Путь на Константинополь

Николай Второй на линкоре Императрица Мария

Николай Второй в г. Николаеве на линкоре «Императрица Мария»

 

Наш путь

Мечта о возвращении Константинополя христианскому миру выглядит сегодня чем-то несбыточным. Но ещё сто лет назад не было особых сомнений в том, что это дело ближайшего будущего. Почему Господь не позволил этому сбыться? Вопрос громадный и мучительный, он много шире темы Царьграда. Ведь за минувшую тысячу лет православные царства гибли раз за разом, да и в наше время войны обрушиваются на православный мир почти непрерывно. Что самое страшное – мы постоянно сражаемся с братьями по вере.

За этим стоит непонимание, что православный мир – особая форма бытия, которую нужно беречь, развивать. И не потому, что кто-то велит. Просто у России нет другого пути, без этого нас ждёт крушение – ничего не добьёшься, кроме разрушения своей страны. Это сознают даже некоторые атеисты, например академик Жорес Иванович Алфёров. Помню разочарование тележурналистов, которые попытались спровоцировать его на поношение православия. Оказалось, что нобелевский лауреат уважает Церковь и очень мало ценит тех, кому непонятны причины этого отношения.

Посмотрим на попытки Болгарии, Румынии, Греции встроиться в Европейское сообщество. Эти страны стали почти открыто презираемой периферией, историческими неудачниками, стоящими с протянутой рукой. Исключений нет. Ни одного. А ведь можно иначе. Мир ждёт от нас не унылых попыток стать «истинными европейцами». Никто из мыслителей ХХ века даже близко не стоит со святым старцем Паисием Афонским, митрополитом Антонием Сурожским, владыкой Николаем Сербским. Ни один из мыслителей века предыдущего не возвысился до Фёдора Михайловича Достоевского.

Сегодня даже закоренелым прагматикам, не лишённым разума, понятно, что без смысла жизни рушится, крошится всё остальное. Отблески этого смысла искало человечество, признав русскую литературу великой. Пытаясь понять, что хорошего было в социалистическом эксперименте, мы обнаружим исключительно православные ценности: братство, уверенность в том, что человек – это нечто большее, чем потребитель, экономическое животное, ему нужны высшие ценности. Остальное, что придумали сами большевики, было чудовищно.

Но как мало мы сами ценим своё предназначение! Царьград это прекрасно показывает. Россия, Болгария, Греция – три страны, которые были очень близки в прошлом веке к тому, чтобы овладеть Константинополем. Господу довольно было самую чуточку поддержать это начинание – и православный крест засиял бы на Святой Софии. В 1912 году болгарская армия разгромила турок с помощью сербов и греков, при поддержке России. До Царьграда оставался один переход, когда болгары вдруг поняли, что сочувствие союзников начало стремительно испаряться, – ведь они хотели получить Константинополь только для себя в пароксизме гордыни. Последовал крах. То же произошло и с остальными претендентами. Раз за разом что-то мешало, что-то шло не так. Мы упорно не замечали, чего добивается от нас Господь. Не внешней силы, не блистательных побед в политике или на поле брани, а понимания, к чему мы, православные народы, призваны на земле.

Картинки из прошлого

Как хорошо начиналась для России подготовка к походу на Константинополь!

Триумфальная арка на Пушкинской улице у здания Думы, сооружённая в честь приезда императора в Одессу

Одесса. Триумфальная арка на Пушкинской улице у здания Думы, сооружённая в честь приезда императора.

Апрель 1915-го. Все знают, что готовится. Волнуются, радуются. Царь совершает объезд черноморских городов. В Одессе государь обращается с приветственной речью к Гвардейскому экипажу, напоминая, что он уже бывал в Константинополе в прошлом, во время русско-турецкой войны. Тогда пришлось его покинуть, чтобы избежать войны с Англией. Но сейчас Британия – наш союзник. Пришло время вновь «вступить в Царьград во главе наших победоносных войск». Архиепископ Назарий вручает императору Николаю Александровичу большой медный крест. Он был отлит из денег, пожертвованных в 1854 году солдатами, уходившими на защиту Севастополя. Крест не был подарком – последовала просьба водрузить его в Царьграде на храме Святой Софии. Правда, для купола он был маловат, но неужели в главном православном храме на найдётся места для святыни русских воинов.

Потом был Николаев, где строились могучие боевые корабли, дредноуты, способные превратить Чёрное море в Русское. Рабочий по фамилии Белый, социал-демократ, приветствовал императора хлебом-солью и словами: «Мы верим, что наши труды не пропадут даром и Россия узрит на Святой Софии, в Константинополе, православный крест вместо мусульманского полумесяца». Государь поблагодарил и вручил Белому серебряные часы с государственным гербом и цепочкой. Подарок произвёл большое впечатление на рабочих. Как только император прошёл дальше, Белого стали поздравлять, и сотни рук потянулись трогать царский подарок.

В Севастополе государя встречал Черноморский флот, только что вернувшийся из похода на Босфор, где произвёл бомбардировку его укреплений. На Куликовом поле выстроились одиннадцать пластунских батальонов, прославивших себя в боях с турками. Стоят сапёрные и воздухоплавательные части. Все они готовы к посадке на корабли. Казалось, ещё немного, и возродится исчезнувшая империя, призрак византийского царства обретёт плоть и кровь.

Но страшное немецкое наступление пятнадцатого года и предательство Болгарии, с остервенением набросившейся на Сербию, заставляют отложить планы. Возможно, вторая причина была существеннее.

Разделение православного мира, думается, лишало занятие Константинополя внутреннего смысла.

1916-й

Армия под предводительством императора Николая Александровича оправилась от страшных поражений прошлого года. Но потребность в Проливах по-прежнему оставалась огромной, и Царь принял решение занять их. Поручить операцию решено было адмиралу Александру Васильевичу Колчаку, назначенному командовать Черноморским флотом. На допросе в ЧК 23 января 1920 года Колчак показал: «Назначение меня на Чёрное море обусловливалось тем, что весною 1917 г. предполагалось выполнить так называемую Босфорскую операцию, т. е. произвести уже удар на Константинополь».

Как сообщил ему император, наши войска должны двинуться на Константинополь по западному берегу Чёрного моря, а флот – высадить десант на Босфоре. Колчак блистательно справился с первым этапом операции, изгнав из Чёрного моря турецкие и германские корабли. Разработан был дерзкий план Босфорской операции, согласно которому наши воины должны сразу атаковать Константинополь, вместо того чтобы прорываться к нему через укреплённый район. Десантную дивизию, состоявшую из отборных бойцов, возглавил генерал-майор Александр Свечин. Полки этой дивизии Колчак предполагал назвать «Цареградским», «Нахимовским», «Корниловским» и «Истоминским», в память о героях обороны Севастополя. Удар планировалось нанести в апреле 1917 года…

«Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре», – написал в эмиграции контр-адмирал Михаил Смирнов, начальник штаба Черноморского флота.

Несколько слов о дальнейшей судьбе руководителей операции.

Александр Колчак до последнего момента оставался верен государю. Второго марта, когда все сухопутные командующие уже согласились с отречением монарха, адмирал отдал приказ: «Приказываю всем чинам Черноморского флота и вверенных мне сухопутных войск продолжать твёрдо и непоколебимо выполнять свой долг перед Государем Императором и Родиной». Даже после ареста императора надпись «За Царя» сохранялась на военных знамёнах Черноморского флота. Добавим, что, став Верховным правителем России, Колчак отменил празднование годовщины Февральской революции. Был расстрелян в феврале 1920 года.

Генерал Александр Свечин в 1918-м поступил на службу в Красную армию, возглавив её Генеральный штаб (Всероссийский главный штаб). Из-за конфликта с руководством РККА был отправлен преподавателем в Академию Генштаба. Вскоре стал крупнейшим военным теоретиком СССР. Первый раз его арестовали в 1930-м. В следующем году арест повторился – Свечина обвинили в монархическом заговоре, что было полной нелепостью. Дали пять лет лагерей, но затем освободили, вернув в академию. Последнее воинское звание – комдив. Третий арест последовал в декабря 1937-го. Во время следствия вины за собой не признал, никого не оговорил. Был расстрелян в июле 1938 года.

То, что эти выдающиеся люди столь далеко разошлись во взглядах, не имело, конечно, прямого влияния на то, что Царьград остался в чужих руках. Но именно раскол русского общества стал важнейшей причиной случившегося.

Византия и обезьяна

Александр Первый, король Греции. 1920

Александр Первый, король Греции. 1920 г.

Не сложилось и у Греции. В 1844 году греческий парламент провозгласил «мегали идеа» – «великую идею», суть которой была предельно проста: возрождение Греции в государственных границах Византийской империи.

Час греков, казалось, пробил после окончания I Мировой войны, когда британский кабинет энергично обсуждал, можно ли оставить султана в Константинополе или же разумнее выгнать турок из Европы, как выразился Гладстон, «со всеми их пожитками».

Жаркие споры кипели вокруг вопроса, следует ли превратить мечеть Св. Софии в христианскую церковь. Против выступал сэр Монтегю, которого беспокоили настроения миллионов мусульман в британских колониях. Он заявил, что «это здание» в течение 459 лет было чрезвычайно почитаемой магометанской мечетью. Но ведь это же самое здание в течение 915 лет было христианским храмом, возразил ему лорд Керзон.

Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж настаивал на том, чтобы отдать Константинополь грекам, составлявшим большую часть населения города и его окрестностей. Это был политик, искренне симпатизировавший восточному христианству, шла ли речь о царской России, Армении или Греции. Однако возобладало мнение о передаче власти марионеточному правительству во главе с султаном. Ллойд Джордж вынужден был согласиться, но при этом снял с себя всякую ответственность за последствия этого шага. Он предупредил, что оставление османов в Европе означает не решение проблемы, а начало новых неприятностей. Это пророчество вскоре начало сбываться.

Потерпев поражение в I Мировой войне, турецкие националисты ждали повода, который помог бы им мобилизовать население на борьбу со старыми и новыми противниками. Сгодилось бы всё что угодно, но так получилось, что повод оказался весомым. Греки приняли окончательное решение восстановить Византийскую империю и в мае 1919 г. высадились в Смирне. Союзники более чем благосклонно отнеслись к этому шагу. Демобилизация в их странах шла полным ходом, и греческая армия была, по сути, единственной реальной силой, с помощью которой можно было навести порядок в Малой Азии. Незадолго до этого, в июне 1917 г., французский верховный комиссар Жоннар при поддержке морской пехоты отправил в изгнание прогермански настроенного короля Греции Константина. Престол был передан его сыну Александру; в этот момент страна, при горячем сочувствии народа, вошла в орбиту Антанты, вплотную приблизившись к воплощению вековых замыслов. Её вёл вперёд премьер-министр Венизелос, авторитет которого в Англии и во Франции был огромен. «Вместе с ним его страна очутилась на головокружительной высоте, и перед ней раскрылись ошеломляющие по широте горизонты», – признавал Черчилль.

22 июня 1920 г. греческая армия выступила с равнин на анатолийское плато с тем, чтобы штурмовать нынешнюю столицу Турции – Анкару (Ангору). Одновременно её дивизии двинулись в Восточную Фракию, в направлении Константинополя, рассеяв по пути несколько турецких частей и взяв Адрианополь. После первых побед над турецкими националистами, которых возглавил Кемаль, продвижение греков в Азии было остановлено. Однако на их стороне были тогда все самые могущественные державы мира.

Всё трагически изменилось почти в одно мгновение. Как сообщает Черчилль, «2 октября 1920 г. король Александр, гуляя по саду со своей любимой овчаркой, заинтересовался проделками пары обезьян, которые принадлежали к числу наименее дисциплинированных любимцев королевского дворца. Овчарка бросилась на обезьян, а самец в отместку бросился на короля и укусил его в ногу. Рана, хотя и причинявшая большие страдания, не была сочтена докторами серьёзной. Но укус вызвал нагноение, воспаление усилилось, затем обнаружились и другие более серьёзные симптомы, и три недели спустя Александр умер… вряд ли было бы преувеличением сказать, что от этого укуса обезьяны погибло около четверти миллиона человек».

К власти вернулся король Константин, Венизелос проиграл выборы. Как отмечает далее Черчилль в своём «Мировом кризисе», «возвращение к власти Константина уничтожило все симпатии союзников к Греции и свело на нет все обязательства этих последних, кроме тех, которые были юридически оформлены. В Англии событие это вызвало не раздражение, а полное исчезновение симпатий или даже простого интереса к Греции». Ещё дальше пошла Франция, которая начала поставлять Ататюрку тяжёлое вооружение. Положение греческих войск начало ухудшаться с каждым днём. В июле 1921 года король Константин перебросил к Царьграду две дивизии с малоазиатского фронта. Не было сомнений, что греки легко овладеют своей древней столицей, и это восстановит пошатнувшийся престиж короля, а самое главное – поможет его армии без позора эвакуироваться из Малой Азии. Однако союзники категорически воспротивились занятию эллинами Константинополя.

Уничтожение города Смирны

Уничтожение города Смирны

Ещё год с небольшим после этого изнемогающая Греция продолжала сражаться. Но осенью 1922-го её дело было проиграно окончательно, а 13 сентября в захваченной кемалистами Смирне вспыхнул армянский квартал, затем греческий и европейский. Корреспондент чикагской газеты «Дейли Ньюс» печатал на портативной машинке, сидя среди развалин: «За исключением грязного турецкого квартала Смирна прекратила своё существование. Проблема национальных меньшинств решена здесь раз и навсегда». Из Малой Азии было изгнано до полутора миллионов греков (сотни тысяч погибли), предки которых поселились здесь тысячи лет назад – задолго до первого упоминания не только об оттоманах, но и о тюрках. Уходя, беженцы взяли самое необходимое: немного вещей и гробы своих святых, в одном из которых покоились мощи св. Иоанна Русского.

Итак, укус обезьяны, этого символа умиравшей Османской империи, возможно, поставил точку в истории человеческих надежд на возрождение Византии, «мегали идеа» греческого народа. Это не могло быть простой случайностью, скорее, печальным напоминанием о «благодати Божией, данной церквам Македонским, ибо они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью; и глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия (2-е послание к Коринфянам)». Только в скорбях и преизобилуют.

Галлиполи

Офицерская артиллерийская школа в Галлиополи

Офицерская артиллерийская школа в Галлиполи

Тем временем, пока греки заглядывались на свою бывшую столицу, русская армия добралась, наконец, до европейской Турции. Увы, не в качестве победительницы. Принять её после поражения согласились представители Антанты. Они заняли Константинополь после окончания Первой мировой войны. Что удивительно, турки, извечные враги России, встретили русских с распростёртыми объятьями. Османские офицеры наперебой звали наших на постой, иной раз не требуя за это и лиры. Между тем наши союзники в минувшей войне вели себя безобразно. Они ограбили армию, прибывшую из Крыма, до нитки, лишив её возможности саму себя обеспечивать. Наших воинов морили голодом в резервациях на острове Лемнос и полуострове Галлиполи, заставляли выезжать в СССР или, в крайнем случае, в Бразилию, где русские понадобились в качестве дешёвой рабочей силы на кофейных плантациях.

Для того чтобы успешней продвигать эти проекты, французы требовали от врангелевцев сдать оружие. Они не вполне понимали, с кем имеют дело. Не слышали слов отца Фёдора Миляновского, сказанных на открытии памятника русским воинам, скончавшимся на полуострове. Обращаясь к полкам, стоящим в изношенных мундирах под развёрнутыми знамёнами, он произнёс: «Вы – крепкие! Вы – сильные! Вы – мудрые! Вы сделаете так, чтобы этот клочок земли стал русским, чтобы здесь со временем красовалась надпись: “Земля Государства Российского” и реял бы всегда наш русский флаг».

Это, без преувеличения, были на тот момент лучшие в мире бойцы: большевиков в Таврии они лупили при соотношении сил 1 к 10, а англичан в Сан-Стефано обыграли в футбол так лихо, что соперники бежали с поля за двадцать минут до окончания матча. Однажды сенегальский патруль арестовал и избил двух русских офицеров за то, что они громко пели на рынке. В ответ две роты юнкеров Константиновского училища были отправлены на переговоры. Французские солдаты разбежались, бросив пулемёты, и с тех пор перестали высылать свои патрули в Галлиполи. А юнкера, проходя строем мимо комендатуры бывших союзников, весело исполняли песню на стихи поручика Лермонтова:

Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана…

Походная Спасо-Преображенская церковь в Галлиополи

Походная Спасо-Преображенская церковь в Галлиополи

Перед тем как на берег Дарданелл высадилась наша армия, здесь побывали турецкие, немецкие, английские и французские военные, которые грабили местное население, оскорбляли и бесчестили женщин. Русские, получавшие ничтожный паёк, не тронули за год ни единой курицы, бродившей в округе, ни один из жителей полуострова не услышал от русских грубого слова. Солдаты, которые, несмотря на тяжелейшие условия и ужас поражения, сохранили дух и организацию, были достойны Константинополя в нравственном отношении. Но они ушли слишком далеко вперёд – туда, где до Неба им стало ближе, чем до Царьграда. На одной из руин Галлиполи рука безвестного юнкера или офицера начертала вид Московского Кремля в снегах, с его башнями, старыми соборами и колокольней Ивана Великого.

Лишь в результате шантажа и оскорблений со стороны французов, угрозы окончательно прекратить и без того ничтожное снабжение наши воины задумали завоевать византийскую столицу. От Галлиполи до Константинополя на катере можно было добраться всего за 12 часов.

Летом 1921 года командир 1-го армейского корпуса, базировавшегося в Галлиполи, генерал Кутепов, его заместитель генерал Витковский и начальник штаба генерал Штейфон пришли к единому мнению: если бывшие союзники не прекратят насилий, захват Царьграда становится единственным выходом из создавшегося положения. Это открывало для Белой армии возможность завязать отношения либо с греками, либо с турками. Как писал Витковский, «заняв Константинополь, белые войска имели все основания найти для себя хотя и временных, но союзников и в то же время не ожидать серьёзного военного сопротивления. После Великой войны и обнаружившейся общей неудовлетворённости её результатами Европа переживала период волевого маразма».

Детальной разработкой военной части плана занялся генерал Штейфон. Удалось определиться и с партнёрами по операции – переговоры с греками увенчались полным успехом, они пообещали обеспечить 1-й корпус проводниками и продовольствием. Особое внимание уделялось тому, чтобы усыпить бдительность французов, которые, впрочем, продолжали нервничать, имея против полнокровного корпуса лишь батальон сенегальцев и миноносец. Миноносец, правда, вызывал у наших офицеров некоторое беспокойство: он мог перерезать огнём корабельной артиллерии единственный путь, по которому наши части могли покинуть полуостров. Но французское командование само же и развеяло эти опасения, устроив учения, в ходе которых обстреляло с миноносца дорогу. Выяснилось, что благодаря топографии местности снаряды либо перелетали путь на Царьград, либо попадали в гряду, прикрывающую его с моря.

21 июля состоялось секретное заседание, где были распределены роли во время наступления. Однако к концу лета удалось достигнуть договорённостей с Болгарией и Сербией о приёме 1-го корпуса и необходимость в штурме Царьграда отпала.

* * *

А ведь могли… Или нет? Слишком отчётливо просматривается отношение Господа к нашим православным надеждам на возвращение Царьграда. Не его нам благословлено штурмовать, а своё неверие в Божий Промысел, и сокрушать нам нужно не древние стены, а своё нежелание следовать путями Божьими.


←Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий