На острове Свияжск

СМИ облетела «горячая» новость: в Казани 30 октября с разрешения властей состоится православный митинг. Миряне выскажут протест против того, что назначенный год назад на Казанскую кафедру митрополит Феофан за короткий срок лишил 28 приходов прежних своих настоятелей. Последней каплей для организаторов митинга стало, по их словам, снятие с должности наместника Свияжского монастыря о. Силуана (Хохиашвили), который боролся против коммерциализации острова Свияжск – установки турникетов и платного входа на остров, а значит, и в монастырь, против продажи конного монастырского двора компании «Татспиртпром». В результате всего этого отец Силуан слёг в больницу – стресс спровоцировал кризис: прежде он уже дважды переносил операцию на позвоночнике…

Но митинг так и не состоялся – по просьбе снятого с должности игумена его организаторы «забрали заявку из мэрии без объяснения причин». Такое во многом неожиданное продолжение имела моя командировка на волжский остров-град. Но расскажу по порядку о том, что я увидела здесь, о чём довелось переговорить.

Обретение дома

Алёша Денисов замёрз. Замёрз изнутри, и не было такого тепла, которое могло бы растопить сковавший его душу лёд. За свои тринадцать лет он усвоил главную житейскую мудрость: весь мир соткан из зла и человек человеку волк. Он, конечно, знал, что в мире есть и добрые люди, но они прячутся от него в каком-то своём тайном обществе… Он был беспризорником, и этим всё сказано: и про теплотрассы, на которых он жил, и про притоны, где удавалось раздобыть курево и клей, и даже про заключение под стражу. Он научился выживать, выпрашивая у сердобольных граждан ночлег и ужин в подъезде, и зарабатывать, добывая металлолом.

Страшнее жизни на теплотрассе для него были детские дома и приюты со своими неуставными отношениями. Но теперь его везли именно в такое место. Поэтому, уткнувшись взглядом себе под ноги, он обдумывал план будущего побега. Лесная дорога, по которой они ехали с инспектором по делам несовершеннолетних, закончилась у железных ворот. Их открыли, и они въехали в монастырь. Вошли в старое кирпичное здание, где встретил их высокий дядька, одетый в чёрную странную одежду.

– Вот, познакомься, – сказала инспектор, подводя к нему Алёшу, – это отец Силуан, он будет заботиться о тебе.

Отрекомендовала и Алёшу:

– Хороший мальчик, умненький, просто очень запущенный. Мать пьёт, отца не помнит…

Мальчик не сбежал из детского приюта Раифского монастыря. Напротив, он заменил ему родной дом, а отец Силуан стал для него…

– …солнцем, – заключил иеромонах Иустин. Он тот самый Алёша Денисов, только уже взрослый. Добавляет:

– До сих пор помню то ощущение, которое испытал при первой нашей встрече: словно передо мною неожиданно открыли тёмные шторы, и на меня хлынул яркий солнечный свет, тепло…

Мой собеседник улыбнулся впервые с начала нашего разговора. Молодой, невысокого роста, худощавый иеромонах. Стесняюсь спросить, сколько ему сейчас лет… Мы находимся в архиерейской резиденции, куда поднимались по широкой торжественной лестнице. Отец Иустин пригласил меня в комнату, предназначенную для гостей. Напротив её – кабинет наместника игумена Силуана. Обращалась я к нему, чтобы рассказал о себе, но наместник ласково спровадил меня к своему духовному чаду, отцу Иустину: «Вы о нём напишите, обо мне-то зачем».

Оглядываю гостевую комнату. Она небольшая, лаконично обставлена: квадратный журнальный столик в центре, три мягких кресла, на стенах акварельные пейзажи здешних видов, наверняка написанные и подаренные главе обители благодарными художниками, почерпнувшими здесь вдохновение. Выделяются два круглых керамических панно, украшенные христианскими крестами и грузинским национальным орнаментом, – это уже подарил кто-то из земляков батюшки, из грузин.

Да, забыла сказать, где мы находимся. На знаменитом острове Свияжск, в Свято-Успенском Богородичном монастыре. Как же здесь оказались игумен Силуан и отец Иустин?

Вскоре после того, как Алёша попал в приют, отец Силуан оформил над ним опекунство – и таких у него было более двадцати детей. Всем Раифский монастырь дал настоящую путёвку в жизнь. Алёша, например, учился в банковской школе, но на последних курсах понял, что финансы – не его дело, и вернулся в монастырь к любимому наставнику, но уже в качестве послушника. В Свияжске принял постриг. К тому времени отца Силуана назначили сюда. Получилось это необычно, но, прежде чем говорить о его служении в Свияжске, стоит сказать несколько слов о нём самом.

Сила в правде

Отец Силуан (Хохиашвили) родился 42 года назад в семье простых тружеников в столице Киргизии, как её в СССР именовали, городе Фрунзе. Мама, Людмила Анатольевна, работала кассиром в аэропорту, а папа, Джондо Ясонович, всю жизнь сапожничал. В семье Хохиашвили родились три сына. Гурам – будущий наместник знаменитого российского монастыря – был средним из них.

Отец Силуан (Хохиашвили)

Через девять лет родители с детьми переехали на родину отца, в грузинский город Цхалтубо. Отец Иустин, не раз бывавший в доме своего наставника и даже гостивший в их цхалтубском доме, не находит слов, чтобы выразить восхищение этими уважаемыми людьми. Джондо Ясоновича и Людмилу Анатольевну люди уважают не за богатство, знатность или известность: их главное достояние – это честь во всех её проявлениях. Неудивительно, что такие православные родители детей воспитывали в вере и послушании.

Цветущий город, православный храм, в который семья отправлялась каждые выходные, – всё это окружало Гурама в счастливом детстве. Но грянули 90-е. На Кавказе они вспыхнули пламенем межнациональных конфликтов. Семья бежала на историческую родину Людмилы Анатольевны, в Россию. Их приютил Татарстан. После скитаний осели в городе Альметьевске. Оттуда в августе 91-го года будущий монах отправился в Москву защищать Белый дом.

– Об этом он много не рассказывал, – говорит о. Иустин, – вспоминал только, что было очень страшно, ведь на них шли танки.

Восемнадцатилетний грузин грудью «защищал российскую демократию». Он стоял в оцеплении с такими же безоружными людьми, не зная, будет ли жить через минуту, но уйти не мог, потому что считал, что защищает правду. Но оказалось, что Правда в другом… Вернувшись в Альметьевск, молодой человек принимает решение пойти подвизаться в монастырь. Это желание возникло в нём ещё раньше, в 16-летнем возрасте, но тут вдруг чётко оформилось.

– Сложно объяснить, – говорит о. Иустин, – как зарождается мысль о монастыре. Но после неё человек испытывает большие переживания, смятения, сомнения. Только личность с сильной волей способна их победить. Наверняка духовный отец отца Силуана, известный альметьевский игумен Антоний (ныне он живёт в Ярославле), предостерегал его, ведь для молодого одарённого человека в Татарстане всё складывалось удачно: с отличным школьным аттестатом можно было поступить в университет, а там стать высокооплачиваемым адвокатом. Кстати, умение добиваться правды, логически мыслить и доказывать свою правоту передалось также младшему брату отца Силуана, ставшему востребованным адвокатом.

В 1993 году отец Антоний привёз своего духовного сына в Раифский монастырь. Тогда он лежал в руинах, братство было только сформировано. Но после трёх месяцев, отведённых на то, чтобы «осмотреться и как следует подумать», юноша не захотел возвращаться в мир, а продолжил своё послушание. Два года спустя принял постриг. 1997 год был значимым не только в судьбе о. Силуана, но и в его карьере, что позже вызвало много толков: в 23-летнем возрасте он стал благочинным. Но на своё место его рекомендовал о. Кирилл, из Раифы переведённый в только что переданный верующим Свияжский монастырь. Вскоре он уехал служить в Москву, а место настоятеля островной обители «досталось» молодому благочинному. Но что означало для него «блатное» продвижение по карьерной лестнице? Руины, помойка, безнадёга… Так выглядел в ту пору Свияжский монастырь.

Святого Германа творенье

Надо сказать, Свияжск будоражил моё воображение ещё с детства – с тех самых пор, как на уроке истории проходили тему взятия Казани. Перед глазами так и вставали картины со строительством на диком острове русской бревенчатой крепости, форпоста войск Ивана Грозного, лица простых чувашей, вставших на сторону русских, колокольный перезвон вырастающих одна за другой церквей. Хотелось прикоснуться к его истории, но, несмотря на то что Свияжск находится от столицы республики, где я живу, в каких-то 70 километрах, в советское время добраться сюда было непросто – остров-то со всех сторон был окружён водой. В 2000-х годах Свияжск попал в поле зрения федеральной власти. Перед началом реставрационно-восстановительных работ сюда была проложена современная дорога, так что сегодня съездить на остров за пару часов туда-обратно не составляет труда. И вот я здесь…

Свияжск открылся ещё издали множеством колоколен, куполов, увенчанных православными крестами. В соборе во имя иконы «Всех скорбящих Радость» началась служба, которую возглавил наместник мужского монастыря. После неё отец Силуан провёл для меня небольшой экскурс в историю. Первым делом сообщил, что на этом небольшом острове до 1917 года располагались два больших монастыря – мужской Богородице-Успенский и женский Иоанно-Предтеченский. Сегодня восстановлен только мужской. А отец Иустин рассказал о том, как монастыри здесь появились.

Богородице-Успенский мужской монастырь

История Свияжска сама по себе уникальна. Роль военной крепости он играл недолго. После взятия Казани стал, по сути, первым русским городом и духовным центром всего Среднего и Нижнего Поволжья. На холме длиной в один километр и шириной 600 метров разместились шесть церквей, ещё три были выстроены в посаде. В XVI–XVII веках здесь был главный миссионерский центр Казанской епархии, богатейший и самый влиятельный в Поволжье. Свято-Успенский Богородичный монастырь в 1555 году основал сам святитель, архиепископ Казанский и Свияжский Герман. Отсюда он был вызван в Москву Иваном Грозным, чтобы занять митрополичью кафедру, но архиепископ встал на сторону опального митрополита Филиппа и начал обличать опричнину, за что был удалён и вскоре убит. В 1595 году мощи святителя обрели нетленными и по распоряжению тогдашнего митрополита Казанского Гермогена (будущего героического Патриарха всея Руси) перевезли в Свияжск.

Могила святителя в 1923 году была вскрыта в целях антирелигиозной пропаганды. Старожилы вспоминали, что сразу после этого на остров обрушился смерч, заставивший всех присутствовавших в ужасе разбежаться. Вскоре после осквернения святых мощей монастырь пришёл в запустение, был разграблен и закрыт. Без суда и следствия расстреляли и последнего настоятеля монастыря епископа Амвросия (Гудко), бывшего викария Вятской епархии. Ныне он канонизирован, а место его захоронения, к сожалению, не найдено до сих пор.

Обелиск памяти репрессированных

Безбожная власть вволю поглумилась над святым местом: после закрытия монастыря в нём размещалась сначала тюрьма НКВД, потом колония для малолетних преступников. На память о последнем учреждении скорби осталась круглая синяя печать на своде при входе в монастырский двор: «Психиатрическая лечебница-колония для неизлечимых душевнобольных. Минздрав ТаССР». Палаты располагались прямо в церковных стенах.

Первым храмом Свияжска, в котором стали проходить церковные службы, был Скорбященский собор. В нём сегодня и находятся мощи святителя Германа.

На руинах

Из окна паломнической гостиницы со цветущими бальзаминами на широком подоконнике открывается вид на Успенский собор – одну из жемчужин Свияжска. Целый ансамбль фресок, написанных в конце XVI века, покрывают его стены, потолок, квадратные столпы. Кто-то подсчитал, что общая площадь фресок составляет квадратный километр. Вообще же эти росписи являются мировым раритетом. Самые известные из них – Отечество, или Новозаветная Троица, Успение Пресвятой Богородицы, Распятый Христос на груди Бога Саваофа. Фреску святого Христофора с собачьей головой специалисты называют уникальным настенным изображением православного мученика.

Справа от Успенского собора находится кладбище с Поклонным крестом в память всех убиенных. С ним связан характерный эпизод из жизни игумена Силуана. В годы безбожных репрессий на острове проходили массовые расстрелы людей. Тела убитых мучеников сбрасывали в глубокую яму, пересыпая извёсткой. Захоронения были обнаружены при прокладке траншей под канализационные трубы. Хотели скрыть, обратно закопать, не поднимая шума. Но игумен не дал спрятать от глаз общественности факт обнаружения в Свияжской земле братской могилы. В результате общения игумена с журналистами тема стала широко обсуждаться, и в память о невинно убиенных узниках Свияжска появился этот крест.

Здесь же, на кладбище, покоятся и священнослужители, и послушники, почившие в последнее время. Всюду цветы и, кажется, вечнозелёный газон. Но в 2005 году, когда молодой монах прибыл сюда, всё здесь выглядело иначе.

– Везде руины, мусор, – вспоминает о. Силуан. – Жители разъехались по городам, остались одни старики. Безнадёжность, казалось, витала в воздухе.

А ещё тяжким испытанием для человека, родившегося и выросшего на юге, были холод и комары.

– Со временем привыкли? – спросила я игумена.

– Что вы, – с улыбкой ответил он, – разве можно к этому привыкнуть? Приспособился – стал одеваться теплее.

Труднее было поднимать обитель, не имея на это средств.

– На первом этаже братского корпуса хранили дрова, так как жить там было невозможно – кирпичи падали из стен прямо на голову, – рассказывает о. Силуан, – а в 2009 году вообще обтянули здание красной лентой с надписью: «Опасно». Денег не было не только на ремонт, даже на хлеб. Временами братии приходилось голодать.

Ещё труднее оказалось воевать с равнодушием чиновников. Напрямую деньги на реставрацию монастырских построек не выделялись, они предназначались на приведение острова в надлежащий вид, то есть фактически вкладывались в туристический центр. Были расселены из монастырских построек жители. Для них построили новые дома: двухквартирные, с сайдингом и жалюзи, с муляжными колодцами и закатанными в бетонные плиты дорожками… В общем, в каком стиле – непонятно. Так облик исторического места Свияжск был утрачен навсегда. Но, слава Богу, все реставрационно-восстановительные работы святой обители были проведены деликатно, с соблюдением православных канонов и строительных традиций эпох, в которые она возводилась. Теперь я понимаю, откуда такая разница в подходах. Просто за святую обитель воевал её настоятель, а за гражданское строительство – другое ответственное лицо. Тогда ярко проявился характер отца Силуана, непреклонный в отстаивании православных ценностей.

– Его давили с разных сторон: и подрядчики, и епархиальное начальство, – вспоминает о. Иустин. – Несколько лет подряд ему приходилось бывать на разного рода чиновничьих совещаниях. Возвращался оттуда весь вымотанный, но от своего не отступал. Неоднократно его увещевали: «Куда лезешь? Неприятностей захотелось?»

Но дело было сделано – многие ценности всемирного значения были спасены от обезображивания, подчас от уничтожения. Ведь на всё средств не хватало, и где-то надо было добиться срочной консервации, латания дыр.

Когда бороться с бюрократией и коммерциализацией было невмоготу, братия вместе со своим настоятелем всю ночь молились Богу – и помощь подавалась. О некоторых случаях внезапной помощи свыше о. Иустин говорит как о деле обыкновенном.

Например, Свияжский музей хотел забрать себе Скорбященский собор. Вход в него планировалось сделать платным, а монахов «успокаивали», мол, будем давать вам там молиться. Дело казалось решённым, но…

– Мы собрали тогда подписи прихожан и положили их на стол президенту Миннеханову. И он подписал приказ о передаче монастырю храма, даже из бюджета выделил очень крупную сумму на приобретение всего необходимого для богослужений. Неожиданно всё получилось.

То же самое произошло и со зданием монастырской гостиницы – интерес к нему имел Гражданский жилищный фонд: планировалось устройство элитного отеля с ресторанным комплексом на месте монастырского двора. Помолились и… пришло известие: забирайте здание себе, делайте с ним что хотите.

Спасти и помочь

Одиннадцать лет отец Силуан восстанавливал обитель, которая стала теперь украшением острова-града. За это время полюбили батюшку и местные жители, и приезжие.

– Наш игумен с каждым находит общий язык, – рассказывает иеромонах Иустин, – потому что не боится проповедовать от сердца. В отношениях с братией в нём живёт образ Оптинских старцев: возвышаться только в смысле своих обязанностей, а если неправ или необходимо вразумить брата во Христе, то не зазорно и первому прощения попросить. К нему часто обращаются и мирские: у кого-то больна мать, просят устроить её в больницу, кому-то необходима правовая помощь, на которую у него нет средств… Однажды попросил приюта обычный с виду паломник, по имени Сергей. Работал усердно, привыкал молиться, жить воцерковлённо. А через полгода за ним приехала полиция. Оказалось, что Сергей беглый заключённый. Его задержали и увезли. Как же поступил отец Силуан? Он пошёл по инстанциям, попросил своего младшего брата, адвоката, разобраться в этом деле. В результате суд скостил беглецу несколько лет тюрьмы. До сих пор монастырь поддерживает своего несостоявшегося послушника письмами и посылками. А как иначе? Игумен наш в человеке прежде всего видит человека, а потом уж его грехи и проступки.

– Сегодня наш монастырь, – продолжает о. Иустин, – ещё и настоящий миссионерский центр, и в этом есть немалый вклад нашего игумена. Мы как бы продолжили традицию, ведь ещё при преподобном Германе здесь был устроен центр миссионерства, который участвовал в христианском просвещении народа после завоевания Казани. И благодаря Свияжску православие в Поволжье прививалось не огнём и мечом, а миссионерством. Слово Христово неслось в массы язычников добрыми делами, уважением к любому человеку как к творению Божию. Вот для некоторых монахов турист – это некто надоедливый и шумный, мешающий монастырской жизни. А ведь в нём тоже образ Божий. И благодаря нашему игумену общение с туристами построено таким образом, чтобы у человека, прибывшего сюда из простого любопытства, пробудился интерес к вере своих предков. Мы мягко объясняем каждому, как и почему должно вести себя в святой обители, советуем, вразумляем. И бывает радостно, когда видишь, что многие туристы возвращаются сюда вновь, но уже паломниками.

* * *

Разговор наш с отцом Иустином прерывает вошедшая в комнату пожилая женщина.

– Вот, – протянула она ему несколько листков бумаги, – свияжцы и из соседних деревень жители подписались, более ста человек. И ещё, мне звонят знакомые из Чувашии, спрашивают, как они могут протестовать против снятия отца Силуана.

– Галина Ивановна, – представилась женщина мне, – местная жительница. Я так решила: буду делать всё, чтоб его вернули. Не могу представить, что приду в храм и не увижу там нашего игумена.

Не мне, неместной жительнице, судить-рядить о свияжских делах, не мне, мирянке, оценивать кадровую политику священноначалия. Только, признаюсь, удивило, что решение какое-то скоропалительное. Будто «доходное туристическое место» не могло подождать. И огорчили нелепые слухи. Вот почему снятию с должности должна сопутствовать хула на человека? Взять хотя бы обвинения в «грузинской мафии», мол, заполонил отец Силуан весь монастырь грузинами да ещё в кабинете у себя держит портрет Саакашвили. И смешно, и грустно… Оказалось, хулу возвели из-за дня святого Георгия, который когда-то отмечали в кафе Свияжска представители грузинской диаспоры. Мирно отмечали, никого не трогали, но повесили внутри банкетного зала грузинский флаг. Он-то и «превратился» с лёгкой руки доносчика в портрет президента Грузии. Обвинили и в финансовых махинациях. Как сказали мне, отчётные документы по сегодняшним доходам находятся в порядке. Но хулители добились своего… А люди видят, что и в Церкви дела вершатся не по законам любви, как заповедовал Спаситель, а почти так же, как в безжалостном и холодном отношении власти к народу.

Как сказала мне одна верующая, решившая бороться за отца Силуана «до конца», «уже переполнилась чаша терпения, и пусть Фонд возрождения Свияжска, с которым нашему батюшке пришлось проработать вместе столько лет, молчит – но не мы! Потому что если испытания идут от Бога, то смирись и послушно неси свой крест, но если от людей – протестуй!»

Высказывание, прямо скажем, не в смиренном духе святых отцов, но оно вполне характеризует настроения местных православных верующих.

* * *

Пора покидать Свияжск. Я села в машину, но, прежде чем дать по газам, захотелось ещё раз бросить взгляд на белокаменные стены монастыря, на Скорбященский собор, такой близкий в холодно-прозрачном воздухе ясного осеннего дня. Из истории мы знаем: ни эти крепкие стены, ни водная преграда не смогли отделить святой остров-град от разрушений. Но беды преходящи, разрушенное вновь восстало из руин. И неслучайно стены Скорбященского собора выкрашены в красный пасхальный цвет.

Фото Галины Овчинниковой и Игоря Иванова

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

4 комментариев

  1. ПРОХОЖИЙ:

    Максимально приближенная статья о ситуации о снятии настоятеля монастыря, и о предательстве, и подстрекательстве руководства фонда ВОЗРАЖДЕНИЕ снятии правящим митрополит ом Силуана.

  2. Аноним:

    ОТЕЦ!.Вы-один из не многих монахов в Татарстане,которых я знаю-настоящий монах.Про Ваши человеческие качества-вообще молчу.Всем бы,,посланникам Божиим”быть праведниками,как Вы.Предана
    Вам на веки.

  3. Ольга:

    Мне, прихожанке Свияжского монастыря, совершенно непонятно решение церковного руководства Татарстана. Сознавая насколько хрупка вера в нас, недавно пришедших к Богу благодаря такому настоятелю, как о. Силуан, просто трагично видеть, как ввергают прихожан в тот поток грязных обвинений, которые были вылиты в адрес настоятеля. Тем более больно об этом читать, когда на протяжении нескольких лет испытывала только радость от служб, которые проводил игумен Силуан. Церковь, в моем понимании, создана для прихожан. Нас собиралось со всей округи. В праздники радость разливалась вместе с колокольным звоном уже с утра. И ехали мы в Свияжск, несмотря на отсутствиие общественного транспорта, собирая в машины тех, кто рвался на службу в монастырь. Лучше бы церковные власти побеспокоились пустить транспорт в Свияжский монастырь, чтобы желающие успевали к началу литургии. Про вечернюю я не говорю, практически даже через ж/д станцию не попасть. И собирать такое количество прихожан, не только в праздники, это заслуга только о. Силуана. Мы, новоначальные, даже на своем уровне чувствовали силу его служения. Когда о.Силуан появлялся в храме, какой силой и радостью наполнялась служба! И духовно, исповедуясь, получали ответы и поддержку. Во всей сложившейся ситуации с отставкой о. Силуана, я, принимая волю Божию, рада за нашего настоятеля, что он не видит того глумления , которое происходит сейчас на острове. Молящихся из мирян единицы. Чего бы ни желало руководство митрополии, а я, православная христианка, обладаю свободой выбора ходить к тому батюшке, которого ценю, и доверяю, и люблю. И мой выбор не зависит от концертов, которые пытаются проводить сейчас в монастыре. На концерт я схожу и в городе, а в монастырь я приходила за духовным советом к своему батюшке, чтобы в себе разобраться, как жить. Новому настоятелю очень потрудится придется, чтобы вернуть прихожан в храмы. Туристы это захожане. Сегодня он приехал, завтра его не будет. Не всякий турист становится паломником. А прихожане создают дух церковной общины. Очень грустно, что церковное руководство этого не понимает. Когда я и приеду в Свияжский монастырь на службу или на праздник, это будет желание выразить огромную благодарность о. Силуану, молитвенное выражение ему моего уважения. Молюсь Пресвятой Богородице, св. Герману, св. Сергию о сохранении обители нашей Свияжской в чистоте Веры Православной, об отведении её от врагов, попирающих ее святыни и изгоняющих из неё её молитвенников.

    • Ольга:

      Здравствуйте! Ольга, а где теперь служит отец Силуан? Может быть братия монастыря знают.

Добавить комментарий