О святом неминуемом разделении
Полгода назад мне принесли простенький телефон, сказали: «Он раньше был у Екатерины, она умерла». Екатерина – бабушка, которую меня попросили поминать. Включил телефон. На дисплее появилась надпись: «Привет, Катюша!» Найти ему нового хозяина я не смог. Зарядил, и с тех пор каждое утро он приветствует меня красивым звоном и напоминает о бывшей владелице. Думаю, она была хорошим человеком – тружеником, как очень многие из тех, кто родился и вырос в трудные годы. Как же их сейчас не хватает. Упокой, Господи, рабу Твою.
Более двадцати лет я жил надеждой создать монастырь. И кажется, всё для этого было и есть. И храмы, и люди, и ежедневные труды. Но назвать наше общежитие обителью, хотя бы отдалённо напоминающей монашескую, язык не поворачивается. Ссоры, лукавство, лицемерие, воровство. Понимаю, что не хватает нужной требовательности и контроля – властной руки. Начинаю мобилизовывать в себе качества властной личности, но при этом теряю душевный мир и всякое равновесие. В таком состоянии я жить не могу.
Но дело, может, не только во мне? По нашему обычаю служим молебен о «Призывании Святого Духа перед началом всякого дела». На иконостасе восемь лампад. Семь горят ярко и ровно, восьмая, перед Спасителем, едва тлеет красным огнём – в ней заканчивается масло. Вспоминаются слова пророка Иеремии: «Проклят всяк, делающий Божие дело с небрежением». Брат, который несёт послушание поддерживать огонь в лампадах, конечно же, понимает, что происходит. Но не хочет пачкать в масле свои пальцы, пускай это сделает батюшка или кто-то ещё. Перекладывать свою работу, особенно неприятную, на других – обычное дело для него. У него острый, быстрый ум, прекрасная реакция, хорошая память. Он спортсмен, закончил спецшколу, хорошо знает английский. Мог бы спокойно прокормить большую семью, но даже себя содержать не может, потому что всё, за что он берётся, рассыпается в прах. Другой наш брат – человек в годах – оценивал себя как бывалого и хваткого. Но, небрежно приставив лестницу к дровянику, упал с неё и сломал себе ногу. Третий, напившись, начал скандалить. Через несколько дней напился снова. Отправляем его из обители домой к маме вместе с вещами. Хотел помочь донести вещмешок, но он оказался очень тяжёлым. Поскольку не был завязан, я заглянул и нашёл там свои полуразобранные гантели, килограммов по шесть каждая.
Это переполнило чашу терпения. Прощаюсь со всеми, выдав по полторы тысячи рублей на первое время. Напутствую: «Живёте с Богом, Он вас не оставит. Мы будем за вас молиться, но ужиться с вами, с вашими привычками, я не могу». В обители наступает благоговейная тишина, которой не было у нас много лет.
Смотрю на летнее великолепие и осознаю, что мы живём в раю. Оказывается, без «проклятых» людей он возможен и на земле. Три часа хожу, охмелев от радости. Никого не надо воспитывать и мирить, умолять и разоблачать. Живи и благодари Бога, что Господь избавил тебя от хлопот о «постояльцах», как выразился один мой прихожанин. Увы, даже не постояльцах, а просто иждивенцах.
Понимаю, что долго мною двигало тщеславие. Прости меня, Господи, что хотел изменить тех, у кого и мысли не было меняться.
Через три часа, однако, заходят мужчина с женщиной – и я понимаю, что рай закончился. Этому мужчине я сам предложил пожить у нас и потрудиться не далее как две недели назад. Ещё через тридцать минут один из прихожан говорит, что вышел в отпуск и поживёт у нас недели две. Ещё через тридцать минут близкий мне батюшка привёз пьяного человека, предложив вывести его из недельного запоя. Господи, нас опять много. Благослови нас жить в согласии и единомыслии.
Уже утром выяснилось, что вместо «проклятых» пришли совсем другие люди. Каждый готов услужить ближнему – и обитель стала преображаться. Один приводит в порядок инструмент, столярку, гараж. Другой занимается растениями. С третьим мы укладываем дрова. Но уже скоро все эти люди, потрудившись, помолившись, отдохнув от суеты и обыденности, напитавшись Божией благодатью, вернулись к своим семьям. Понятно, что они у них есть – такие люди всем нужны. После этого приходит ещё один бедолага, просит пожить с нами. Рассказываю ему про предшественника – бывалого и хваткого, про злосчастную лестницу, с которой он упал из-за своего отношения к работе. Внимательно выслушал. На третий день упал с лестницы по той же причине: лень было правильно её установить. Откуда берутся такие люди? Рождаются такими или становятся ими впоследствии? Быть может, и рождаются от безбожных родителей, и впоследствии не желают слышать слова Божия. Что с ними делать, я уже двадцать лет придумать не могу. И понимаю, что не по силам их изменить, но и отказать не могу новому человеку: вдруг он не «проклятый», а благословенный?
А ведь много таких проходит мимо меня. Поскольку в раю должен быть сад, на месте огорода посадил своими руками восемь яблонь, шесть вишен, четыре сливы и столько же облепихи, а внизу, у ручья, калину и красную черёмуху. Тороплюсь, наваливаются сумерки, и надо идти на вечернюю службу. Смотрю: по мосту через ручей крадётся, опасливо озираясь, высокий мужчина лет тридцати. Увидев меня, спрашивает, что здесь такое, почему у реки стоит крест. Отвечаю, что здесь приход Блаженной Ксении Петербургской, с храмами во имя блаженного Игнатия и мученика Вонифатия. «А что, и батюшка здесь есть?» – интересуется он. «Я и есть батюшка», – говорю. Приглашаю попить чайку и побыть на службе. Он отвечает, что приплыл сюда не один, в лодке напарник. «Зови и напарника», – предлагаю. «Нет, он не придёт. Мы с ним убеждённые атеисты». Дальше он начинает злословить в адрес Церкви. Ещё один «проклятый». Господи, сколько же их?
Мы, люди всех народов, идём на суд Божий, когда Сын Человеческий разделит нас на благословенных и проклятых, но уже окончательно – на овнов, которым даровано будет Царствие Небесное, и козлов, которым уготована геенна. Пока они смешаны на земле, здесь не может быть рая, они никогда не смогут договориться. Внешне похожи, но разница между ними беспредельна. Как же нам, малому стаду, дожить до спасительного конца света? Радоваться и молиться, носить бремена друг друга и ответственно делать всё, за что берёмся. Не покушаться на чужое и ничего не бояться – с нами Бог.
← Предыдущая публикация Следующая публикация →
Оглавление выпуска
Всегда столько оптимизма духовного после Ваших публикаций, отец Игнатий!