Эта история произошла в одном подмосковном городе, где главное предприятие, дающее людям работу, – большой научно-исследовательский институт. Такие «наукограды», построенные в советское время, отличались продуманной застройкой, хорошим снабжением и высоким интеллектуальным уровнем жителей. И до сих пор стоящие среди высоких сосен девятиэтажки смотрятся неплохо, а вот число живущих в них интеллектуалов сильно поубавилось. И неудивительно, ведь в перестроечные годы власти настойчиво указывали, что фундаментальная наука в России не нужна, поэтому институт заметно деградировал и выживал только за счёт того, что сдавал часть площади в аренду компании, производящей моющие средства. Лишь в последнее время в жизни института наметился некоторый подъём. Правда, тематику приходилось менять, отходя от фундаментальных проблем физики к прикладным разработкам. Физико-техническая сторона этой истории описана точно, без всякой фантастики. События и персонажи также реальны.

___

Рисунок Елены Григорян

Хмурый февральский денёк, на улице снежно и ветрено, а в институте рабочий день в разгаре. В лаборатории ядерной электроники сотрудников немного: двое мужчин в белых халатах возятся с каким-то блоком – похоже, что завершают сборку; в углу молодой парень, видно студент, склонился с дымящимся паяльником над электронной платой; женщина средних лет сидит за компьютером. У окна за широким столом, окружённый стопками бумаг и журналов, сидит заведующий лабораторией Олег Павлович. Ему на вид лет пятьдесят, он худощав, в очках и с заметной лысиной.

Звонит телефон. Олега Павловича вызывают к Пугачёву – заместителю директора по научной работе. Пугачёв появился в институте недавно и как учёный мало известен, зато успел прославиться на поприще коммерциализации науки. Упитанный, в безупречно сидящем дорогом костюме, он похож на партийного секретаря советских времён. Олега Павловича он встретил широкой улыбкой и холодным взглядом:

– Хочу сообщить вам интересную новость: объявился покупатель на вашу установку.

– Какую установку?

– А вот познакомьтесь с этим письмом. Вчера пришло. Из Германии. Фирма солидная, я проверял.

Олег Павлович стал читать письмо. Речь шла о созданном семь лет назад устройстве для точного измерения энергии гамма-квантов. Это было главным, что он сделал в своей жизни. Устройство давало такую точность, которую до сих пор никто не превзошёл. Идея принадлежала его руководителю Завальнюку, но и он, Олег, немало сделал, чтобы получить нужный результат. Благодаря этой работе он защитил диссертацию, получил известность в научных кругах. Завальнюк вскоре умер, успев передать своему ученику бесценные навыки физика-экспериментатора.

Олег Павлович был в недоумении:

– Не понимаю, зачем им нужна наша установка?

– Я тоже не понимаю, но какая нам разница. Установка, насколько я знаю, вам теперь без надобности и стоит как музейный экспонат. А цену они, как видите, предлагают немалую. И транспортировка за их счёт. Вы, как автор, получите хорошую премию – не менее двадцати процентов от этой суммы. Ещё они просят, чтобы мы вслед за установкой командировали специалиста. Так что вы и в Германию можете съездить. Всё это тоже за их счёт.

Олег Павлович снова уставился в письмо. Ласково журчал голос Пугачёва – наверное, так он разговаривал с женщинами:

– Я понимаю, Олег Павлович, как жалко расставаться со своим детищем, но вам незачем волноваться: устройство ваше запатентовано, авторские права защищены. Так что соглашайтесь. Вот служебная записка. Коммерческий директор подписал, я подписал, теперь вас прошу завизировать, и понесём академику.

– В принципе, я согласен, – сказал Олег Павлович каким-то глухим голосом и, откашлявшись, продолжил: – Но ведь надо всё проверить. Последний раз я эту установку включал года три назад, когда у нас был День открытых дверей. Студентам показывал. И ещё в письме они требуют, чтобы была подробная инструкция для пользователя. Всё это займёт дня три, не меньше.

– Постарайтесь побыстрее, Олег Павлович. Как говорится, куй железо, пока горячо. Они сообщили, что их перевозчик находится в Москве, готовы приехать в любое время.

– Погодите, а как они повезут установку через границу, ведь наше научное оборудование вывозить запрещено.

– Не беспокойтесь, немцы – народ смышлёный. Слышали историю, как супруги Кюри покупали в Германии стеклянные колбы для своей работы? На границе с них запросили большую таможенную пошлину, а у бедных учёных таких денег не было. Тогда немецкие коллеги подсказали: заткните колбы пробками и напишите в декларации, что везёте пробы воздуха из Германии в стеклянной таре. На тару пошлина не требовалась. Так они и вывезли свои колбы.

Олег Павлович вежливо выслушал старый анекдот и пошёл в свою лабораторию. Начался обеденный перерыв, сотрудники ушли в столовую, и лишь Лидия Сергеевна за своим столиком разворачивала свёрток с домашней едой:

– Сегодня у меня пирожки с картошкой. Угощайтесь, Олег Павлович.

Лидия Сергеевна постоянно заботилась о нём, и он догадывался, что это была не простая вежливость.

Он жил бобылём в однокомнатной квартире. Жена ушла от него ещё в начале девяностых – перебралась в Москву и вышла замуж за удачливого бизнесмена. Дочку она забрала с собой, и видеться с ней удавалось только два раза в год. Потом её новый муж исчез, то ли погиб, то ли куда-то скрылся – в общем, пропал. Как-то Олег Павлович позвонил бывшей жене, хотел приехать, но она была пьяна, говорила несвязно и грубо. Ему стало тошно… А потом она умерла. К тому времени дочь уже закончила институт и вышла замуж. Он был рад, что у неё благополучная семья, и приезжал к ним в гости на выходные или принимал их у себя и нянчился с внуком.

У Лидии Сергеевны была похожая история: она развелась с мужем, сын вырос и учился в Москве. Аккуратная в работе и в домашнем хозяйстве, с миловидным лицом и ладной фигурой, обычно скрываемой под рабочим халатом, она нравилась Олегу Павловичу. Он не сомневался, что, сделай он шаг навстречу, их одиночество закончится. Однако сделать этот шаг не решался – уже привык жить один и заботиться только о себе. Человек он был книжный: его ум был занят наукой, а взгляды на жизнь сформировались под влиянием классической литературы, которую и сейчас с удовольствием перечитывал. А у Лидии Сергеевны мировоззрение было в основном телевизионное, и лишь последнее время он замечал в ней некоторые перемены. Она раздружилась с подругой из соседнего отдела, с которой раньше любила поболтать о просмотренных сериалах и кулинарных рецептах. Над её рабочим столом появилась икона Богородицы, а недавно она поздравила Олега Павловича с днём Ангела и подарила книгу Бориса Ширяева «Неугасимая лампада», сказав при этом: «Это о Соловецком лагере в двадцатые годы. Читаешь – и ужас берёт: как люди страдали! И не сломились. А нынешние наши беды – это такие мелочи…»

Олег Павлович выпил крепкого чая, не отказался и от пирожков, поболтал со своей благодетельницей и немного успокоился. Потом занялся делом. Открыл дверь в смежную комнату, где находилась установка, включил аппаратуру, сел рядом с электронным блоком и, ожидая, пока он прогреется, любовно протирал корпус тряпочкой. Расставаться со своим детищем было жалко до слёз. Установка прекрасно зарекомендовала себя в эксперименте на ускорителе и послужила бы ещё, если бы это направление не свернули. А самый первый опыт, который они провели, – измерение гравитационного смещения частоты фотонов. Фактически они повторили классический эксперимент по проверке общей теории относительности Эйнштейна, проведённый в 1960-е годы. Согласно этой теории фотоны, двигаясь в поле тяготения сверху вниз, увеличивают свою частоту. В классическом опыте источник фотонов – точнее, гамма-квантов – находился на высоте 22 метра, а вся аппаратура была очень громоздкой. А эта установка размещалась в небольшом помещении и давала тот же результат. Под потолком располагался излучатель, а внизу – детектор с блоком обработки. В нём, в этом блоке, и был секрет непревзойдённой точности. С тех пор они использовали эффект гравитационного смещения для тестирования своей установки.

Вот и сейчас Олег Павлович надел защитные очки, специальный фартук и по лестнице поднялся под потолок. Там на подставке, вделанной в стену, стоял толстый свинцовый цилиндр. Он открыл контейнер и, ухватив торчащий конец проволоки, вытащил лёгкий серебристый цилиндрик – препарат радиоактивного кобальта. Аккуратно вставил его внутрь толстого цилиндра и спустился вниз. Подошёл к электронному блоку, включил режим измерения и увидел на экране знакомую картинку – линию с острым пиком посередине. Но что за чепуха! Пик оказался не на своём обычном месте, а заметно сместился вправо, то есть показывал слишком большую частоту гамма-квантов.

Значит, что-то сбилось. Он стал осматривать аппаратуру и некоторые элементы заменил на новые. Картина на экране осталась прежней. Тогда он открыл корпус электронного блока и стал рассматривать все детали. Никаких признаков неисправности не было, да и если бы что-то вышло из строя, то прибор бы отключился или показал бы явное искажение сигнала, а никак не смещение на малую величину. Он решил завтра с утра сделать генеральную проверку – пустить поток гамма-квантов по горизонтали.

На другой день они всей лабораторией, то есть четверо мужиков, меняли расположение приборов. Возились полдня, а когда провели измерения, убедились, что при горизонтальном движении гамма-квантов никакого смещения на экране нет. Это означало, что с установкой всё в порядке. Вернули приборы в прежнее положение и обнаружили, что вернулось ненормальное смещение картинки на экране.

Олег Павлович сел за стол и обхватил голову руками: «Что же происходит? Усиление гравитационного поля? Может быть, здесь, под нами, возникла какая-то гравитационная аномалия, уплотнение земной коры образовалось за последние три года? Надо сделать оценку». Он погрузился в расчёты. Не заметил, как кончился рабочий день, как расходились сотрудники, сочувственно поглядывая на своего начальника. Часа через полтора он встал из-за стола. Нет, этот вариант отпадает. Чтобы вызвать такое смещение частоты, нужен мощный сдвиг земной коры, который бы привёл к землетрясению.

Неожиданно явился Пугачёв и с любезной улыбкой поинтересовался, как идут дела.  Олег Павлович с унылым видом поведал о непредвиденном сбое в работе установки. Улыбка сошла с лица Пугачёва. Он мрачно выругался:

– Подводите вы нас. Они собрались уже в понедельник приехать. Придётся звонить им, чтобы пока повременили. Сколько сейчас? – Пугачёв посмотрел на часы. – Уже шесть. Значит, в Германии четыре часа.

Он достал сотовый телефон, набрал номер и заговорил, оправдываясь словно школьник. Неожиданно он протянул трубку Олегу Павловичу:

– Хотят с вами поговорить.

Олег Павлович взял трубку и услышал уверенную, хотя и с некоторым акцентом, русскую речь:

– С вами говорит доктор Штрассман из института Макса Планка. Скажите, какие проблемы с вашей установкой?

Некоторая бесцеремонность покоробила Олега Павловича. Он сухо отвечал:

– У нас не проходит калибровка по гравитационному смещению частоты гамма-квантов.

– Скажите, какое у вас получается смещение?

– По сравнению с обычным мы имеем плюс два процента.

– Подождите, – сказал собеседник. Слышно было, как он повторил кому-то его слова, причём говорил по-английски, а этот кто-то тоже по-английски воскликнул: «Вау! Это то, что мы ожидали…»

Было похоже, что на том конце трубку прикрыли рукой, а затем он услышал:

– До свидания, мы вам скоро позвоним…

Олег Павлович не успел ещё выйти с территории института, как его догнал Пугачёв и радостно объявил:

– Они сказали, что погрешность установки их устраивает и что они приедут в понедельник. Хотят сразу оформить покупку и увезти. Так что, Олег Павлович, завтра готовьте инструкцию.

На следующий день, в пятницу, с самого утра началась суета. В лабораторию ворвался Пугачёв и, потрясая бумажкой, воскликнул: «Академик подписал!» Потом стал осматривать установку, позорно назвал фотоумножитель счётчиком Гейгера и велел паковать приборы.

Олег Павлович руководил упаковкой через силу, будто любимого человека отправлял в дальние края. Лидии Сергеевне он дал копию письма из Германии и велел собрать сведения о фирме-покупателе. Та долго шарила в Интернете, ходила в коммерческий отдел, но ничего нового не нашла.

Вечером он шёл домой в душевном смятении. Неожиданные события последних дней сильно растревожили его. То, что он обнаружил, могло быть открытием мирового значения – изменение гравитационного поля Земли, а может быть, и свойств фотонов. Тут надо бы не продавать установку, а заняться детальным исследованием. Поговорить бы с нашими теоретиками, так нет, засмеют: ещё бы – законы природы вздумал опровергать. А действительно, не для того Бог создал законы природы, чтобы их изменять.

Олег Павлович не был атеистом, но и верующим человеком его нельзя было назвать. Как и всякий учёный, способный к обобщениям, он верил в Высший разум, создавший Вселенную и установивший удивительно мудрые законы для её существования. К этой мысли он пришёл ещё студентом, когда изучал строение атома, и был поражён невероятной устойчивостью этого кирпичика мироздания. Однако тогда ему и в голову не приходило, что храмы на московских улицах как-то связаны с мудрым Создателем. Когда в стране началось массовое обращение к вере, он принял крещение, но не столько по зову сердца, сколько назло коммунистам, которых терпеть не мог. Один раз отстоял на службе, причастился, но больше в церковь не заходил: унылый вид верующих и длинные богослужения – всё это нагоняло на него тоску. Но сейчас, проходя мимо недавно построенного храма, он решил зайти, чтобы поговорить со священником. От Лидии Сергеевны он слышал, что батюшка здесь бывший физик.

В храме служба подходила к концу. Он дождался, когда священник выйдет из алтаря, и подошёл к нему. Батюшка был примерно одного с ним возраста, высокого роста, осанист. Он выслушал Олега Павловича и тяжело вздохнул:

– Трудно мне вам что-либо советовать. Ваши научные проблемы я не понимаю, у меня вузовская специальность – биофизика. Продавать вам установку или не продавать – тут я тоже не советчик. Вижу только, что вам предлагается два искушения на выбор: богатство или слава. И то и другое – грех: сребролюбие и тщеславие. И ещё вижу – гордость у вас в душе. Ведь, признайтесь, презираете тех, кто не знает, что такое гамма-кванты? А? Вам бы надо на исповедь идти – вот что я могу вам посоветовать.

Олег Павлович пришёл домой с чувством некоторой обиды, хотя и понимал, что священник был по-своему прав. Кошки скребли у него на душе, и утешало только то, что завтра с утра он поедет к своим родным, где ему всегда рады.

Поздним вечером он сел за компьютер и отправил письмо своему старому другу, который давно жил в Америке и с которым он не виделся уже двадцать лет. Его ждала приятная неожиданность. Ответ пришёл почти сразу: оказалось, что Саша сейчас в Москве, прибыл в отпуск на две недели вместе с женой и остановился на старой квартире жены. Приглашает в воскресенье в гости. Это была невероятная удача: Саша был физик-теоретик с широким кругозором – не чета нашим снобам, погружённым в мир элементарных частиц.

* * *

Субботний день Олег Павлович провёл у дочери в Измайлово, а в воскресенье, ближе к вечеру, он поехал на метро в Тушино к своему другу. Он ждал этой встречи с некоторым волнением, и дело было даже не в том, что они не виделись много лет. Дело было в другом…

С Сашей Кореневым они учились в одной студенческой группе и какое-то время жили в одной комнате общежития. Саша был родом из Риги. Это был высокий стройный парень с лёгким румянцем на щеках и с манерами аристократа. Конечно, физика занимала в их жизни важное место, но сблизила их любовь к поэзии, интерес к мировой истории. Споры нередко затягивались далеко за полночь. Постепенно они умнели, наивная болтовня сменялась здравыми рассуждениями, оттачивалась риторика. Самым неутомимым и знающим спорщиком был Саша – переспорить его никому не удавалось. Закончив учёбу, друзья устроились работать в академический институт, а через некоторое время Саша по договору поехал работать в Швейцарию, в Международный центр ядерных исследований. Когда в России началась перестройка, он решил остаться за границей. Перебрался в США и, как хороший физик, нашёл место в крупном научном центре. Они надолго потеряли друг друга, и лишь год назад Саша по Интернету нашёл своего однокашника и прислал электронное письмо. Завязалась переписка. Оказалось, что Саша уже гражданин США.

Как-то Олег Павлович в своём письме резко высказался против очередного нападения американцев на арабскую страну. Саша прислал пространный ответ, где обосновал великую историческую миссию США, подобно Древнему Риму, нести варварам закон, порядок, новую технику и культуру.

Олег Павлович когда-то, ещё при Саддаме Хусейне, ездил в Ирак как консультант по приборам для атомной электростанции. Порядок везде был образцовый, а великолепный Багдад поразил его чистотой и культурой жителей. Вместо испорченных сексуальной революцией развязных молодых людей в маечках, шортиках, со жвачкой во рту и с проводами в ушах, которых он видел у себя на родине, здесь была молодёжь, чтущая нравственные законы. После того как американцы навели там свой порядок, Ирак стал полем битвы, где без конца идёт гражданская война…

Олег Павлович ответил своему другу: «Такое чувство, что мы живём на разных планетах, с разной системой понятий. Подробно напишу позже».

Он уже стал набрасывать текст обстоятельного послания с возражениями по всем пунктам, как вдруг пришло взволнованное письмо: «Да ладно, Олег, раз планеты разные, мы уже не юные, чтобы пересекать такие пространства, то, может, и не надо отвечать. Ты послал мне большой мэйл, я ответил, выяснили, что планеты разные, ну и пусть так и будет».

Было такое впечатление, что заядлый спорщик Саша испугался продолжать спор по острым вопросам мировой политики. Казалось бы, чего бояться там, за океаном, в стране с неограниченной свободой слова? Было горько, найдя старого друга, вновь потерять его.

И всё-таки спустя полгода весточка от Саши пришла: «Олег, с Новым годом. Мнения разные, но ведь люди те же!»

Он сразу ответил: «Спасибо за поздравление и за хорошие, верные слова. Я думаю, что объединяет нас большее, чем то, что разъединяет. Общая юность. С наилучшими пожеланиями!»

Этим и закончилась переписка…

Добравшись до нужной квартиры и нажав кнопку звонка, Олег Павлович увидел в дверях здоровенного толстяка с седыми волосами. Он хотел было спросить: «А где Саша?», но вовремя успел разглядеть знакомые черты друга. Тот тоже на мгновение оторопел, а потом они крепко обнялись. «Оболочка изменилась, а люди всё те же», – сказал Саша, похлопывая друга по спине. Они расхохотались. Сашина супруга, дородная и по-русски гостеприимная, тоже слабо напоминала хрупкую Анечку – лаборантку из отдела обработки данных.

За столом Саша долго рассказывал о своей научной карьере, описал свой шикарный дом, за который до сих пор не расплатился. Говорил он, слегка растягивая слова на английский манер. Ещё бы, двадцать лет за рубежом не шутка. Поведал и об особенностях американской жизни:

– Пригласили нас в гости хорошие знакомые. Ну, погостили, я сажусь за руль, хотя и выпил немного. Думаю, до дома недалеко и дорога безлюдная. И что ты думаешь? У самого нашего дома остановили нас копы. Оказывается, только мы отъехали, хозяева позвонили в полицию и донесли на нас. Такие вот они все законопослушные.

– А у нас всё наоборот, – вставил Олег Павлович. – Едешь – и тебе каждый встречный мигает: берегись, мол, гаишники впереди.

Аня вспоминала:

– У нас младший сын рос очень капризным. Чуть что не по нём – сразу в рёв. Так соседи как-то полицию вызвали, хотя от соседского дома до нашего – метров пятьдесят. Пришлось доказывать, что мы над ребёнком не издеваемся. Я ходила к соседке, пыталась объяснить ей по-хорошему: «Ну поплачет ребёнок и успокоится – что тут страшного? Зато будет знать, что не всё дозволено». А она говорит: «Нет, если ребёнок чего-либо хочет, не запрещайте. У нас так воспитывают, по доктору Споку».

– Вот и воспитали поколение маньяков, – добавил Саша, – врываются в школы, расстреливают одноклассников, учителей.

– У нас по-другому, – сказал Олег Павлович. – Когда надоест крик да шум у соседей, стучим палкой в потолок, а не помогает – железякой по батарее.

Он решил сменить тему:

– Саша, вот скажи мне, что сейчас в физике, по большому счёту, самое животрепещущее?

– Конечно, открытие скрытой массы, или тёмной материи, как её ещё называют. Астрофизики всех озадачили – обнаружили в дальнем космосе объекты, которые не излучают и вообще невидимы. Только гравитационное поле создают. Так их и вычислили – по тому, как они возмущают движение галактик. Из чего эта материя состоит, непонятно. Но это не наше вещество – не протоны, не электроны, а что-то нам неведомое. И что ещё впечатляет. Такой материи во Вселенной 95 процентов, если считать по массе. Представляешь, как досадно: то, что наука до сих пор изучала, – это лишь ничтожная часть всего мира.

Об этом открытии астрофизиков Олег Павлович слышал и раньше, но сейчас в его голове возникла отчётливая картина: облачко тёмной материи, захваченное земным тяготением, вращалось на орбите, постепенно опускалось, достигло поверхности планеты и, не встречая сопротивления, продолжило свой путь к центру Земли.

– А может эта тёмная материя находиться на нашей планете? – спросил он.

– В принципе, может. Ничто не запрещает. Этакий параллельный мир, никем не ощущаемый.

Олег Павлович наконец решил рассказать о своих недавних опытах по измерению гравитационного смещения. Саша слушал с большим вниманием.

– Ты знаешь, – сказал он, – я бы не поверил в твои результаты, но недавно на конференции слушал одного геофизика, он тоже обнаружил усиление гравитационного поля Земли. Своим, геофизическим, методом. Правда, никто этот доклад всерьёз не воспринял – мало ли какую аномалию он нашёл.

– Ну хорошо, а допустим, небольшой клочок тёмной материи к нам прилетел и осел на Землю. Тогда гравитационное поле планеты чуть-чуть изменится. Так ведь? Наш организм такой мелочи не почувствует. Никакие, даже самые точные, весы тоже ничего не обнаружат. А вот скажи, Саша, на что это изменение может реально повлиять?

Саша ответил после долгого раздумья:

– Ты, Олег, знаком с принципом спутниковой навигации типа ГЛОНАСС? Там расстояния определяют по времени пролёта радиосигнала от спутника до навигатора на объекте. Вот где нужно точнейшее измерение времени! Атомные часы используют. А ведь ход времени на Орбите отличается от хода времени на Земле. Поэтому в аппаратуру вводят поправки, чтобы учесть разность хода часов на Орбите и на Земле.

– Погоди, замедление времени на Орбите возникает за счёт большой скорости спутников. Это мы знаем из учебников. А что тут даёт гравитация?

– Она тоже изменяет ход времени, причём этот эффект такого же порядка, что и скоростной. Эту поправку тоже вводят в систему навигации.

– Значит, если гравитация изменилась, то ухудшится точность измерения координат?

– Да, если не ввести ещё одну поправку…

Сидели они долго. Аня ушла спать. Опустели бутылка виски, бутылка болгарского вина, а они всё сидели, то со смехом, то с грустью вспоминая свою молодость. Решили, что Олег заночует у них, а утром поедет первой электричкой, чтобы успеть на работу к девяти.

* * *

Утром в полупустом вагоне, не выспавшийся, с больной головой, но в хорошем настроении, Олег Павлович возвращался домой. Он чувствовал, что встреча с другом как-то встряхнула его, избавила от депрессии, в которой он пребывал с тех пор, как развалилась его семья и стала ненужной его научная работа. Как хорошо, что они, будто по молчаливому согласию, не заводили разговор о политике.

На первую электричку он опоздал и теперь придёт в лабораторию не раньше десяти. Он хотел позвонить Лидии Сергеевне и сказать, что задерживается, но оказалось, что сотовый телефон разряжен. «Ничего страшного, немцы так рано не приедут», – успокоил он себя.

И всё-таки в душе была тревога. Рассуждения Саши о навигации не давали покоя. Надо бы рассчитать, как повлияет усиление гравитационного поля на точность определения координат. Достал блокнот и занялся расчётами, благо вчера у Саши в гостях он успел найти в Интернете нужные данные: расстояние между спутниками и высоту их орбиты. Трудился долго под стук колёс и вагонную тряску и наконец выяснил, что дополнительная погрешность может составить около одного метра: «Величина ничтожная и для обычных потребителей никакого значения не имеет. А для военных? Ведь систему радионавигации используют для наведения ракет на цель. Допустим, они обнаружили ухудшение точности и хотят исправить дело – ввести гравитационную поправку в аппаратуру. Тогда им нужна моя установка…»

Подойдя к зданию института, он увидел, что у хозяйственного подъезда стоит машина вроде нашей «буханки» с иностранными номерами. Задняя дверца была открыта, и рабочие носили туда ящики. За рулём сидел мордастый парень и отрешённо жевал жвачку. Олег Павлович заглянул внутрь грузового отсека и увидел там свои ящики. «Не дождались меня. Уж так торопятся! – подумал он с досадой. – И у соседей тоже что-то выносят. Пугачёв найдёт, что продать».

Он пошёл к себе и первое, что увидел, открыв дверь, – Лидию Сергеевну, стоящую перед иконой. Она обрадованно бросилась к нему:

– Слава Богу, а я уже волновалась, думала, куда вы пропали – на звонки не отвечаете. Установку всю вынесли, Пугачёв распорядился. Даже контейнер с кобальтом унесли. А ещё, знаете, я в их машину заглянула, смотрю – там значок такой, вроде как логотип. Так я его ввела в поисковик вместе с теми данными, что вы мне давали, и вышло, что эта торговая фирма обслуживает штаб НАТО в Европе.

– Так я и думал! – воскликнул Олег Павлович. Вдруг вспомнилось радостное американское «Вау!» по телефону. Он даже вздрогнул. Так что же, в этой бесконечной гонке вооружений он оказался на стороне противника? Зачем же он согласился продавать свою установку? Что за тёмная материя его опутала?

Он бросился к Пугачёву, но того не было на месте. Секретарша сказала, что он вместе с немцем поехал в банк. «Всё равно этого борова не убедишь», – мелькнула мысль. Он, не одеваясь, выскочил к машине. В каком-то озлоблении открыл заднюю дверцу, забрался внутрь, разглядел картонный ящик со своим блоком и попытался его вытащить, но не смог. Тогда он разорвал крышку ящика, затем привычным движением открыл корпус и нащупал ту самую плату, которая была сердцем прибора и в которую он вложил так много труда. Он вытащил её, выбрался из машины и… тут произошло страшное. Потом водитель рассказывал, что хотел сдать назад, чтобы переехать на другое место, а то, что в машине кто-то был, он не знал… Как только Олег Павлович выбрался из машины, последовал сильный удар, от которого его бросило к тротуару, и он ударился головой о бровку. Последнее, что он увидел, было испуганное лицо стоящей на крыльце Лидии Сергеевны и лежащие на земле куски разломанной платы…

Ещё одно облачко тёмной материи кружилось над землёй, медленно опускаясь, потом ястребом ринулось вниз и, без труда пройдя земную толщу, угнездилось в центре земли.

* * *

Олег Павлович выжил. Он долго лежал в больнице, за ним ухаживала Лидия Сергеевна. Когда он поправился, они поженились.

При расследовании произошедшего несчастного случая выяснилось, что Пугачёв незаконно продавал институтское оборудование, поэтому он был со скандалом уволен и привлечён к суду.

Установка Олега Павловича осталась в институте, а после того, как он её восстановил, её передали на одно из предприятий Министерства обороны России.

Вологда, март 2016 г.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска