Когда наступала зима, в деревнях и сёлах становилось тихо, безлюдно. Изредка кто-нибудь выйдет по воду или к поленнице дров – и снова в дом. Можно подумать, что сельскому труженику в это время только и было заботы, что на тёплой печке лежать. Но если бы мы заглянули зимой в крестьянский дом лет 60 назад, то увидели бы, что он полон жизни и все домочадцы при деле: дедушка латает валенки или вяжет рыбацкую сеть, бабушка хлопочет у печки, отец с сыновьями-помощниками мастерит мебель, дочери вяжут или вышивают. А пол-избы занимает загадочный предмет, отдалённо напоминающий пианино: и педали есть у него, и «струны» из нитей. А «играет» на нём сама хозяйка, только рождаются из-под её проворных пальцев не звуки, а пёстрые половики или льняное полотно. Это кросно – ткацкий станок, самый, пожалуй, сложный инструмент крестьянского быта. Раньше такой был в каждом доме. Ткать на кроснах славяне научились с древних времён, и названия деталей станка дошли к нам из глубины веков: станина, иглица, пришва, навой…

Ткацкий станок в старину стоял зимой в каждой избе

Ткать на кроснах в старину умела любая крестьянская девушка. Но некоторым мастерицам Господь давал особый талант. Одной из таких на Русском Севере была Евдокия Васильевна Панова.

Евдокия Васильевна Панова

Родом она из деревни Нокшино, что на Вологодчине. Места эти были такими плодородными, что их называли Украиной. И люди в маленькой деревеньке в 14 дворов жили в достатке. Но пришло горькое время – 1929 год. Раскулачили всех добрых хозяев – обобрали и выселили в чужие края. И Пановы разделили эту участь, ведь у них была корова. Какой певуньей раньше была Дуня Панова! А после такой беды на сорок лет замолчала. Запела, когда уже косы посеребрила седина. И ещё один талант, дремавший с юности, проснулся в ней – ткать картины, равным которым во всём свете на встретишь. Правда, разбудило этот талант горе: разбился на мотоцикле младший сын. Евдокия Васильевна никого не видела, не слышала и, по её собственным словам, сошла бы с ума, если бы не оказалось рядом ткацкого станка и разноцветных клубочков, приготовленных для половиков. Последние 25 лет жизни она ткала. Да не просто половики, а целые картины-воспоминания о родной деревне. Покос, праздничные гулянья, сбор грибов-ягод посреди ярко-зелёного леса.

На полотнах мастерицы много храмов

А первым гобеленом Евдокии Васильевны стал портрет Пушкина

Но одно горькое воспоминание не давало покоя, пока мастерица не выткала его. Не пила, не ела – всё ткала. Получилось огромное – на пять метров в длину – полотно. Её родное Нокшино, все 14 домов. И почти в каждой избе беда: вот уводят со двора скотину и красноармеец тащит из дома хозяина, а вот увозят на телеге арестованных крестьян со связанными руками…

Гобелен «Раскулачивание»

Выткала – и выплакала. Надо жить дальше. Послал Господь утешение. И она Его до конца дней благодарила и прославляла своими картинами.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска