30 октября – поминовение всех православных христиан, безвинно богоборцами убиенных или безвинно пребывавших в заключении, установленное определением Синода от 23–24 сентября 2021 года. То есть, в отличие от Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской, здесь мы молитвенно поминаем тех соотечественников, кто принял страдания от рук безбожной власти.

Сейчас снова стало модно утверждать, что ничего особенного в нашей советской истории не было, а если кого-то репрессировали или убили – то за дело. Это ужасная ложь. Достаточно почитать мемуары, а кто не верит им – документы следственных комиссий. Сергей Мельгунов в книге «Красный террор в России 1918–1923» описывает ужасающие подробности большевистских издевательств и убийств – и это было задолго до 1937 года…

Людей официально убивали, а иногда не знали за что, да, пожалуй, и кого: расстреляли, а имя, отчество и фамилия не установлены»… «Коллегия», выносящая приговор, даже никогда не видит в лицо обречённого ею на казнь, никогда не слышит его объяснений. Человеческая жизнь мало стоит в советской России. Ярко это обрисовал уполномоченный Москвы в Кунгурской ЧК Гольдин: «Для расстрела нам не нужно доказательств, ни допросов, ни подозрений. Мы находим нужным и расстреливаем, вот и всё».

В одиночке тюрьмы истязали учительницу Домбровскую… Предварительно она была изнасилована, над нею глумились. Изнасилование происходило по старшинству чина. Первым насиловал чекист Фридман, затем остальные. После этого подвергли пытке. Сначала у голой надрезали ножом тело, затем железными щипцами, плоскозубцами отдавливали конечности пальцев…

В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. «При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, оставляемых в теле гвоздями и скоро покрывающихся гноем. В Симферополе, – рассказывает корреспондент газеты, – в ЧК применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла и ставя горящие свечи под половые органы. В Вологде председатель ЧК двадцатилетний юноша любил такой приём (и не в 1918 г., а уже в 1920-м). Он садился на стул у берега реки; приносили мешки; выводили из ЧК допрашиваемых, сажали их в мешки и опускали в прорубь. В новочеркасской тюрьме следователь, всунув в рот дула двух наганов, мушками цеплявшихся за зубы, выдёргивал их вместе с десной.

Нилостонский описывает внешний вид одной из киевских человеческих «боен» (автор утверждает, что они официально даже назывались «бойнями») в момент ознакомления с ней комиссии: «Весь цементный пол большего гаража был залит уже не бежавшей вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни. Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов размозжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а отрывались…»

Просмотрите протоколы Деникинской комиссии, и вы увидите, как высшие чины ЧК – не палачи по должности – в десятках случаев производят убийство своими руками. Одесский Вихман расстреливает в самих камерах по собственному желанию, хотя в его распоряжении было шесть специальных палачей.

Знак в память о жертвах красного террора в Алупке

А сами смертники? Одни молчаливо идут на убой, без борьбы и протеста в глубокой апатии дают себя связывать проволокой. «Если бы вы видели этих людей, приговорённых и ведомых на казнь, – пишет сестра Медведева, – они были уже мертвы»… Другие унизительно и безуспешно молят палачей; третьи активно борются и, избитые, насильно влекутся в подвал, где ждёт их рука палача. «Это было ужасно, – пишет Т.Г. Куракина. – Они сопротивлялись до последней минуты, цеплялись руками за нары, за стены, за двери; конвоиры грубо толкали их в спины, а они плакали, кричали обезумевшим от отчаяния голосом – но палачи безжалостно тащили их, да ещё глумились над ними, приговаривая: “Что, не хочешь к стенке стать? Не хочешь, а придётся”. Очевидно, не из-за страха смерти, а в ужасе перед палачеством многие пытаются покончить с собой самоубийством перед расстрелом».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска