Екатерина ШИРИНСКАЯ

Это случилось 1 Мая и потому стало для меня весьма символичным событием. Ведь Праздник весны у меня всегда ассоциировался с каким-то началом, радостью, надеждой…

Но расскажу по порядку. Началось всё ещё в феврале.

Я бежала по Лиговке на любимые уроки танцев. Настроение было праздничное, субботнее. В рюкзачке лежали новенькие туфельки, на ногтях сиял свеженький маникюр, а на голове красовалась модная стрижка. И я была уверена, что день сегодняшний будет таким же благополучным и привычным, как вчерашний. И так будет продолжаться ещё долгое время. Но тут я упала в лужу, поскользнувшись на льду.

Скорая помощь, полночи, проведённые в приёмном отделении, рентген. В итоге – растяжение и, как бы ни показалось это странным, радость. Потому что в душе было полное понимание, что случившееся обязательно к лучшему! Что Господь меня к чему-то ведёт – ведь я об этом молилась каждый день…

…В то время на работе у меня возникла большая дилемма. В отпуск на четыре недели отпускать меня не хотели, а ехать на роды к дочери было необходимо – зять в длительную командировку уехал. Отпустить меня готовы были только на две недели. Но как это: посидеть с внучкой, пока дочь рожает второго, и сразу уехать? А как она с ними потом одна, в чужом городе? Но и просто уволиться, оставшись без хорошей зарплаты, духа мне не хватало. Деньги всегда нужны, особенно с детьми.

И вот Господь решает мою проблему: по выходе с больничного меня увольняют. Причина – слишком долго болела!

Начальница очень удивилась, когда я с радостью написала заявление. А я чувствовала Божью руку, которая меня куда-то ведёт.

Спасибо Тебе, Господи! Хорошо, что всё решил за меня! Но почему так рано? Я же ещё два месяца могла зарабатывать на отпуск!

Полмесяца, пока я расхаживала свою больную ногу, этот вопрос волновал меня. А когда я окончательно поправилась, 1 мая мне попался в ленте пост Ирины Б., где она рассказывала о посещении раненых в госпитале.

Вот оно, то самое, о чём я уже давно думала: помогать раненым бойцам! Я давно и очень хотела заняться этим. Но как именно, толком сама не представляла. Наверно, прежде всего простым человеческим теплом и вниманием. Ведь я же профессиональный коуч – чтоб понятней было, по функционалу это такой аналог психолога. И потому уже представляла, как вдохновляю бойцов, как мы ставим цели на жизнь и вместе находим решения! Всё как я люблю.

Но в реалии получалось иначе. У кого я прежде ни спрашивала в госпиталях, мне отвечали: «Это не нужно!» А я не верила. Как могут быть не нужны раненым бойцам поддержка и участие? Как по мне, так это самое важное в жизни. И самое дефицитное.

И вот, прочитав первомайское сообщение Иры, я тут же написала ей: «Хочу тоже помогать ребятам, но как?» И сразу получила лаконичный ответ: «1 мая у метро в 16.00. Подходи».

Но не идти же к раненым с пустыми руками! И как же кстати у метро я увидела торговцев клубникой – купила у них небольшой ящик ягод.

И вот я там, куда так долго стремилась. Мы с Ириной проходим в палату. Она здоровается с лежачими больными. Я хлопаю глазами, не зная, с чего начать.

– Ребята, Катюша вам клубники принесла, – выручает меня Ира. – Берём клубнику и загадываем желание! Клубника у Кати волшебная.

Я подхожу к одному бойцу:

– Угощайтесь. Как вас зовут?

– Саша. Спасибо.

– Саша, загадывай желание, – напоминает Ира.

А я стесняюсь этим взрослым мужикам про какие-то желания говорить. Но они легко подхватывают игру:

– Обязательно загадаем.

Подхожу ко второму:

– Здравствуйте, угощайтесь. Я Катя, а вас как зовут?

А потом к третьему, к четвёртому, к пятому… Ребята оживают, улыбаются, радуются, удивляются.

А у меня в глазах все лица смешались, имена перепутались. Иду во вторую палату, в третью, в пятую…

– Здравствуйте, угощайтесь.

– А вы сами ели? – спрашивает заботливый боец на костылях.

– Нет.

Я ведь ни одной ягодки не попробовала в пути, боялась притронуться: вдруг всем не хватит? Вот если угостят, тогда попробую – так решила.

– Поешьте сначала сами, – продолжает боец.

Беру одну ягоду себе, второй его угощаю. Как же приятно, какой молодец!

Иду дальше. Кто-то скромно берёт одну ягоду, кто-то спрашивает, можно ли две взять.

– Вам всё можно, – отвечаю. – Даже три!

Смеёмся.

Подхожу к колоритному мужчине. Сразу видно – сидел, сразу видно – армянин.

– Угощайтесь.

– А у меня пост, – отвечает.

– И у меня пост. Клубнику в пост можно, берите.

Но боец не смотрит на клубнику. Он рад возможности пообщаться:

– Да не торопитесь, поставьте эту клубнику, садитесь, расскажите о себе. Здесь так редко увидишь хороших людей. А я вижу, вы хорошая.

И, не дождавшись, пока я найду что сказать, что рассказать, продолжает:

– Сегодня же 10 лет ЧВК «Вагнер»! – и гордо указывает на растянутое у изголовья кровати знамя. – Я только приехал с кладбища дяди Жени Пригожина. Я ж «музыкант». Мы все там собрались. Даже фильм сняли о нашей поездке, вот посмотри…

«Музыкант» открывает видео в телефоне. На мониторе – кладбище, много народа. Он у самой могилы толкает пламенную речь перед собравшимися.

Но не успеваем досмотреть, как раздаётся звонок. Эти звонки потом раздавались каждые 5 минут. Все спешили поздравить боевого товарища.

– Как вас зовут? – переспрашиваю я, не запомнив нерусское имя.

– Рубен. Как рубин, только одну букву поменять надо. Можно просто Рубик.

Рубик искрит энергией. Его зычный голос разносится по всему корпусу. Прирождённый командир. На СВО он инструктор, готовит бойцов к заданиям. Он тут же берёт опеку и надо мной, видя мою растерянность:

– Ну, не молчи, Катя, расскажи ребятам, с чем пришла, чем занимаешься.

– Ребятушки, я пришла как-то вас поддержать, но не знаю, чем могу быть полезна.

Я жду от них подсказки. Мне очень важно, что они скажут. И слышу нескладным хором ответ со всех сторон:

– Ты нам уже помогла, что пришла. Ты сидишь тут, красивая, – и нам уже хорошо! Больше ничего и не надо.

Ира тем временем перешла к очередному бойцу. Молодой парнишка, одна нога ампутирована, рука ещё под вопросом. От лежания все мышцы у него зажаты, и Ира помогает им прийти в норму.

А Рубен уже нашёл в галерее фото своей дочери:

– Посмотри, какая у меня дочь красавица!

Я смотрю. Действительно красавица.

– А хотите, я включу песню – дочка поёт?

– Конечно, хотим!

В палате воцаряется тишина.

Из телефона раздаётся чистый девичий голос:

Я солдат. Я не спал пять лет,
И у меня под глазами мешки.
Я сам не видел, но мне так сказали…

Мне кажется, все знают эту песню, кроме меня. Все подпевают припев:

Я солдат –
недоношенный ребёнок войны.
Я солдат, мама, залечи мои раны.
Я солдат,
солдат забытой Богом страны.
Я герой,
скажите мне, какого романа.

Девушка в смартфоне замолчала, а атмосфера единения так и осталась висеть в палате.

– Хорошая песня, правда? Про всех нас!

Все соглашаются.

– А можно, я ещё раз включу? Вы не против? – Рубен оглядывает всех вокруг. Все – за. И снова зазвучал девичий голос, и снова все подхватили хором:

Я солдат… 

Мама, залечи мои раны…

– А давай я тебя сфотографирую, Катя! – вдруг поднимается с кровати Рубен. – Надевай мою кофту с орденами и вставай под знамя.

Я немного стесняюсь: впервые вижу настоящие ордена. Но соглашаюсь:

– Только я лучше сяду.

– Ну хорошо, садись!

Первое фото: я одна сижу на кровати Рубена. За спиной чёрный вагнеровский стяг.

– Давай уж и вместе, а то что я одна с твоими наградами тут?

Рубен садится рядом.

– Можно? – он кладёт свою руку мне на плечо.

А я и ответить не в силах, только кивнула слегка головой. Признаюсь, я была в том момент в потрясении, притом в буквальном смысле этого слова: меня немного трясло.

Прежде в меня никак не вмещалось, что в двадцать первом веке может быть пехотная война, война человеческими ресурсами. Я думала, что это давно позади. И я не могла себе представить, какими люди приходят с передовой. Идя сюда, я думала, что будет тяжело смотреть на заштопанные раны, части ног, рук, увечья. Но нет. Почему-то это не впечатлило. Видно, была морально готова к этому.

А медали… Медали у меня на груди так сильно фонили боями, болями… За каждым из них я физически чувствовала тяжёлую историю и немало смертей.

Они весили очень много. Не один бой.

Рубик помнит своё прошлое. Поэтому, сев рядом, моё волнение принимает на свой счёт:

– Не бойся! Что ты дрожишь?

А я совсем не боюсь, хотя чувствую от него огромную силу. Это сметающий вихрь. Сейчас он эту силу использует на добро. Бегает, чуть хромая, по всей больнице: Роме – капучино, Вове – лимонад, меня встретить и окружить заботой, представить лежащим тут бойцам, ведь я в первый раз, робею и не знаю, как быть. Потом угощает меня чаем:

– Какой вы чай пьёте?

– Зелёный.

Но зелёного у Рубика нет, и он бежит по палатам. И снова по коридору разливается громогласный крик:

– У кого есть зелёный чай? Давайте сюда!

И через пару минут появляется с коробочкой чая «Календула с мятой»:

– Пьёшь такой?

– Конечно, пью, это же мой любимый!

Потом этот чай я ещё долго пила. Он лежал на окне в той палате, когда в ней уже не было ни Рубена, ни Вовы, ни Серёжи, ни Гриши… Все бойцы по сто раз сменились. А чай с ароматом первой встречи и дружбы неизменно ждал меня на окне.

Но это потом, а сейчас фото на память.

– Не бойся! Что ты дрожишь?

А я действительно дрожу. Дрожу от тяжести этих наград. Их может носить только тот, кто заслужил. Другим не под силу.

Рубен в отряд «Вагнера» на СВО пошёл из зоны – и этим гордится. Есть чем.

Православный. Раскаявшийся разбойник. Постится так, что мне стало стыдно за себя. Я говорю ему, что болящим пост послабляется, можно и рыбу. Но он ни в какую: немного осталось до Пасхи, ещё потерплю, раз уж столько постился.

– Я с детства оптимист, – говорит Рубен. – Всегда стараюсь быть весёлым. Надо. Надо держаться!

И держится он молодцом. Сам – и другим помогает. Да и вообще Рубен человек широкой души. И хочет вместить в неё много.

– Сам из каких краёв родом? – спрашиваю.

– Горловка, – отвечает.

И мне всё понятно. Понятно, почему так горит за победу. Понятно, почему на войне с первого дня.

– Там у меня большой дом был, красивый! И храм в нашем городе – загляденье! Там два храма: один небольшой, тоже красивый, а второй – шикарный собор. Вот прогоним фашистов, приезжай, Катя, покажу тебе, как у нас хорошо!

– А родные сейчас где?

– Мать с сёстрами я в Крым вывез, пока там живут… Какие же вы молодцы, девчонки! Какое нужное дело делаете. Смотрите, ребята, – Рубен опять обращается ко всем бойцам, – девчонки оставили свои дела, детей, выходной, в конце концов, и пришли вас навестить! Цените, ребята!

– Да мы ценим, ценим, – ребята снисходительно улыбаются, они уже привыкли к шумному Рубику.

Тем временем Ира перешла к следующему раненому в этой палате, разминает ему швы, спазмы, зажимы. Разговаривает с бойцом, который вроде хочет креститься, но чего-то ещё не хватает. Точнее, считает себя недостойным, не готовым. И Ира рассказывает, как в своё время её укрепил Господь, когда она забрала к себе чужого, бездомного ребёнка.

Рубен, не дослушав рассказа до конца, с восхищением восклицает, задирая футболку:

– Ира-джан! У меня на груди две наколки: слева – Святитель Николай, справа – Богородица. А посередине есть ещё место: там я твой портрет наколю!

Ира смеётся, говорит, что не стоит:

– Уж если собрался набивать, то лучше Георгия Победоносца! Нам нужна Победа, Рубик!

А Рубик уже рассказывает про Корсу, женщину-легенду ДНР, командира реактивного артиллерийского дивизиона. Говорит, что готовят ей памятник, уже сделали портрет и надпись на камне.

И вдруг зазвонил телефон. Видеозвонок из Таганрога, где его друг как раз проверяет работу над надгробием.

– А, дорогой! Мы только о тебе говорили! Покажи, покажи, что и как сделали, я девчонкам только рассказывал. Покажи, а я им покажу.

И тут же поворачивает к нам экран. Мы видим на чёрно-сером мраморе портрет Корсы и надпись: «Прибавилось в войске Христовом отважных. За Корсу обязаны мы победить».

Вот это совпадение!

Хотя нет, никаких совпадений, всем управляет Господь. Вот и мне Он послал в помощь Рубена. Если бы он в тот день не поддержал, не ободрил меня, не уверил, что нужное дело затеяла, я бы, наверное, больше и не пришла.

…4 часа пролетели как миг. Вот уже скоро время отбоя. Надо уходить. Мы прощаемся с бойцами и, немного уставшие, но с большим багажом впечатлений, едем домой.

– Ну что, Катя, как себя чувствуешь? Понравилось? Приедешь ещё? – спрашивает меня Ира.

– Конечно, приеду. Как теперь не приехать? – отвечаю я ей. А сама думаю: «Вот ведь как: ехала поддержать ребят, а получила сама поддержку от них».

Вот так Господь всё устроил.

Вот так незабываемо прошло у меня Первое мая в этом году.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска