От нас ушёл отец Анатолий… Написал это и вдруг понял, что вроде бы укоряю его. Мол, он же не для себя жил, носил тяготы других, а тут взял и покинул – нас не спросил.

Отец Анатолий Першин

Ушёл он в праздник Сретения Господня. После вечерней службы в храме в Осиновой Роще возвращался домой на машине, и уже рядом с Агалатово машина потеряла управление и съехала на встречную полосу. Водитель проезжавшего автобуса сигналил, но машина продолжала ехать навстречу, со скоростью 45 км в час. После столкновения никто в автобусе не пострадал, кроме 17-летнего парня, получившего сотрясение мозга. Машину батюшки спереди помяло, но ветровое окно осталось целым. Умер внутри машины.

Однажды он уже умирал. Ещё будучи дьяконом, до строительства в Петербурге Антониево-Сийского подворья рассказывал мне о своей клинической смерти: «Сначала я почувствовал, что ухожу – словно в другое измерение ухожу. Землю увидел, как она удаляется… И пока она удалялась, я всё время перебирал миллионы вещей и миллионы каких-то понятий, которые могли бы меня оставить на этой Земле. И ни за что не мог зацепиться. Ни родственные связи, ни любовь к чему-то – ничто не могло удержать. Вижу, скольких я обидел, скольких… Это как-то сразу всё выплывает – и тебе хочется тут же изменить это, исправить. Ты вдруг понимаешь, что жил совершенно неправильно… Вдруг яркая вспышка, и я увидел за собой светящееся существо с мечом. Он как бы взял меня вот так, сзади, и вытащил из ада» («Где твоя одежда белая», № 566, июнь 2008 г.). Господь продлил жизнь тогдашнему рок-музыканту. Выйдя из больницы, он поехал в Антониево-Сийский монастырь, стал дьяконом, потом священником и очень много успел сделать доброго.

Рассказывать об отце Анатолии Першине нашим читателям, наверное, не надо – о нём, о его делах мы часто писали. Многие знают его по телепередаче, которую батюшка вёл на православном канале «Союз». Кто-то бывал на концертах, которые организовывал он, представляя народу талантливых православных исполнителей. Многие были его духовными чадами, братьями и сёстрами во Христе. Не номинальными, а настоящими. У меня, например, такое чувство, что он мне родственник, которого знаю всю жизнь. И дело не в том, что батюшка крёстный моего сына и дочку с бабушкой привечал, возил в Антониево-Сийский монастырь. Родство-то особое – через Бога.

Мы как-то шутили с ним, что, мол, могли встретиться ещё в 80-е годы, поскольку он, работая дворником, мёл 2-ю Советскую улицу, а я – 3-ю Советскую улицу, причём напротив друг друга, со стороны Греческого проспекта. Батюшка был тогда музыкантом, а я – студентом, также увлекавшимся роком. Почему не познакомились, ведь «коллеги» же? А потому, что были чужими людьми. Мы тогда ещё не пришли в Церковь, поэтому не стали родственниками. Удивительно, но и на его приходе в людях чувствовалось родное. Помню, общался с парнем со сломанной судьбой, которого отец Анатолий приютил у себя в Осиновой Роще, – и как доверчиво была распахнута его душа! Батюшка через свою доброту, чистоту открыл ему глаза, что человек человеку не волк, а брат. И этот парень искренне обращался ко мне: «Брат Михаил…» И да, он стал мне братом.

Бывало, думал: как же прямые родственники батюшки, сын и дочь, воспринимают, что отец вбирает в сердце всех встреченных людей, ревнуют ли? Перед отпеванием подошёл к дочери Любови. Она ответила:

– Конечно, и мне, и Диме хотелось быть побольше рядом. В последние годы встречались только по праздникам, а если в будни, то было связано с какими-то делами. Два года назад у меня дочка родилась, его внучка, он её очень любил – но всё как-то бегом. Можно сказать, что он не был домашним человеком, но дело не в этом. Он шёл туда, где надо реально спасать людей, как бы выспренно это ни звучало. Во многих судьбах он участвовал, много дел на нём держалось. Не представляю, как он всё успевал – просто гнал по жизни. И так же стремительно в вечность въехал, к Богу взошёл. Хотя говорил, что надо ещё заслужить эту встречу с Богом, добрыми-то делами. Переживал, что ему любви не хватает к людям, что он любить не умеет. А на самом деле очень жалел всех. У него было большое сердце, поэтому много вмещал, много судеб, и для всех утешение находил. Очень жалел людей обездоленных, особенно бомжей. Финансово часто их поддерживал. Конечно, это требует отречения от себя. На семью, да, времени не хватало. Так и на себя не хватало: на сон, на отдых.

– Насколько знаю, на лечение тоже. Из больницы сбегал, чтобы воскресную службу совершить.

– Да, таблетки по часам – это не его история. Когда сахар подскакивал или непорядок с сердцем чувствовал, то принимал таблетки, но не на постоянной основе. У него уже несколько лет был сахарный диабет, ему периодически инсулин прописывали. А осенью проблемы с сердцем проявились, даже в больницу обратился. Прописали лечение, в санаторий отправили, но он всем этим тяготился, его дела ждали.

– Наверное, сердце и прихватило там, на дороге?

– Водитель автобуса сказал, что он уже ехал без сознания, откинувшись в кресле назад.

– Последнее стихотворение, опубликованное им в Телеграме за несколько дней до аварии, начинается так:

Игры вокруг да около,
Козни одни да страсти…
Что-то в груди замолкло,
Снова бреду по трассе…

Это не с тем ли связано, что последнее судебное заседание по делу пожара в храме склонилось в пользу поджигателя? Ведь как несправедливо! Батюшка его по-христиански простил, предложил покаяться, а третий год эта история тянется.

– Думаю, нет. То, что храм сгорел в 2022 году, не было для него ударом – всё в воле Божией. Взялись и отстроили храм заново. Преступник был сразу установлен – видеокамеры зафиксировали, как он бросал зажигательную смесь. И ладно бы. Но все эти суды, на которые тягали священника в качестве свидетеля, апелляции, попытки оправдать поджигателя – они, конечно, тяготили. Но стихи не об этом, они о дороге. Он, знаете, ощущал себя странником. У него и прежде звучал мотив пути. Наверное, знаково, что с этим миром он расстался как раз на дороге.

В последнее время он много за молодёжь переживал. Помогал молодым женщинам-одиночкам, которые рано родили и не знали, как жизнь наладить. И детьми занимался. Последний концерт, который он организовывал, был благотворительный, для детей. И раньше устраивал благотворительные вечера в поддержку детского хосписа. В день смерти провёл у себя на приходе первую детскую литургию. Моя знакомая прихожанка рассказывала, как она стояла в очереди на исповедь, а её дочка в хоре пела. Отец Анатолий и говорит: «Слышите? Это же ангелы поют!»

Мне кажется, что он предчувствовал свою смерть. Последние вечера проводил со мной, с матушкой, с внучкой, приезжал ко мне на квартиру. Вот я прям чувствовала, как это необычно – целую неделю с нами, с семьёй! Словно прощался. Знаете, он хотел к Богу. Но знал, что это надо заслужить. И Господь его принял.

* * *

Накануне похорон на приходском сайте вывесили расписание по часам: Божественная литургия в храме Святителя Василия Великого, отпевание, захоронение, поминки. Уложиться в график не смогли. Отпевание длилось дольше обычного, и чувствовалось, с каким вдохновением служат священники, приехавшие из разных храмов Санкт-Петербурга. Светлая была служба. Затем почти два часа длилось прощание – народ шёл и шёл в храм ко гробу. Столько людей на похоронах я ещё ни разу не видел. Конечно, все в храм не поместились. И в просторный павильон-трапезную, и в свечную лавку, и в воскресную школу, где можно было согреться, тоже не поместились. Большинство стояло на улице, стоически терпя холод. Погребение тоже затянулось. Командовали мужики-прихожане, которые не спешили закапывать могилу. «Кто ещё не попрощался?» – возглашали они. И ждали, когда последний бросит горсть земли. А потом ещё несли цветы на могильный холм. Большая гора цветов.

Похоронили батюшку у храма напротив единственной здесь часовни – иконы Божией Матери «Взыскание погибших». Было 18 февраля – как раз праздник этой иконы. Умер на Сретение (Встречу), похоронен – на «Взыскание погибших». Так Господь устроил. Когда могилу закопали, большими хлопьями пошёл снег. Что было необычно при нынешней бесснежной в Питере зиме.

Когда прощался с отцом Анатолием, лежавшим в гробу, положил свою ладонь на его руку – она не была ледяной. Затем подошёл к матушке Ольге, как умел, сказал утешительные слова и передал соболезнования от редакции и читателей. На поминках пообщался с прихожанами, послушал чудесные истории, связанные с отцом Анатолием. Узнал некоторые подробности. В день смерти, в субботу, 15 февраля, было две литургии: ранняя детская, с 7 утра, и обычная. После них он поехал в Петербург в ДК им. Кирова на выставку «Русь Православная» – совершил молебен, участвовал в концерте. Затем вернулся в храм – всенощное бдение… Когда вечером всё закончилось, несколько прихожан и второй священник слышали, как он тяжело вздохнул: «Как же я устал…» А потом добавил: «Кто бы меня отвёз». Сказал как бы с шуткой. Конечно, сам поехал, на своей машине.

Почти два часа длилось прощание – народ шёл и шёл…

…Среди тех, кто провожал отца Анатолия, было много известных, а также начинающих музыкантов и исполнителей, чьи таланты открыл батюшка. Один из них, Аким Крапива, к похоронам написал такие строки. Они простые, но ёмкие. Таким наш друг, брат, батюшка и был в этой жизни:

Осиновая Роща, Зажупанье, Старополье…
В трёх храмах добрым пастырем он был,
На Сретенье отец наш Анатолий
Был призван Господом, Которого любил…
Любил так искренне, тепло и беззаветно,
Что ближним без остатка отдавал
Всего себя. Хоть не был неприметным,
Тупик тщеславия легко он миновал.
Не заплутал и в сребролюбья лабиринте,
В болоте осужденья не завяз,
И лишь за то его вы не корите,
Что в старческой постели не угас.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска