Картина Отара Имерлишвили с сайта cameralabs.org

Высокий импозантный мужчина с благородной равномерной сединой сидел в кресле парикмахерской, задумчиво покусывая кончик уса. Стилистка Марго уверенно колдовала над его ещё богатой шевелюрой, где-то подравнивала, где-то подбривала, стараясь не беспокоить его без причины. Она знала: её постоянный клиент, батони Котэ, не любит лишней суеты.

Сам Котэ, или Константин Гвенцадзе, адвокат с 30-летним стажем работы, в этот момент был занят малокультурным занятием – подслушивал чужой разговор, обрывки которого доносились до него из другого конца зала.

– …Везучий он, этот Котэ. По жизни как по маслу ехал, – рассказывала негромко толстая маникюрщица старухе-уборщице в подсобке, не учитывая акустики зала. Спешить было некуда. Наплыв клиентов ожидался позднее.

– Женился выгодно. Жену с квартирой взял… – не замолкал прокуренный голос. – В доме у него стулья резные с мадоннами. Антиквар на антикваре стоит, дыхнуть негде….

Котэ удивлённо дрогнул бровью. Откуда они это всё знают? Никто из парикмахерской у него дома никогда не был. Ходят все свои люди. Как тут не выругаться. Проклятый город, где ничего не скроешь.

Котэ и в институте все считали везунчиком. Всё при нём. Родители – врачи со связями. Он единственный сын. Поездки, развлечения… Живи – не хочу. Дальше – удачная карьера и женитьба на девушке своего круга. Только в одном месте случилась осечка.

– …Сын у него приёмный, – как бы читая его мысли, говорила всезнайка.

Котэ испытывал горячее желание встать и дать хорошенько этому неизвестному и невидимому информатору по морде. Хотя прекрасно понимал, что следовать эмоциям изначально глупо.

– А кто бездетный был: он или жена? – спросил второй голос.

– Вот этого я точно не знаю…

«Хорошо хоть, это осталось в тайне», – горько усмехнулся Котэ.

Причина была в нём. Точнее, в последствиях его бурной молодости. Потому и боготворил свою Софико, что она не подала на развод из-за бездетности, ещё и согласилась чужого ребёнка взять.

Грязная работа у адвоката, хотя такое никто не скажет. И чем он профессиональней, тем больше вещей, о которых не хочется вспоминать. Котэ был мастером своего дела и потому всячески избегал любых разговоров о выигранных процессах.

Попался сын одного крупного деятеля на убийстве – Котэ так повернул факты, что подсудимого выпустили из зала суда. Но надо было видеть родителей пострадавшего, который сам же оказался виноват.

Или сутенёрша, которая поставляла малолеток в Турцию. Ей грозило десять лет. Котэ так прожонглировал уликами, что дали год условно. Но мать одной из сгинувших девочек подскочила и плюнула ему в лицо с криком: «Всё вернётся!»

Счёт выигранных дел он не вёл. Клиенты занимались статистикой его удач.

Потому и бесплодие своё, подтверждённое разными светилами, он воспринял стоически. Кто знает, что ждало бы его ребёнка в жизни? Тогда и уговорил жену усыновить мальчика – чтобы перекрыть чем-то хорошим все скелеты в шкафу памяти.

Софико он объяснил своё решение по-другому:

– Надо подумать о старости. Мы не вечны.

Кто же знал, что его приёмный сын умрёт молодым.

– …Жена у него умерла от рака, – продолжал успевший надоесть противный голос. – Он не растерялся. Тут же сына женил. Снова, значит, хозяйка в доме. Два мужика присмотрены, обстираны. И в этом ему повезло. Не всем так везёт с невестками.

Котэ слушал и удивлялся. За этими скупыми желчными словами столько бессонных ночей и внутренних переживаний.

– …Сын недавно умер. В аварию попал.

– Да что ты! – охнула любопытная старуха. – Выходит, он, бедный, один остался.

– Да прям «бедный», – передразнила рассказчица. – Невестка за ним ухаживает, пылинки сдувает.

Котэ впервые за всё время улыбнулся. Свою невестку Натию он любил, как родную дочь, и ставил выше племянников, которые наведывались к нему редко и явно метили на квартиру.

– Готово. Можете вставать, батони Котэ! – бесцеремонно вторглась в его мысли парикмахер.

Котэ поблагодарил, положил пять лари на столик и вышел на улицу. Настроение, испорченное подслушанным, само собой улетучилось. Его заменила тихая радость от возникшей идеи: «Надо выдать Натию за Мамуку».

Мамука был сыном знакомого прокурора. Этот перспективный и видный парень недавно развёлся.

Мысли, забегая вперёд, рисовали радующую глаз картину: может, у них ещё дети будут, а живут пусть у Котэ – для кого всё добро хранить? Тогда не страшна одинокая старость.

* * *

Прошло два года. Марго, позёвывая, просматривала недельной давности газеты, лежавшие на журнальном столике в центре салона. Посетителей пока не было видно. Вдруг она охнула:

– Ва! Оказывается, мой клиент Котэ умер!

– Какой Котэ? – переспросила её сотрудница-конкурентка, ревностно следившая за её клиентурой. – Высокий такой?

– Помнишь, говорила тебе, что невестка за ним смотрит. Вот чаличной* старик. И пожил хорошо, и невестку за раскрученного парня выдал. Она через год мальчишку родила. И досмотренный умер. Видишь, некролог напечатали. Всё честь по чести.

– Н-да, – протянула другая глубокомысленно. – Везёт же людям!

*Умелый, успешный авантюрист – непереводимый грузинский фольклор.

Мария САРАДЖИШВИЛИ

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска