Рубрика • Подвижники •

Народ любит своих святых, по сей день из рук в руки передаются рукописные акафисты, сказы, стихи об угодниках, сочиненные самим народом. В №№ 132-133 мы публиковали стихотворный акафист св. Иоанну Устюжскому. Сегодня – рассказ об авторе стихотворного сказа о другом устюжском чудотворце – св. Прокопии Праведном.

…Знакомство с ней началось с того, что мне предложили почитать старенькую потертую тетрадку, зачитанную донельзя. На обложке старинным витиеватым почерком выведено: «Сказание о житии св. Прокопия Праведного, устюжского чудотворца». Что меня больше всего поразило – это живая любовь, светящаяся буквально в каждой строчке этой бесхитростной и незатейливой «поэмы». И мне очень захотелось побольше узнать об авторе этого «Сказания». Ведь уста говорят от избытка сердца.

Устюг начала века – благообразный древний город, прославленный своими купеческими «благочиниями». Каждый купец считал своим долгом перед Богом и людьми содержать на свои средства какой-либо приход в городе или округе, причем эти «благочиния» зачастую устраивались отнюдь не из желания покрасоваться пред людьми, а вследствие глубокой религиозности их попечителей. Вот и у городского торговца Рафаила Истомина тоже был свой приход, существовавший на его средства. В селении Дымково, что на левом берегу Сухоны, поныне возвышаются два белых храма: прпп. Сергия Радонежского и Димитрия Солунского. У супругов Истоминых было семь детей, и все они были воспитаны в духе молитвы, труда и послушания родителям, а веру они пронесли через всю свою жизнь.

Наш рассказ – о второй дочери Истоминых, Людмиле Рафаиловне. Она родилась в 1908 году, и детство ее было безоблачным. Родители старались не только накормить-напоить своих семерых детей, но и своим живым примером воспитать их мягкие податливые души в духе св. Евангелия. Как отец, так и мать любили бывать в опекаемом ими храме, и Люся имела счастье рано приучиться к молитве и добрым делам, помогала матери по хозяйству…

Пришла советская власть, и чинной размеренной купеческой жизни пришел конец. Все вдруг круто изменилось – приход закрыли, священника убили. Истоминых выгнали из просторного двухэтажного дома и поместили в одну маленькую комнатку в гнилом бараке, где они и стали ютиться вдевятером. Отец нанялся куда-то сторожем, чтобы хоть как-то прокормить семью, а мать не работала, потому что дети были еще очень маленькие. Много им пришлось вытерпеть от новых «хозяев страны» насмешек, унижений, в первую очередь страдали они за веру, за то, что не отреклись от прежней Святой Руси. Детям пришлось учиться не в Устюге, а в других городах, так как здесь власти их преследовали из-за происхождения. Мать Софья Александровна быстро состарилась из-за навалившихся невзгод, но доброты душевной не утратила. Об этом говорит хотя бы такая история.

В 1930 году в Устюг привезли раскулаченных южан – тех, кто не пошел в колхозы. Все они были помещены в собор Успения Пресвятой Богородицы. Условия содержания были там нечеловеческие, и люди вымирали. Наши устюжанки помогали им, кто как мог. По ночам, таясь, приносили попить и поесть. Софья Алексеевна взяла на себя подвиг обстирывать несчастных, чем она занималась два года вместе со старшими дочерьми Лидией и Людмилой. Семья жила так бедно, что могла помочь ссыльным только этой скромной, но важной лептой.

Успенский собор в Устюге

Мать оказала большое влияние на воспитание своих дочерей, как вспоминала сама Людмила Рафаиловна. Воспитывала она их по слову Иоанна Златоустого: «Матери, не возлагайте на других воспитания своих дочерей: держите их всегда при себе внутри вашего дома; приучайте их к благочестию и занятиям христианским». В лишениях и испытаниях закалялась душа этой девушки, которой суждено было от Бога в продолжение всей своей долгой жизни быть светильником веры, отогревать иззябшие в атеизме души.

Господу было угодно, чтобы Людмила не вышла замуж, хотя она была очень хороша собой: золотые волосы, которые она укладывала косами вокруг головы, и большие чистые голубые глаза – столько ласки светилось в них! Но вот как в Апостоле сказано: «Замужняя заботится как бы угодить мужу, а незамужняя – как бы угодить Богу».

В 1933 году почти одновременно скончались ее родители, и Люся вместе со старшей сестрой Лидией приняла на свои слабые девичьи плечи воспитание пятерых детей, младшему из которых было еще только пять лет. С младшим братом особенно была дружна Люся, его она воспитала, выучила, проводила на войну, встретила с войны, женила. Потом воспитывала его дочь с 8 лет, помогла ей получить образование, выдала замуж с небольшим приданым; нянчилась поочередно с многочисленными племянниками и племянницами – дети ее очень любили, хотя она и была строгой. Вот что вспоминает одна из ее племянниц, Маргарита:

– В тете Люсе я всегда видела пример горячей веры в Бога. Молитва не сходила с ее уст. Она и ее сестра Лида строго соблюдали среду и пятницу и все посты. Мне запомнилось, что не было для нас, детей, никаких послаблений, пост был для всех. К службе всегда ходили в Прокопьевский храм, я до сих пор стараюсь ходить именно туда. По вечерам собирались гости – милые добрые и верующие люди. Это был «цвет» тогдашнего Устюга – поэты, музыканты и другие представители интеллигенции. Читали священные книги, играли на рояле. Людмила Рафаиловна была человеком разносторонне одаренным. Она сочиняла стихи, подбирала к ним музыку, пела, рисовала – по памяти сделала зарисовки 35 церквей города и пригородов. Свои рисунки раздавала друзьям…

Привечала она и людей совсем другого рода. Очень жалела бедных людей, много их было около церкви. Помню, в воскресенье, после обедни, в нашем доме всегда было человек пять-шесть – нищих, которые были всегда накормлены и иногда оставались на ночлег. Тетя Люся говорила: «Блаженни милостливые, яко тии помиловани будут». Сердце ее было нежное, полное сострадательной любви и жалости к этим убогим и калекам. Мне кажется, некоторые даже и злоупотребляли ее любовью, выпрашивая себе денег и что-либо из одежды, но она никогда никого не гнала. «Господь Сам разберется», – говорила она нам, когда мы ей на это пеняли. Все мысли ее были о том, как спасти душу, а материально мы жили, можно сказать, без всяких излишеств. Да и к чему они?

В 1965 году Людмила Рафаиловна со своей подругой Анной Ольховой, женщиной такого же мужественного и нежного склада души, что и тетя Люся, поехали в Москву ходатайствовать об открытии Прокопьевского храма, который был закрыт в 1964 году. Их делегировал приход, от которого они повезли много подписей. Принял их Патриарх Алексий I ласково, но, сами понимаете, он не властен был что-либо изменить. Так они и вернулись ни с чем. Тогда-то и была ею написана поэма «Сказание о житии святого праведного Прокопия», скорей как плач, чем восхваляющая ода… И еще, тетя Люся всегда была гонима от неверующих, и на работе, и вообще в жизни. Она по профессии была бухгалтером и сменила несколько мест из-за того, что посещала храм. То были страшные времена Хрущева, когда в 1961 году нам было клятвенно обещано, что к концу пятилетки мы увидим последнего живого попа.

Прокопьевский собор в Устюге, фото 1902 года

– Людмила Рафаиловна, – продолжает Маргарита, – была близко знакома с владыкой Гавриилом, бывшим офицером Белой армии. Он был назначен в Вологодскую епархию в 1950 году, прежде он был миссионером в Китае. Она была его верным чадом и навещала его в Ташкенте, куда он сослан был после провокации в Вологодском кафедральном соборе, когда в суматохе, возникшей из-за ложной угрозы пожара, погиб 21 человек.

Епископ Гавриил Огородников

Выйдя на пенсию, Людмила Рафаиловна стала петь в церковном хоре Стефановской церкви и пела там до конца жизни. У нее было чистое сопрано. Не помню, чтобы она по лености пропускала службу в церкви, разве что по болезни. Уже будучи тяжелобольной, в 1990 году, в день Прокопия Праведного, у фрески, изображающей святого, тетя Люся решилась наконец вынести на суд слушателей свое творение. С большим воодушевлением прочитала она поэму о Прокопии Праведном. Читала она так проникновенно, что все, кто слушал ее, не могли удержаться от слез. А я плакала оттого, что знала – это уже в последний раз. Она уходила от нас.

Перед смертью тетя Люся поведала мне свой сон: «Иду я над адовой бездной. Внизу пламя, крики, стоны. Боже мой, помоги мне пройти по этой узкой жердочке! А Ангел Хранитель обнял меня за плечи, и я легко прошла свой путь… Это была моя жизнь, Рита. Огненная жизнь. Без помощи Господа я бы по ней не прошла!»

…Она умерла 29 марта 1991 года, в возрасте 83 лет. Мы смотрели на ее старческое детское личико и вспоминали слова, которые она любила повторять: «Блажен, кто верует, тепло тому на свете».

Сколько из нас, ее воспитанников, не сбилось с пути и не утратило веры, живя в безбожном обществе, только благодаря ей. Верю, что молитва ее крепка перед Богом. Потому что в небесную сокровищницу она принесла Ему самое ценное, что имела – свою святую любовь, согревшую нас своим теплом.

Так закончила свои воспоминания о тете Людмиле Рафаиловне Истоминой М. Попова.

«Ничто так не приводит душу ко спасению и не побуждает ее к трудам, как если найдется среди нас учитель, делами проповедующий добродетель», – говорится в Добротолюбии.

Прихожанка Прокопьевского храма,

г. Великий Устюг.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска