мандиры, каналы и дороги…

Буду вспоминать, благодарить Бога за подаренный опыт, но вряд ли ещё вернусь в эту страну, похожую на другую планету, которая показала, сколько во мне терпения и смирения, если немного прибавить градусов на термометре.

Наслаждаться «пятым Евангелием», как я планировала, не получилось – слишком в Индии природа чужая и чуждая. И перетерпеть духовную пустыню тоже. Мои ощущения от пребывания в этой стране сравнимы с таким состоянием, когда по внешним или внутренним обстоятельствам ты отходишь от Церкви, забываешь про Бога. И вроде бы пытаешься найти радость «на стороне далече», да как-то всё выходит не то.

Но это моё впечатление, а кто-то из православных путешественников замечает нестяжательность и глаза индийцев, полные любви ко всему живому. И правду говорят, что Индию или полюбишь навсегда, или отвратишься, но в том и другом случае будешь помнить её до последних дней.

Миссия выполнима

Беседа со священником Климентом Нехамайиа, настоятелем прихода в честь Живоначальной Троицы в г. Чандрапур

Приход отца Климента находится в самом центре Индии, в штате Махараштра с населением 112 млн человек. Он и его община напомнили мне о первых христианах – малочисленных, гонимых, но пламенных и твёрдых в вере. Но прежде спросила о нём самом. Отец Климент ответил на многие вопросы, которые я задавала себе во время путешествия.

Богослужение под открытым небом совершает отец Климент

– Отец Климент, в деревне в южном Гоа я видела рядом с домами изображения Христа, крестов, встречала костёлы и христианские молельные дома. Вероятно, это последствия проповеди поселившихся здесь португальцев. А как вы и когда ваша семья обратилась ко Христу и почему перешла в православие?

– Да, в Гоа очень много христиан. До того как принять православие, мы были англиканами. Со стороны матери её родители, бабушки и дедушки были протестантами. Отец моей матери был протестантским пастором. Со стороны моего отца все были англиканами со времён моего прапрадеда. Они стали христианами по убеждению, так как не были бедны. Один из двоюродных братьев моего отца стал митрополитом Англиканской Церкви в Индии, а другой – епископом местной епархии. Мой старший брат тоже был епископом. Мы с ним – четвёртое поколение христиан и первое поколение православных. Началось всё с того, что мы стали глубже изучать историю древней Церкви и писания святых отцов и увидели, что православие – более древняя и истинная Церковь. Поэтому и перешли из англиканства в православие.

– Общаясь с индийцами и наблюдая во время путешествия, я поняла, что в Индии, как в любом традиционном обществе, семья стоит на первом месте, а в семьях царит патриархальный уклад. Меняется ли отношение к женщине после её обращения в православие?

– Это зависит от семьи. У нас много верующих, которые в одиночку из своих семей приняли православие. Если это мужчина, за ним следует вся семья, и отношение к женщинам меняется, человек начинает видеть в ней помощницу. Если христианство принимает только женщина, в её семье мало что меняется – она всё равно остаётся ниже мужа.

– Отправляясь в Индию, я даже не представляла, насколько природа, менталитет, культура и духовные практики этой страны отличаются от наших. А ваши представления о нашей стране и реальность совпали? Ведь вы учились в Санкт-Петербургской духовной академии…

– Перед тем как приехать в Россию, от американского друга моего брата, который сам является православным священником, я слышал много негативного. Он изображал Россию как советское государство, а людей – никогда не улыбающимися и грубыми. Но, приехав в Россию, я понял, что всё совсем не так: увидел улыбающиеся лица, встретил великое множество добрых людей. Так что могу сказать, что мои представления и реальность не совпали. Я не выбирал Россию или Русскую Православную Церковь, это Бог выбрал их за меня. В России я встретил много «несвятых святых». На каждом шагу есть православные храмы, и в них совершаются Святые Таинства, преображающие человека. Это было контрастом с тем, что я привык видеть в Индии. Самым экзотичным для меня, наверное, стал снег. В Индии он тоже бывает, в горах, но я его никогда не видел.

– Есть ли у вас духовный отец? И хочет ли кто-то из православных индийцев вашей паствы стать священником?

– У меня есть духовник – иеромонах Кирилл (Зинковский), ректор Николо-Угрешской духовной семинарии. Ему я исповедуюсь, когда приезжаю в Россию. Когда мы далеко друг от друга, например как сейчас, пишу ему. Желающие стать священниками есть, но нет возможности, нужно кормить семьи.

– Считается, что трудность миссионерства среди приверженцев индуизма состоит в их «всеядности» – индус готов воспринять Христа как одного из многочисленных богов. И представления о душе, молитве, спасении, рае и аде очень разные…

– Большинство индусов безразличны к вере, не знают своих религиозных традиций. Часто во время разговора мы должны рассказывать им об их собственных верованиях, чем они отличаются от христианских и почему христианские верны.

– Знаю, что вы ещё до рукоположения начали переводить богослужебные тексты и молитвы на родной язык. Наверное, из-за разницы понятий при переводе возникали сложности?

– Всякий раз, когда мы переводим религиозный текст в другую религиозную культуру, мы сталкиваемся со многими трудностями. Такие слова, как «Богородица», «рай» и «ад», «святой», «спасение» и т.д., имеют разное значение, и поэтому мы должны тщательно выбирать слова, намеренно избегать некоторых слов и время от времени составлять новые. К сожалению, мой родной язык не понимают люди из других штатов, у которых совершенно другие наречия и другая система письма. В настоящее время переводим литературу на южноиндийский язык телугу и планируем перевод на хинди.

– В вагоне поезда из Нью-Дели в Гоа я видела и мусульман в традиционной одежде, и пожилую женщину в чёрном, с католическим крестом на груди. Как складываются отношения с мусульманами, католиками?

– Внутри Индии нет особого разделения на древние и новые религии, можно создавать их хоть каждый день, и они будут здесь приниматься так же, как и остальные. Но при этом люди различают свои индийские религии и религии, возникшие за пределами Индии, такие как христианство и ислам. Это в основном из-за индуистских фанатиков, которые каждый день преследуют христиан. Мы стараемся быть в мире со всеми. Я отправляю поздравительные открытки представителям всех основных христианских конфессий. Христиан в Индии всего два-три процента, поэтому мы должны дружить и помогать друг другу. Но общий язык удаётся найти не всегда, не все относятся к нам так же, как мы к ним.

– Я читала, что в Индии очень традиционное общество, принятие чуждой, «европейской», религии не поощряется и даже преследуется. А зачастую люди низших каст переходят в христианство только для того, чтобы выйти из кастовой системы. Расскажите, как появились ваши приходы и как устроена их жизнь, как совершаются богослужения, кто составляет вашу паству.

– Обращение в христианство не меняет социального статуса, человек всё равно продолжает принадлежать к той касте, в которой родился. Поэтому этот мотив перестал иметь значение. Многие из наших людей с нами ещё со времён Англиканской Церкви. Они приняли православие вместе с нами. После моего рукоположения образовались две новые общины. У нас есть люди разного религиозного происхождения, некоторые сами нашли православие, но многие пришли в него после общения с нами.

В каждой общине есть свой староста, который заботится о ней. Когда у меня нет возможности приехать, старосты проводят богослужение мирским чином. Они же занимаются миссионерством, рассказывают людям о православии. Когда из-за Covid-19 были запрещены собрания, мы стали проводить богослужения в разных домах, иногда в домашней церкви, а иногда на улице или в парке. У прихода нет своего храма, но сейчас их нет ни у кого, из-за эпидемии они закрыты. Однако в нашей домашней церкви службы продолжаются.

– Знаю, что вы после начала пандемии раздавали продукты бедным местным жителям, причём не только православным, и то, что деньги вам присылали в том числе и из России.

– Да, это так. Смогли помочь сотням людей в четырёх городах. «Вера без дела мертва», как учил апостол Иаков. Но и прежде помогали, искали средства на лечение. Много бедных семей вокруг нас, поэтому помогаем чем можем.

– Православных в миллиардной Индии всего несколько тысяч человек, а вы единственный православный священник-индиец на огромном субконтиненте. Как вы оцениваете шансы Миссии на развитие и способность индусов воспринять слово Божие? Увеличивается ли ваша паства?

– Да, наша Миссия неуклонно растёт. Сейчас примерно 300 человек. Не только прихожан, есть и другие верующие в других городах. Быть единственным священником Русской Православной Церкви индийского происхождения очень сложно. Здесь главное – не происхождение. Сложность в том, что ты один. Трудно бывает добираться, когда кому-то срочно нужно помочь, не всегда получается приехать. Путешествуем с женой для богослужения туда, где есть общины, иногда приходится ехать целые сутки. Когда не было пандемии, посещал больных у них дома или в больнице, но сейчас всё ограничено. Мешает и то, что у нас множество языков – несколько сот. Тем не менее дело движется. Я отвечу словами Господа нашего: «Жатвы много, а делателей мало». Поэтому я молюсь, чтобы Господь «выслал делателей на жатву Свою».

– Нет желания пригласить помощников из России – регента, педагога? Вдруг кто-то захочет пожить в Индии и помочь вашей Миссии?

– Регента можно, но педагога, к сожалению, нет. В Индии не разрешают иностранцам заниматься религиозными делами – ни священнику, ни проповеднику, ни педагогу. Всё, конечно, можно, только тайно, но при этом риск всегда есть. У нас сейчас фанатизм увеличился и государство поддерживает его. Для них христиане одинаковы, поэтому преследуют всех одинаково. Одна из наших общин расположена в очень отдалённой индуистской деревне, и это единственная христианская община в этой маленькой деревне. Пару лет назад там фанатики запретили нам посещать нашу общину. Милостью Божией мы не столкнулись с насилием, но рано или поздно нам придётся через это пройти. Мы уже слышим от наших соседей, что якобы обращаем индусов в христианство за деньги и им не нравится, когда люди приходят в наш домовой храм. Всегда, когда христиан преследуют, власть и фанатики придумывают, что христиане обращают индусов или других в христианство через деньги либо через угрозы, утверждают, что мы разрушаем местную культуру.

– Какие советы вы можете дать православным, желающим посетить Индию и ваш приход?

– Я посоветую паломникам планировать поездку в зимний сезон – только потому, что лето в большинстве частей Индии жаркое, а в период муссонов большую часть времени идут дожди, путешествие становится неприятным. Женщины должны носить одежду, которая будет хорошо закрывать тело, потому что у нас другие представления о скромности, чем в Европе.

– Чем могут помочь читатели газеты «Вера»?

– В первую очередь нам нужна молитвенная помощь. Я умоляю всех читателей поминать нас и эту Миссию в своих молитвах. Вы также можете помочь нам пожертвованиями, в которых нуждается любая Миссия. У нас нет ни достойного храма, в котором можно молиться, ни кладбища, где можно хоронить наших умерших, ни транспорта, чтобы добраться до людей в трудные времена. С кладбищем очень серьёзная проблема. Католики на свои не пускают, хотя продолжаем их просить об этом. Несколько лет назад погибла девушка Кавита, она была единственной христианкой в своей семье. Родные попросили, чтобы мы её похоронили как подобает христианам, но мы так и не нашли места, и тогда семья её кремировала. В феврале умер мальчик Даниил от рака. Он с родителями жил в другом штате. И мы попросили католического священника дать там нам место на их кладбище, но он отказал. Пришлось похоронить Даниила на том месте, где хоронят всех, – оно подобно свалке.

Мне захотелось чем-то помочь маленькой, очень бедной общине отца Климента, и я решила разместить информацию о ней здесь. Страница прихода «Дело апостола Фомы» есть в «ВКонтакте», а также «Orthodox Church of India – Moscow Patriarchate» в Instagram и Facebook. Пожертвования можно перечислять на карту Сбербанка 4276 5500 4941 6327, получатель Прасеннаджит Репракаш Нехамайиа (о. Климент).

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска