Память и творчество художника Александра Борисова

Александр Борисов

«Олька, ложись спать!»

В деревнях на Северной Двине любили художество: расписывали сани, колыбели, дуги для праздничных упряжек, туеса под клюкву. Алые цветы круглый год радуют, райские птицы с чудо-дерева не улетят. Вот и сын красноборского крестьянина Алексея Егоровича Борисова Александр стал бы, возможно, одним из мастеров цветистой народной росписи и подписывал бы своим именем прялки. Но судьба сложилась совсем иначе. Она повлекла его на край света, в царство вечных льдов, где он не раз был на волосок от гибели, – а всё затем, чтобы запечатлеть на холстах, насколько прекрасен Крайний Север. И узнаваемые инициалы «А. Б.», с характерным хвостиком у буквы «Б», ставить пришлось на этюдах и картинах, изображавших ледовые просторы, ненцев с их кроткими оленями и тихое сияние полярного дня.

Александр Борисов. « На промысел за оленем», 1901 г.

«Олька, нечего попусту керосин жечь, ложись спать, завтра рано разбужу!» – выговаривал отец, с неодобрением глядя, как его 13-летний сын корпит над рисунком. И правда: недоспит – какой из него наутро будет работник? Самовольничать в крестьянских семьях было не принято, Олька послушно шёл в кровать. Но долго ещё лежал без сна, взволнованный образами, которые срисовывал из книжки «Родное слово». Любовь к художеству разбудили в нём иконописцы, приехавшие из Владимира расписывать красноборскую церковь. Однажды пришёл Олька с мамой к обедне – а на стенах святые угодники написаны, как живые! И красками пахнет… Первая встреча с живописью глубоко поразила мальчика, и не случайно произошла она в храме. Загорелось в нём сердце к рисованию. Может быть, в тот день он и понял, в чём его призвание – то есть для чего он призван Богом в мир. С тех пор и стал изводить отца ночными сидениями над листом бумаги. Знал ли Алексей Егорович, что всё зайдёт так далеко!

«Священные имена»

Может, и не зашло бы, если бы не… Соловки. Вот как Борисов позже писал об этом: «Лет десяти я был страшно болен, на выздоровление не было никакой надежды, и мои родители дали обещание, если я поправлюсь, послать меня в Соловецкий монастырь работать бесплатно на целый год. Я выздоровел и пятнадцати лет был отправлен на Соловки. Там меня определили на рыболовную тоню». С огромным удовольствием занимался он порученным делом: ставил сети и ловил рыбу на озёрах, выходил и в море. А всё свободное время – рисовал. Братия благодушно относились к просьбам порисовать их. А белобородые монахи рассказывали мальчишке про доблестных соловецких первопроходцев прежних веков. Когда-то засыпал Олька под сказки няни-зырянки о суровом полуночном крае, куда доплывают лишь самые отважные. А теперь вот узнал, кто же они были – самые отважные. Савва Лошкин, штурман Розмыслов, Чиракин, Пахтусов… Эти «священные для всякого русского имена», как назовёт их в воспоминаниях художник, волновали юное сердце.

Незаметно пролетел год соловецкой жизни, и Олька вернулся в родную деревню. Но душа его рвалась обратно. Пытался гнать неотступную мысль навсегда уйти из отчего дома и поступить в иконописную мастерскую на Соловках, где случилось побывать несколько раз за этот год. Совсем отшельником стал Александр: с ровесниками не водится, а вместо этого часами может мастерить модель мельницы или лесопильного завода, виденных в монастыре. Отец считал это безделицей и ломал модели – думал, так сын скорей бросит свои игрушки, вернётся в разум. Погоревав над обломками построек, юный техник упрямо собирал модели снова, тайком от отца. Но долго ли могло продолжаться это «тайком»? Как ни любил он родителей, всё же в 18 лет решился покинуть родной дом. Попросил маму съездить с ним на Соловки для поклонения святыням, а когда прибыли на место – признался, что домой больше не вернётся. Заступился за юношу строитель Савватиевского скита отец Ионафан, убедив мать не противиться воле Бога. Так сбылась горячая мечта Александра встретиться с монастырём и учиться живописи. В иконописной мастерской работал «дни и ночи», как вспоминал он сам. Первой большой работой, написанной им в 19-летнем возрасте на Соловках, стала замечательно выполненная копия картины Гвидо Рени «Святой Иосиф с младенцем Иисусом» (XVII век). Ныне она украшает Красноборский музей. Кто-то из посетителей музея выложил фото в Интернет, и можно сравнить два полотна – оригинал и копию. Всего год упорного труда в мастерской – и такой результат! Это при том, что Борисов был самоучкой. Получив дар от Бога, а невероятную трудоспособность от родителей, художник на Соловках имел счастье пройти отличную художественную выучку.

Гвидо Рени. «Святой Иосиф с младенцем Иисусом», ок. 1635 г. (С сайта artchive.ru)

Впереди у него блистательное будущее одного из лучших учеников Академии художеств, несколько грандиозных по тем временам экспедиций на Крайний Север; выставки его арктических полотен с триумфом пройдут по Европе и Америке, а за особые заслуги «по исследованию Северного Края и ознакомление с ним путём художественных произведений» он будет награждён орденами в нескольких странах, не считая отечественного «Владимира» 4-й степени… То краткое время, что провёл Александр Борисов в юности в Соловецком монастыре, стало духовной закваской на всю жизнь, придавало в странствиях твёрдости и отваги. Без Соловков не было бы того Борисова, каким мы его знаем.

Только вот… знаем ли?

Великое молчание

Художник мирового уровня, ученик Шишкина и Куинджи, ныне Александр Борисов известен разве что на Архангелогородчине. Увы, не получится написать, что 150-летие его отметили в ноябре по всей России. Даже крупнейшие музеи страны почтили память живописца не конференциями и не выставками его работ, поднятыми из запасников, а молчанием. А ведь до 1913 года в той же Третьяковской галерее 65 его работ занимали целиком 22-й зал. Ссылаясь на реконструкцию, новый директор по каким-то причинам распорядился их снять, и теперь несколько десятков полотен пылятся в запасниках. «Пылятся в запасниках» – это, конечно, расхожее выражение; может, и не пылятся они, а сохраняются достойнейшим образом, но для кого? Люди не видят их. Многие полотна и рисунки А. Борисова разделили эту судьбу. После смерти художника в 1934 году основная часть работ, более четырёхсот, была передана в Архангельский краеведческий музей, и многие до сих пор хранятся в запасниках и фондах. Судьба остального наследия Борисова сложилась печально: не сохранилось ни его обширной переписки, ни альбомов с путевыми набросками, ни фотоархива (художник был прекрасным фотографом и фотоаппарат, как и чайник, считал в экспедиции предметом первейшей необходимости).

Александр Борисов. «В Кандалакшском заливе»

Порой наши соотечественники узнают о «певце вечных льдов» вдали от родины, за границей, буквально наткнувшись на его полотно в каком-нибудь музее. Так случилось недавно с одним москвичом, который в парижском музее Орсе открыл для себя «живопись талантливого и очень самобытного пейзажиста Alexandre Borisoff» и описал эту встречу в своём блоге: «Имя автора и название картины ни о чём мне не говорили, хотя было понятно, что это явно российский художник и российский пейзаж. В Москве я посвятил время изучению его творчества. Живопись Александра Борисова оказалась уникальной. И главное, что сам художник оказался личностью незаурядной и поистине уникальной не только для России, но и для всего мира».

Александр Борисов. «Мурманская гавань в март», 1896 г.

Александр Борисов. «Становище Малые Карамкулы. Маточкин шар», 1896 г. (с сайта art-catalog.ru)

Александр Борисов. «Кладбище на острове Вайгач», 1898 г.

Александр Борисов. «Северный пейзаж», 1896 г.

Памяти славного предка

Да и автор этих строк, возможно, никогда не узнала бы о прекрасном художнике, если бы не получила в подарок книгу «У самоедов. От Пинеги до Карского моря», 1907 года издания. Это были интереснейшие заметки самого Борисова о путешествии на Крайний Север, которые сопровождались репродукциями его полярных картин и этюдов. Мне захотелось поделиться этими ценными рассказами с читателями «Веры», и выдержки из книги были опубликованы в одном из выпусков газеты («Вера», № 532, январь 2007 г.). А вскоре в редакцию пришло письмо от родственницы мастера – Галины Мининой из Ухты, его правнучатой племянницы. В её семье трепетно относятся к памяти предка, прославившего своей кистью Русский Север. Минувшим летом Галина Евгеньевна с детьми Львом и Инной побывала в Красноборске, в доме-усадьбе художника, и поделилась впечатлениями с нами.

– Галина, когда вы узнали, что художник Александр Борисов ваш родственник?

– Мне в детстве рассказывала мама о том, что в их роду был знаменитый художник, а мамина бабушка, Никонова Татьяна Абрамовна, приходится ему двоюродной сестрой. Она-то и рассказывала маме разные подробности о Борисове. Но более подробно о художнике мне рассказала мамина сестра, тётя Эмилия из Печоры. Конечно, я горела желанием узнать о нём побольше. Сперва прочла о Борисове в книге Аркадия Мунина «Север и художники», выпущенной в 1964 году. А в 1983 году через «Книгу – почтой» выписала книгу «Художник вечных льдов». Её автор – племянник художника Николай Петрович Борисов, профессор Ленинградского кораблестроительного института, исследователь жизни и творчества Александра Борисова.

– На сегодня этот труд остаётся наиболее полным исследованием жизни и творчества художника-полярника.

– Да, теперь и похоронены они рядом на красноборском кладбище.

– А что делалось в прежние годы для популяризации деятельности Александра Борисова?

– Главные мероприятия проводились в основном к юбилейным датам. К столетнему юбилею в Архангельске, в 1966-1967 годах, состоялась выставка картин. В 1991-м на конференцию в Красноборск собрались исследователи и почитатели таланта Борисова из Архангельска, Котласа, Вологды и других городов России.

Здесь надо помянуть добрым словом замечательного историка и краеведа Тупицына Сергея Ивановича (1922–1998). Он ещё в 1987 году основал Красноборский историко-мемориальный и художественный музей (который сначала был филиалом Архангельского областного краеведческого музея, на базе коллекций школьного музея). Так вот, Тупицын одним из первых в районе собрал материалы о художнике Борисове и положил начало экспозиции о его жизни и творчестве. По инициативе Сергея Ивановича одна из улиц в Красноборске была переименована и названа улицей Борисова, проводились Борисовские чтения, лекции, беседы.

130-летний юбилей в 1996-м отмечался торжественно на Красноборской земле. Сначала – выставка картин Александра Борисова, доставленных из Архангельского музея изобразительного искусства, затем – экскурсия по борисовским местам, торжественный вечер, концерт.

Ну а события, посвящённые 150-летию со дня рождения Александра Алексеевича Борисова, – это семинары, конференции, конкурсы, экскурсии, презентации. В музейном комплексе состоялся летом Всероссийский пленэр художников, прошли многочисленные выставки. Кстати, это было его мечтой – чтобы после смерти усадьбу передали под мастерскую молодым художникам, и вот она сбылась. К тому же в доме-музее Александра Борисова уже восьмой год существует детская изостудия «Северное сияние». А ко дню его памяти, 17 августа, съехались родственники. По уже сложившейся традиции в этот день все мы собрались возле могилы художника на кладбище Красноборска. Местный батюшка отец Валентин Кобылин отслужил панихиду, сказал прекрасное слово.

Панихида на могиле А. А. Борисова

Затем нас ожидала поездка в Солониху, где находится санаторий, созданный Борисовым. А после поминального обеда все гости очень тепло пообщались друг с другом в мастерской художника. Читали стихи, пели песни. Родственники из Санкт-Петербурга, Архангельска подарили личные вещи семьи Борисовых, документы, дневники. В память о встрече возле усадьбы теперь будут расти берёзки – их посадили потомки художника в день его памяти.

– Каковы ваши впечатления о доме-усадьбе?

– Александр Борисов – незаурядная личность, необычен и его дом-музей. Это уникальный для Архангельской области комплекс загородной усадьбы в стиле модерн. Такие дачи во второй половине XIX века стали популярны в среде русской творческой интеллигенции; предназначались они для отдыха и дружеского общения состоятельных людей вдали от суетных городов. Непременными атрибутами таких усадеб были светлые мастерские и кабинеты, а также живописные парки с беседками и полянами для игр и пикников. Усадьба была построена по проекту самого художника на отцовской земле в 1898–1903 годах. Здесь 1914 по 1934 годы художник жил постоянно. Он не только работал над своими картинами, но и разрабатывал проекты курорта «Солониха» и Великого Северного железнодорожного пути, который должен был соединить Европейский Север с Сибирью. Художник размышлял об этом пути целых 30 лет, и построенная позднее Байкало-Амурская магистраль стала воплощением его чаяний.

Дом-усадьба художника

Долгое время в усадьбе Борисова был детский противотуберкулёзный диспансер «Евда», и только 15 лет назад она была передана Музейному объединению «Художественная культура Русского Севера». Теперь дом, можно сказать, восстановлен. Впечатляют его интерьеры, личные вещи художника и великолепный парк. А главное – картины Александра Борисова, хотя их в музее-усадьбе не так много. Ведь большинство полотен художника рассеяны по разным музеям и хранятся в запасниках и фондах.

– Люди, благодаря которым ныне возрождён дом-музей, – кто они?

– Это, во-первых, директор музейного объединения Антонина Ипатова. Благодаря её творческому подходу сложился и ожил музейный комплекс. Нам рассказывали там, в каком плачевном состоянии находился дом, когда его передали под музей. В первую очередь надо было очистить от мусора и грязи каждое помещение, каждый уголок, восстановить потолки, полы, электропроводку… Наталья Горчакова, научный сотрудник МКЦ «Дом-усадьба художника А. А. Борисова», поможет узнать ответы на многие вопросы, касающиеся истории дома, биографии художника и близких ему людей. Нельзя не назвать и Романа Власова, бывшего директора дома-музея, исследователя биографии и творчества Борисова. Да и остальные сотрудники музея, конечно же, заслуживают благодарности.

– А что для вас лично значит судьба Александра Борисова?

– Я пишу стихи и давно уже пытаюсь выразить в них своё отношение к важным для меня людям, событиям. Моему прославленному прадеду, его таланту и мужеству я посвятила несколько стихотворений. Вот строки одного из них:

Как весной в Красноборье художнику сном позабыться,
Если майская ночь, точно пасмурный полдень, светла…
Так о чём там кричала полярная белая птица,
Что зимовье в ледовом походе тайком стерегла?
Всё теперь позади… Ни стихий приполярного норда,
Ни свинцового Карского моря уже не видать.
Но величие Севера он воплотил на полотнах,
Жаль, судёнышко так и осталось в арктических льдах…

«Судёнышко», о котором пишет Галина Евгеньевна, – это яхта «Мечта», построенная самим Борисовым для труднейшего похода на Новую Землю. Судном своим он не мог нахвалиться, настолько послушно оно было воле капитана – а капитаном был он сам!

Александр Борисов. «Моя яхта Мечта», 1899 г.

Точно поплавок, в шторм всегда оказывалось на гребне волн. Но из-за того, что вышли поздно в Карское море, «Мечта» оказалась намертво зажата льдами, и пришлось её оставить, а семерым членам экипажа – полуживым от голода, жажды и усталости – несколько дней пробираться на материк по плывучим льдинам.

Лишь один штрих к портрету А. Борисова и его спутников. Когда риск погибнуть во льдах стал слишком велик, он велел троим женатым членам экипажа спасаться на шлюпке – лишь стольких она могла выдержать. Но эти трое предпочли остаться – как жить дальше с мыслью, что бросил товарищей погибать… Этот драматический момент Галина Евгеньевна Минина запечатлела в стихотворных строках:

Взывали к Богу, как могли, не веря в чудо,
Но чудо было: край земли – с походным чумом,
И самоеды к ним тотчас пришли на помощь.
Их лодку, нарты, чёрный чай навек запомнишь…

А один из самоедов – Тыко Вылка, который рисовать научился под влиянием Борисова, – драме во льдах в будущем посвятит трогательную картину и назовёт её так: «Художник Борисов покидает яхту “Мечта”».

И. К. Вылко «Художник Борисов покидает яхту Мечта в Карском море»

В Красноборске этим летом побывал вместе с Галиной Мининой и её сын Лев, студент Сыктывкарского университета. Он давно собирает сведения о представителях рода Борисовых – Мининых.

– Судьба и творчество художника и исследователя Арктики стали для нашей семьи настоящим открытием, – делится Лев. – Имя Александра Борисова сегодня не так широко известно, хотя сделано им очень многое. И не только в живописи. В своих экспедициях на Новую Землю Борисов открыл 35 новых географических объектов и дал им имена, собрал большой этнографический материал. Это человек огромного мужества и таланта. Жаль, что не всё сохранилось из его произведений. Часть их погибла в Берлине во время войны. Жена художника после революции эмигрировала в Берлин и хранила картины в своей квартире. Во время бомбёжки Берлина туда угодила бомба, и все полотна были уничтожены. В том числе знаменитая «Страна смерти». Правда, Борисов сделал 18 её вариантов.

Двоюродная сестра его, моя прапрабабушка Татьяна Абрамовна Никонова (Борисова), была простой крестьянкой. Музейные работники подарили нам копию её фотографии – прежде её у нас в семье не было.

Двоюродная сестра художника Татьяна Абрамовна Никонова с внуком Викентием

Сама фотография очень интересна: пожилая женщина с серьёзным лицом и натруженными руками по-хозяйски и в то же время ласково держит голову коровы, стоящей рядом. Между ней и внуком Викентием – телёнок, такой же пятнистый, как и корова. Фотография датирована 1937 годом, как раз накануне сдачи скота в колхоз. Для каждой хозяйки это была настоящая трагедия, ведь без коровы дом пустой, без кормилицы – смерть. Этот снимок – настоящий памятник эпохи, выхвативший образ давно ушедшего человека.

На приходском кладбище Свято-Троицкого храма в Красноборске мы отыскали могилы Татьяны Абрамовны Никоновой и других представителей нашего рода. Потом узнали, что недалеко от усадьбы художника находилось шесть стоящих в ряд домов, принадлежавших роду Никоновых. К сожалению, из них три не сохранились, в том числе и дом прапрабабушки. Одна пожилая женщина рассказала нам о том, как ей, когда она была пятилетней девочкой, Татьяна Абрамовна подарила на Пасху деревянное яичко.

Прапрабабушка была на четыре года моложе Александра Алексеевича. Росли они в одной деревне, Глубокий ручей, другие братья отца художника жили в других местах. По её словам, они были с Александром очень дружны, вместе играли; он очень любил рисовать: рисовал на каждом клочке бумаги – карандашом, углём.

– Лев, а каким дом художника показался тебе?

– Находясь там, испытываешь ощущение старинного русского уюта. Дом украшен картинами Борисова, обставлен мебелью тех лет. В архитектурном отношении в нём заметны черты древнерусского стиля: например, парадное крыльцо – с большими дверями в виде сказочного терема. А наверху – башенка, из которой открывается живописный вид на окрестности. Под ней на втором этаже находится комната-фонарь с большими окнами.

В каждой комнате была печь, но до наших дней сохранилась только одна из них, на первом этаже, с зелёными изразцами. Именно она так удивляла своим изяществом всех, кто приходил в гости к художнику.

Возле своей дачи Борисов в 1910 году посадил ель в честь рождения племянника Павла, и она сейчас разрослась в четырёхствольное мощное дерево.

Ель, посаженная А. А. Борисовым возле дома

Надо сказать, Лев, как будущий историк, имеющий опыт в составлении родословия, во время юбилейных торжеств сделал схему родственных связей всех, кто приехал на празднование юбилея.

– Кем стали потомки Александра Борисова? – спрашиваю юношу. – Выбрал ли кто-то из них стезю художника?

– Потомки его преуспели в различных профессиях. Один из них даже участвует в разработках по созданию подводных лодок. Сам Александр Борисов имел большие способности в этом отношении, чего стоит его проект Великого Северного пути. А по художественной части – есть талантливый вологодский художник Евгений Молев, который тоже из рода красноборских Борисовых. Ну и в нашей семье рисует моя мама, а сестра Инна стала профессиональным художником. Этим летом ей удалось поработать в Красноборске на пленэре и написать несколько этюдов в живописных уголках усадьбы нашего предка.

* * *

Александр Борисов. Фото 1900 года

Человек, достигший своей мечты, писавший этюды при минус сорока по Цельсию, когда крошились кисти, а краски превращались в «густое тесто», – он лежит теперь на тихом красноборском погосте рядом с родителями, и его потомки молятся над могилой о упокоении души раба Божиего Александра. Память – это то, что связывает живых и ушедших.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска