Рубрика •Православная жизнь •

Объемная икона для незрячих

Наверное, никто не задумывался: сколько у нас незрячих? В Петербурге, например, их 15 тысяч… Наше государство сострадало слепым. У Молотова ли, у Маленкова ли мать была слепа, и, по легенде, именно поэтому инвалиды по зрению были на особом привилегированном положении по сравнению с инвалидами других категорий. Из инвалидных организаций лишь ВОС (Всесоюзное общество слепых) пользовалось правом самостоятельно зарабатывать на жизнь. Нехитрая работа на государственном УПП давала стабильные и довольно неплохие деньги.

Теперь же производство, которое давало заказы, и здоровых рабочих обеспечить не в состоянии. Слепые устраиваются кто как может. Одна женщина рассказывала мне, что она трудится на израильскую фирму, изготавливая масляные автофильтры. За каждый сделанный получает на руки 36 руб., а в магазине он стоит полторы тысячи. Зарплата ее – пятьдесят тысяч…

Зыбкое положение с работой накладывается теперь на тот страх, с которым живут все без исключения слепые люди. Этот страх – самое мучительное в положении незрячего. Белая трость – не волшебная палочка, она дает своему владельцу лишь несколько твердых точек в темном неверном пространстве. Легко это представить, вспомнив детскую игру в «жмурки»: беспомощное барахтанье с платком на глазах среди хихикающих и толкающих тебя людей и желание снять повязку… А теперь представьте, что так – всю жизнь.

Многие слепые сами расстаются с беспросветной жизнью. Из четырнадцати выпускников ленинградской школы для слепых 1969 года выпуска двое повесилось, несколько спилось. В этой школе были тогда превосходные педагоги, которые понимали, что слепому ребенку лишь слово и музыка могут дать сколько-нибудь достойную жизнь. Учительница литературы читала с детьми Бродского и собирала их в своей квартире на чаепития и музыкально-поэтические вечера. Пространство их жизни (учебные классы – интернат – столовая) было обжито и уютно. А за воротами оказалось страшно. Оказалось, что они совершенно не умеют жить: предмет адаптации – ориентирование с белой тростью – в программе их замечательной школы отсутствовал. Каждому выпускнику жали на прощание руку и вкладывали в нее белую палочку-выручалочку. Однако она мало выручала. Через два года, полных страха, -повесился мальчик, за ним вскоре последовал другой.

Одноклассницей тех несчастных ребят была Галина Александровна Чуракова. Когда мы встретились, я не сразу поняла, что женщина слепа. Глаза ее не были мертвыми, они жили на ее лице, но будто уплывали в сторону, возвращались и, не задерживаясь ни на чем, снова уплывали. Так листья качаются на воде. Она -инвалид по зрению 1 группы, абсолютно незрячая. Таких около 10 процентов. У людей с частичной потерей зрения глаза могут различать свет и тьму, смутные очертания предметов на контрастном фоне, например, черную собаку на снегу в солнечный день. Перед глазами Галины Александровны всегда лишь мрак.

Последнее верно только в физическом смысле. Духовные глаза ее видят больше света, чем многие из нас, зрячих. Будучи совершенно слепой, она ведет дела Православного братства попечения о слепых и слабовидящих, о котором немного ниже.

Вот ее судьба. Выйдя из школы, она тоже очутилась в беспомощном состоянии и пошла по жизни, белой тростью нащупывая путь. «Палка не спасала», – говорит Галина Александровна и трогает шрамы на висках и на лбу – стукалась о нечаянные препятствия. Шла, шла она, и пришла в музыкальное училище для слепых в Курске. Приученные читать выпуклые точки, ее чуткие пальцы легко познакомились с клавишами фортепьяно и аккордеона. Музыка была ее несказанным сокровищем. Но только удалишься от инструмента – темный, пугающий хаос. Она вышла замуж, родила красивую дочку с живыми глазками. Работала – обтачивала маникюрные ножницы, собирала щетки («Четки?» – слышится мне. «Что ты, какие четки на государственном предприятии семидесятых годов»). Зарабатывала старыми деньгами рублей двести пятьдесят, хватало кормиться-одеваться.

Все как у нормальных людей. Только страшно. В восьмидесятых годах стали открываться бесчисленные «группы здоровья», преимущественно одного направления – йога и аутотренинг. Много незрячих подались туда, надеясь обрести душевный покой. Несколько лет и Галина Александровна занималась йогой. С сегодняшней точки зрения она так оценивает эту пору своей жизни: «Хорошо, что я была с ленцой и не особенно вникала в самую суть, не пила из ядовитого цветка. Те, кто были поусердней, и сейчас там, и к вере их привести нет никакой возможности».

Касаясь земли белой тростью, Галина Александровна пришла, наконец, к дому. Оказалось – церковь. Здесь и остановилась. Это было в 1990-м году, и отсюда начинается история Православного братства попечения о слепых и слабовидящих – история о том, как 37 человек живут не с помощью белой трости, а с Божьей помощью.

Братство составили тридцать семь выпускников школы для слепых и пятнадцать преподавателей этой школы. Мыслилось устроиться в тихом месте, в Парголово, вокруг тамошней церкви святых апостолов Петра и Павла, и быть вместе, помогать друг другу. Церковь начала действовать в 1990-м году, а до той поры в ней располагался Институт высоких частот. Перед своим вторым открытием церковь представляла собой печальное зрелище. Много было трудов у прихожан, благо, что все это народ молодой. Самому настоятелю, о. Николаю Головкину, было 28 лет, когда он принял храм. А псаломщиком служит бывший солист группы «Голубые гитары». «Синий-синий иней…» – вот это он и есть. Гитару он не оставил, но уже другие песни поет на досуге.

С благословением Митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна и со всем жаром молодости о. Николай взялся за дела братства. Зарегистрировали его, общими силами отреставрировали церковные стены. Два молодых художника из прихожан написали «Тайную вечерю». Деньги, которых нужно было немало, притекали с неожиданных сторон. Начальный капитал, например, составился из пожертвования швейцарского пастора Фосса, совершавшего турне по России и проезжавшего мимо. Потом образовался попечительский совет. Балтийское морское пароходство, Петровский банк, «Найденов со товарищи». Все они очень помогали первые годы. Из пароходства прибыли двадцать пять кроватей (пригодятся в будущей гостинице для инвалидов); Найденов и К° целый год исправно подвозили материалы для реставрации храма; от фарфорового завода достались чайные бокалы; ткацкая фабрика подарила сто пятьдесят метров ткани на длинные «церковные» юбки.

Устроиться мыслилось в здании бывшей дачи архитектора Месмахера в Парголово. Она принадлежала Институту высоких частот и использовалась как лыжная база. Жил там один сторож, увлекавшийся водкой и животноводством. Он разводил нутрий и привязывал к резным деревянным перилам бычка. На этой даче и хотели незрячие братья и сестры развернуть деятельность: обучаться церковному пению и колокольному звону, устроить рукодельные мастерские. Но Институт не пожелал остаться без лыжной базы, и поэтому собственного помещения, соответствующего большим замыслам братства, нет. Кружок духовного пения существовал год в ДК им. Шелгунова, но закрылся, когда поддержка спонсоров стала иссякать. Три слепых девушки, успевшие обучиться церковному пению, служат теперь в Князь-Владимирском соборе.

Как-то раз о. Николай увидел по телевизору сюжет о слепых Финляндии, которые зарабатывают на хлеб лозоплетением. Обрадовался: и мы тоже будем делать! Благородная работа – не палки к щеткам прилаживать. Закупили в Лисьем Носу лозы. Специально заваривали прутья, чтобы через благоухание узнать красоту библейского растения. Нашелся и учитель, согласившийся вести занятия бесплатно. Правда, через какое-то время он оставил бескорыстное служение. С учителями братству как-то не везло. Позже пришел монах из Центра православного искусства при Коневецком монастыре, предложил учить гончарному ремеслу. Снова обрадовалась незрячая братия – руки скучают по красивому делу. Занятия были индивидуальными, одного юношу монах выучил. Приехали люди с телевидения, сняли сюжет: из-под рук слепого рождаются кувшины, чашки… Но и монах спустя время перестал приезжать. В братстве же по-прежнему ждут учителя. Лоза и глина сберегаются до лучших времен

За четыре года Г. Чуракова с В. Никитиным и А. Лебедевым, которых знала по школе слепых, создала библиотеку православной литературы для слепых. Такая библиотека – единственная в России. Адреса у нее нет, ведь дача так и осталась в ведении сторожа с бычком, другого помещения у братства нет. Записи и книги хранятся на квартирах у членов братства. Галина Александровна показывает мне православный молитвослов, отпечатанный шрифтом Брайля. Из одного молитвослова для зрячих в 100 страниц получились четыре пухлых книги крупного формата. Они были напечатаны в типографии на 6-ой линии Васильевского острова, откуда книги для слепых расходятся на всю Россию, а раньше расходились на весь Союз. Молитвослов вышел тиражом 100 (сто) экземпляров. Напомним, что в одном Петербурге около пятнадцати тысяч слепых, и сомнительно, чтобы все они были непреклонными атеистами. Нуждающихся в этой книге очень много – надо бы ее переиздать, и это не так дорого: основные типографские расходы приходятся на набор, а матрицы молитвослова сохранены. Пока же благотворителей не нашлось, если не считать саму типографию, которая сделала подарок незрячим верующим: без просьб с их стороны напечатала песнопения из православного богослужебного сборника.

Галина Александровна объясняет мне нотную азбуку для слепых… Нотная страница внешне ничем не отличается от обычного «незрячего» текста. То же поле выпуклых точек, никаких музыкальных знаков. Тональность обозначена принятыми в зрячем и незрячем мире латинскими буквами, к которым добавляется знак длительности.

Есть Библия для слепых, напечатанная калифорнийскими баптистами. В молельном доме баптистов духовные книги православным дают неохотно. Но куда идти, как не на поклон к ним, если у «своих» нет таких книг?

Большинство книг в библиотеке – в виде магнитофонных записей. Всего около ста наименований. Здесь Библия на русском языке и Евангелие с молитвословом на церковно-славянском, писания отцов Силуана и Феофана Затворника, сочинения Зайцева, Шмелева, несколько томов Житий святых. Имеется Новый Завет, присланный из Америки: убийственно безжизненный голос благовествует по-русски.

Библиотека своим существованием полностью обязана спонсорской поддержке – при отсутствии государственной. За издание молитвослова типографии заплатил Петровский банк. На 25 тысяч рублей, полученные от Петербургской валютной биржи в 1991 году, были закуплены пленки для записи. В прошлом году 600 тысяч рублей от фирмы «Афина» обеспечили библиотеке безбедное и творческое существование на полгода.

Сейчас «боеприпасы» почти иссякли: осталось несколько десятков кассет с пленками – на несколько недель работы. 100 долларов ежемесячно требуется для содержания библиотеки, оплаты труда операторов и чтецов. Если их не будет, дело остановится.

А библиотека – дело, нужное очень многим. Это дело, которое позволяет слепым не только «просить», но и творить добро, помогая своим братьям и сестрам по несчастью.

* * *

Каждый субботний вечер и каждое воскресное утро Галина Александровна, постукивая палочкой, идет в Спасо-Преображенский собор. Как-то она рассказывала мне, что не раз чувствовала, какими виноватыми становятся люди, переводящие ее через дорогу: «Так Вы в церковь? А мы вот, зрячие, и ленимся ходить…» Так слепой человек в духовном смысле оказывается впереди зрячего. Для нас свет Христов, зачастую простой, как пламя свечи, тускнеет перед земными светильниками тонкой работы. У них же – открыты только духовные очи, и свет Христов, свет любви – единственная жизнь…

Елена ГРИГОРЯН, наш корр.

г. С.-Петербург

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска