О чём поведал разведчик

Обложка новой книги

С Михаилом Петровичем Любимовым, полковником внешней разведки в отставке, довелось мне пообщаться в Санкт-Петербурге, куда он приехал на презентацию своей новой книги. Называется она «Роковая ловушка», а на её обложке – известная картинка с тремя обезьянами, закрывшими уши, глаза и рот. В японской синтоистской традиции это означает: «Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нём, то я защищён от зла». Бывает ли так в реальной жизни? Вот об этом и зашла речь с разведчиком – человеком, который уже работал в КГБ, когда (страшно представить!) я ещё не родился, – с 1959 года.

Вот что пишут о нём: «В 1961–1965 годах – сотрудник резидентуры ПГУ КГБ в Лондоне, на должности второго секретаря посольства. Имитировал симпатизирующего Западу дипломата, был завсегдатаем лондонских салонов и светских раутов, где часто появлялся с красавицей-женой (актрисой), поддерживал близкие отношения с влиятельными политиками и крупными культурными и общественными деятелями. Среди лондонских друзей получил прозвище Улыбающийся Майк. В 1965 году был выслан из Англии как персона нон грата». Английская газета «Daily Express» так его характеризовала: «Он был необычайно обаятелен… На самом деле этот дружески настроенный русский являлся одним из талантливых и целеустремлённых молодых сотрудников КГБ и в дальнейшем возглавил весь антибританский шпионаж на Лубянке».

Михаил Петрович Любимов (фото: storage.myseldon.com)

Что поразило – с той поры минула целая эпоха, а он всё такой же активный, бодрый. Подумалось: новейшая история ещё не завершилась, раз с нами до сих пор эти люди. И первый вопрос к нему – о развале СССР и духовных причинах случившегося.

«Это была война»

– Михаил Петрович, на Западе считают, что в холодной войне к началу 90-х годов их «империя добра» победила «империю зла». Насколько они правы были в духовном, нравственном смысле? Ведь СССР был атеистической страной и разваливаться начал с 1988 года, когда в связи с Тысячелетием Крещения Руси люди стали вспоминать свои христианские корни. Ещё помню религиозные передачи на «вражеских голосах», будто и вправду они такие духовные, как и написано на долларе: In God We Trust (Мы верим в Бога), и Бог на их стороне.

– Вопрос правильный. В ту пору могло так показаться. Но посмотрите на наше время – многое изменилось, а враждебность никуда не делась, всё даже ужесточилось. Я никогда не считал Америку великой страной. Был я коммунистом, хотя и не верил, как мой отец, в мировую революцию. Я верил в то, что рано или поздно победит человеческое большинство, что будет счастливая жизнь, все будут равны. Кого я любил читать – это Томаса Мора, его утопию. Такой был уровень понимания. Я был так воспитан. Всю жизнь мы боролись с НАТО. То, о чём сейчас много говорят, своими глазами видел – секретные планы ЦРУ и англичан. Одна из их задач была не уничтожить, они даже так не писали, а разъединить Россию на маленькие государства, которыми было бы легче манипулировать. Большая страна всех раздражает, абсолютно всех. И не Ленин придумал борьбу за источники сырья, это ещё Адам Смит об этом говорил, верно? Я прекрасно отношусь к Западу, люблю там путешествовать, но у них свои интересы.

– Можно уточнить? Вам не приходилось сталкиваться с тем, что противник свою силу черпал в том, что он защищает христианскую цивилизацию, а все советские – это богоборцы?

– В моей работе такого не было. Там ценился профессионализм, а во что человек верит… Я вот что вам скажу про религию. Как уже сказал, мой отец, 1900 года рождения, был искренним коммунистом. Происходил он из крестьян села Кадом Тамбовской губернии, сейчас это посёлок в Рязанской области. Будучи юношей, он горячо взялся защищать завоевания революции, стал чекистом в 18 лет, участвовал в подавлении Тамбовского восстания, затем прошёл всю войну, был начальником СМЕРШа в Прикарпатье. При этом оставался православным человеком, как ни покажется вам странным. Первое образование он получил в церковно-приходской школе в Кадоме, где было четыре церкви и монастырь. Он прекрасно пел церковные каноны вместе со своим братом Васей. Потом уже, когда постарели, мы втроём пели на Пасху. В церковь папа не ходил, как и я. Но помню, что я в детстве молился Богу. Мы тогда с мамой уехали в эвакуацию в Ташкент, там я часто оставался один и молился. При этом знал, что такое не позволяется сыну большевика и чекиста.

Спустя много лет, когда я был уже в отставке, довелось мне познакомиться с епископом Василием (Родзянко). Всю жизнь он прожил в эмиграции. Дед его, председатель 3-й и 4-й Государственной Думы Михаил Владимирович Родзянко, в 1920 году с детьми и внуками бежал в Сербию, там будущий епископ и вырос. Во время войны, будучи уже священником, участвовал в антифашистском сопротивлении, а за месяц до конца войны он решил вернуться в Советскую Россию и написал письмо Патриарху Алексию I. Вопрос так и не решился, но это важный момент. В 1955 году по его предложению было открыто религиозное радиовещание на СССР, и сам он выступал там с проповедями. Но, как видно, врагом России, даже советской, он не был. Это, к слову, о «вражеских голосах», о которых вы сказали, кто там работал и почему. Кстати сказать, он и после 1991 года участвовал в религиозных передачах, но уже на российских радиостанциях. Первый раз епископ приехал в СССР ещё в 1981 году и потом часто у нас бывал.

А.М. Шилов. Портрет епископа Василия (Родзянко). 1998 г.

– Известно, что епископ Василий, живя в Вашингтоне, с возмущением принял факт бомбардировки Югославии странами НАТО, отнёсся к этому «как если бы бомбили Москву и Россию». И вскоре умер от сердечного приступа.

– Конечно, он был русским человеком. Встретил я его на теплоходе, на котором путешествовала большая церковная делегация. А я тогда много думал: «Почему для православия я какой-то изгой, хотя живу в православной стране и в Бога-то верю? Из-за того, что работал в КГБ?» И вот с этим вопросом подошёл к епископу. Спросил, как Бог ко мне отнесётся и вообще, с точки зрения православия, я, как бывший разведчик, имею ли право… Он меня перебил: «Да что вы, батенька! Да вы что! Главное – это покаяться». Я говорю: «Скажите, а если бы Сталин покаялся, его бы взяли в православие?» Он: «Ну конечно!» А про разведку, где я служил, он сказал, что Иисус Навин, правая рука Моисея и его преемник, возглавлял разведку народа Божия во время его исхода из Египта, а потом послал двух своих разведчиков в Иерихон, где их приютила местная блудница и помогла открыть ворота города. И знаете, легко стало на душе – епископ нашёл такие слова, которые мне были понятны. Когда я вернулся с той поездки на теплоходе, то крестился.

Сейчас мы регулярно ходим в церковь. Вот и здесь, приехав в Петербург, собрались с женой в Исаакиевский собор. Никогда там не молился, ещё с советских времён воспринимая его как музей. А совсем недавно на моём дне рождения были протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма Святой мученицы Татианы при МГУ, и давний мой друг великий художник Владислав Провоторов. В энциклопедиях его называют одним из лидеров современной религиозно-мистической живописи. Я просил его написать иллюстрацию к обложке моей новой книги, но он отказался, потому что перестал активно писать, когда стал священником. Мы с семьёй были в его Благовещенском храме в селе Павловская Слобода. Такие вот времена.

Что главное для разведчика

– А насчёт американцев что я могу сказать? На втором курсе Института международных отношений я написал работу, которая называлась «Фашизация американского политического строя». Вообще я очень скептически отношусь к демократии. Особенно к той, которая превращается во вседозволенность, как было у нас в 90-е годы. Как мы из этого выберемся, откровенно говоря, не знаю, но меньше всего я бы хотел революции.

– Как вы относитесь к сталинизму?

– Работать я начал, когда Сталин уже умер, и новичков в КГБ воспитывали на решениях ХХ съезда с осуждением сталинских репрессий. Помню время, когда ещё Шелепин был. На каком-то собрании выступал генерал КГБ и сказал: «Товарищи, мы должны помнить о чекистских традициях». Шелепин прям взвился: «О каких традициях вы говорите?!» Генерал с красным лицом сошёл с трибуны. Наверное, нас воспитали слишком либеральными.

Когда я уже служил в Дании, в 1968 году, вышел у нас спор. Мы с Гордиевским сомневались, что советская страна введёт войска в Прагу, а наш товарищ, сталинист, говорил противоположное. Почему я сомневался? Потому что, наивный, полагал: наша страна не должна быть империалистической. По злой иронии судьбы, Гордиевский, когда стал предателем, был награждён в Лондоне орденом Святых Михаила и Георгия, учреждённым ещё в XIX веке для тех отличившихся, кто занимал высокие и «конфиденциальные» должности в колониальных владениях Британии, а также «в награду за услуги Короне, относящиеся к иностранным делам Империи». Любая империя, чтобы выжить, продвигает и защищает свои интересы, а если этого не делает, то она рушится. И тогда, в 1968-м, была просто война за влияние. Никто о демократии и не думал – ни с той, ни с другой стороны.

Или взять Украину, как её с 1991 года толкали на Запад, в НАТО. Какая там демократия? Многие тогда уже видели, что будет война на Украине. Даже мой сын, журналист, обнаружил недавно, что он где-то говорил, что эта война случится. Да ещё Бисмарк говорил, что с Россией надо не воевать, а её следует расщеплять, и начинать – с Украины.

– Для разведчика что самое главное в нравственном плане?

– Я считаю, что для разведчика главное – это верность Родине. Вся эта нравственность, вы знаете… это, как раньше говорили, для гнилой интеллигенции. Мне кажется, ради Родины можно сделать всё. Всё, понимаете? Это Родина. Это твоё Отечество!

– Как на войне…

– Конечно. Это стержень, остальное уже прикладывается. Понимаете, разведка – очень сложная штука в плане морали, человеческих отношений. Отец, старый чекист, отговаривал меня идти в КГБ. Хотел для меня лучшего.

Михаил Любимов в годы службы

– Можно ещё такой вопрос? Примерно в то же время, когда вас интернировали, там же, в Лондоне, митрополитом Сурожским стал епископ Антоний (Блум). Он в Англии имел большое влияние. Вы с ним не встречались? И вообще, Церковь использовалась в агентурной работе?

– Нет-нет. Разведка вообще не лезла в Церковь. Может, у контрразведки имелись там какие-то контакты. По-моему, у Бобкова, начальника 5-го управления КГБ СССР, который диссидентами занимался, был отдел, где этому уделяли внимание. Агенты, конечно, могли быть разные – артисты, писатели, может, и священники. Кстати сказать, в Британии многие известные писатели так или иначе были связаны с разведкой. Например, Грэм Грин всю Вторую мировую войну был резидентом Ми-6 в Сьерра-Леоне. Однажды мы выпивали с ним на приёме в нашем Лондонском полпредстве – я знал про него, а он догадывался, наверное, кем я был на самом деле под дипломатическим прикрытием. Но мы об этом не говорили. А поднимали тост знаете за Кого? За Иисуса Христа, Который изгнал торговцев из храма. Тут мы с ним очень сошлись – ведь я, коммунист, был против торгашей. И этот великий, считаю, писатель так же смотрел на вещи – будучи англиканином, он перешёл в католичество, думая над синтезом коммунизма и католицизма. И кстати, в Англии в то время был такой англиканский пастор, доктор богословия и общественный деятель – Хьюлетт Джонсон. Христианин и марксист одновременно. За поддержку Советского Союза получил прозвище Красный декан Кентербери.

Раз уж мы заговорили о нравственности… Знаете, я 25 лет проработал в разведке, был резидентом, прошёл путь от рядового до начальника отдела – и о таком понятии, как «медовая ловушка», впервые услышал только в годы перестройки, уже выйдя в отставку. Этим наша разведка вообще не занималась – чтобы подставлять человека через связи с женщинами. А их контрразведка это практиковала. Однажды мой приятель согрешил с одной дамой, и в разгар утех вдруг ворвались фотографы – и давай всё это снимать. Приятель пытается взять трусы, которые на полу валялись, а контрразведчик наступил на них ногой. Вот это в чистом виде медовая ловушка. Моего приятеля, кстати, наше руководство не стало карать, поскольку он сразу сообщил, что его пытаются таким образом завербовать. Его отозвали и послали в другую страну.

Или вот история с Аннабелль Бюкар – сотрудницей Управления стратегических служб США, которая под прикрытием работала в посольстве США в Москве. Где-то на приёме она познакомилась с солистом Московского театра оперетты Борисом Лапшиным, у них начался роман. Считается, что такую медовую ловушку приготовила для неё наша контрразведка. Но что было дальше? Они полюбили друг друга, и она ушла к нему из американского посольства. Представляете, это 1948 год, ещё жив товарищ Сталин. Не без помощи КГБ она написала разоблачительную книгу «Правда об американских дипломатах», которая вызвала фурор. По этой книге к 1951 году режиссёр Довженко снял фильм «Прощай, Америка!». После Аннабелль работала в Москве диктором Главной редакции радиовещания на США и Великобританию под фамилией Лапшина-Бюкар. Её любили в радиокомитете, потому что она давала всем взаймы – слышал это от очевидцев. Вообще, была добрая женщина, покладистая, приятно с ней было работать. Когда началась перестройка, они уехали в Америку, поскольку Аннабелль никогда с родственниками связи не прерывала. По-моему, там они благополучно жили, но потом вернулись. Скончалась Аннабелль в Москве в 1998 году, о чём вдруг написал мне их сын. В письме он описал, какая это была счастливая семья, как они хорошо и дружно жили. Потрясающий случай – КГБ в сталинские времена поспособствовал любви двух человек.

Большинство представляет работу разведки по кино и книгам. Но там всё подано в концентрированном виде. Никаких Штирлицев, дослужившихся до высоких чинов, конечно, не было. Самое удачное, что у нас было, – знаменитая «Кембриджская пятёрка» во главе с Кимом Филби, руководителем 9-го отдела МИ-6. Их завербовал советский разведчик Арнольд Дейч – уроженец Вены и двоюродный брат крупного британского промышленника. Многие из наших разведчиков были иностранцами, поскольку русскому выдать себя, скажем, за англичанина очень сложно. Я, например, считал, что мой английский язык очень хорош, а мне как-то заметили: «Ты говоришь, как артист на сцене». Ну, меня так учили. Кстати, мне посчастливилось работать с Кимом Филби, который потом помогал готовить наших молодых разведчиков для нелегальной работы. Что она собой представляет? Вот приезжает в Англию наш резидент, приступает к работе. Вербует агентов? Да куда там! Он ходит и ходит кругом, ищет хотя бы какие-то связи. Пытается хоть с кем-то познакомиться, чтобы добыть крохи информации. Это очень напряжённая, филигранная и жуткая работа.

С Кимом Филби я работал, когда его курировал Олег Калугин, с которым я дружил и который стал предателем. Как подобное могло случиться? Вот здесь как раз нравственный вопрос. Считаю, что сгубило его тщеславие. Ему хотелось всё больше и больше, хотя вроде всего добился – в 1974 году в возрасте сорока лет получил уже звание генерал-майора КГБ. Когда началась перестройка, он стал много говорить, всюду выступать, попав в центр внимания общественности. Так что в 90-м году Прокуратурой СССР было возбуждено уголовное дело против него по обвинению в разглашении государственной тайны. Тогда же, в октябре 1990 года, он участвовал в учредительном съезде «Демократической России», баллотировался депутатом в Верховный Совет. После августовских событий 1991-го стал советником нового председателя КГБ Вадима Бакатина. А спустя год получил вид на жительство в США и в 1995-м вообще туда уехал. Там он дал свидетельские показания по делу бывшего полковника армии США Джорджа Трофимоффа, сообщив, что в 1970-х лично вербовал его в агенты советской разведки. Возможно, Калугин и не сдавал этого полковника, а только был свидетелем на суде, но факт есть факт.

Когда я ездил в Америку с серией лекций, то побывал у него на даче, кстати весьма скромной. И заметил, что вокруг него крутятся определённые личности, в том числе какой-то отставной начальник секретной службы. Было горько это видеть. Умный человек, а погубил себя.

Не слышу, не вижу, не говорю

– Михаил Петрович, в КГБ знали, что дело идёт к развалу Советского Союза?

– Знать, что-то прогнозировать – этого мало, надо, чтобы эту информацию правильно восприняли и смогли что-то поменять. Уже после отставки я дружил также с отставником – генералом Леонидом Шебаршиным, который был начальником внешней разведки на самом закате СССР, с 1989-го по 1991 год. Личность большого масштаба, профессионал, работавший резидентом в Индии в 70-е годы, когда не без его помощи отношения между нашими странами достигли пика развития. В отставку он ушёл в 91-м, не согласившись с действиями нового начальника КГБ Бакатина. Позже Бакатина сменил Примаков и предлагал пойти к нему первым заместителем, но Шебаршин отказался. Так вот, Леонид Владимирович был не только эрудированным, начитанным человеком (любимыми книгами, по его словам, были «Лето Господне» И. Шмелёва и «Белая гвардия» М. Булгакова. – Ред.), но и автором замечательных афоризмов. «Не стоит возвращаться в прошлое, там уже никого нет», «Наше время придёт, но нас оно уже не застанет» – это принадлежит его перу. Позже вышла книжка с его афоризмами «КГБ шутит». Но он, конечно, не шутил, когда говорил: «Чем глупее начальство, тем меньше оно сомневается в своей мудрости». Так ведь и было.

Что рассказывал мне Шебаршин? Всё, что мы сейчас знаем о развале СССР, – это докладывали на самый верх. Но докладчики оказывались в роли гонцов, которым рубят головы за плохие вести. Члены Политбюро, первые лица в правительстве жили тогда хорошими новостями: укрепляется дружба между народами, планы выполняются – ну, вся эта слюнявая история. А разведка шлёт неприятные вещи! Горбачёв доклады вообще не читал и повторял, что всё это «вредно, вредно».

Разведку не слушали, да и в целом КГБ тоже. Хотя не буду утверждать, что и в КГБ на верхнем уровне правильно понимали происходящее. Шебаршин хорошо написал про Крючкова, который стал председателем КГБ в 1988 году и многое прохлопал, а потом участвовал в ГКЧП, пытаясь всё исправить. Это в открытом доступе, найдите, как Леонид Владимирович его характеризовал…

(Вот цитата: «Крючков был хитрым, умным, никому не доверявшим и ни перед кем не раскрывавшимся человеком. Замкнувшись в своём внутреннем мире, допуская туда только то, что отвечало уже сложившейся, окаменевшей точке зрения, он, можно полагать, утратил реальное представление о процессах, происходящих в стране, и их объективном характере. Мир для него был скоплением конфликтующих или сотрудничающих политических деятелей, сложной паутиной интриги. Народ в этом мире присутствовал как предмет заботы или манипуляций, но не творец истории. Народ безмолвствовал и молча негодовал. Председатель не мог уловить глубину изменений общественной психологии». – Ред.)

Понимаете, тогда партократия жила в каком-то своём мире. Это в большинстве своём были хорошие, честные люди, но в чём-то недалёкие. Помню, как в наше Датское посольство, где я был заместителем резидента и первого секретаря посольства, приехал Константин Устинович Черненко, заведующий Общим отделом ЦК КПСС. Симпатичный, спокойный человек, но всё посольство сразу провоняло валерьянкой, потому что он уже тогда прибаливал. Приезжал он на съезд Датской компартии, и тогда как раз был день его рождения. Пришла поздравительная телеграмма от Андропова, и я её зачитал: «Уважаемый Константин Устинович, ваша деятельность…» – и так далее. Они любили друг друга поздравлять, это был чуть ли не ритуал. Затем дарю ему подарки ко дню рождения, среди которых была детская игрушка, для внуков. «Это что?» – удивился он. «Это, Константин Устинович, тролль». – «А что такое тролль?» – «Сказочный датский персонаж…» Они многого не знали, да и откуда. Тот же Черненко происходил из сибирских крестьян, в юности работал на медных рудниках и золотых приисках, в Казахстане воевал с басмачами, затем партийная работа. В международных отношениях он ничего не понимал, были наивные представления о загранице.

Когда он приехал, послом у нас был Николай Григорьевич Егорычев, которого перевели к нам с должности первого секретаря Московского горкома КПСС в результате какой-то подковёрной борьбы. Человек такой простой и искренний, также из многодетной крестьянской семьи. Когда началась война, он был студентом Бауманки, комсомольцем, и сразу пошёл строить оборонительные сооружения под Москвой, потом участвовал в создании добровольческой дивизии, воевал в ней во взводе истребителей танков. Прошёл всю войну, несколько раз его тяжело ранило. В общем, Егорычев был мужик бывалый и смекалистый, хотя и со своими слабостями. И вот он говорит, что надо бы нам использовать приезд товарища Черненко для повышения нашей зарплаты. И мы пошли показывать Константину Устиновичу Копенгаген. Егорычев ведёт его в самые дорогие магазины. У товарища Черненко глаза на лоб: башмаки сколько стоят! как же рабочие, трудящиеся здесь живут?! Затем следуем в другой магазин, куда далеко не каждый житель Копенгагена заглядывает. Черненко в шоке. И после его визита нам прибавили зарплату на тридцать процентов. Сейчас выглядит как анекдот, но так всё и было.

…Разведка – это реальный взгляд на мир. Мы можем ошибаться и снова ошибаться – но важно знать, в чём конкретно мы прокололись. Как говорил генерал Шебаршин, «ошибки прошлого – строительный материал политики настоящего». Собственно, это то же самое, что говорил мне епископ Василий (Родзянко) о покаянии.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий