Прощающим да простится

Прощающим да простится

– Люби самого себя, чтоб тебя другие полюбили.

– Но они такие же себялюбцы. Как они тебя полюбят?

* * *

Ты осуждаешь кого-то? Твоё осуждение – это прямое указание на тот недостаток (грех), который есть в тебе. «Да она такая завистница. Он такой жадный. Он и в церковь-то не любит ходить». И тому подобное. Трудно это правило на себя перевести. Но надо стараться. Дёргает тебя нечистый за язык, спохватись: это же ты о себе говоришь.

Это я ещё и самому себе говорю. Ибо принадлежу к цеху пишущих, рисующих, сочиняющих, играющих, ваяющих: «Да какой он писатель! Да разве это поэзия? И это, вы думаете, актёр? Актриса? Это художник? Да это Леонардо недовинченный. Он – а вы что, не знали? – такой бабник. Да она на всех мужиков вешается».

Осуждение в мире искусства сближает бездарей: «Против кого мы будем дружить?»

«У такой шкуры вешалки нет»

На даче Свиридова праздновали его концерт в Колонном зале Дома союзов. Надо сказать, что это была не его дача, он это подчёркивал. Аренда. Среди гостей – Елена Образцова. Вошла такая статная, весёлая, шумная. Помогаю раздеться, ощущаю в руках льющуюся тяжесть золотистых мехов. Ищу вешалку. Смеётся: «У такой шкуры вешалки нет». Хладнокровно отнимает у меня шубу и швыряет её на стулья. Проходит в переднюю, смотрит на стол: «О, шампунь!»

Садится между мною и Василием Беловым. Он сразу начинает её ругать за развод с мужем, за новое замужество с дирижёром Альгисом Жюрайтисом. Она совершенно хладнокровно отбивается: «Это не измена, это для работы нужно. Мы же с Альгисом всё время в совместных выступлениях, поездках». Вздымает бокал.

Видно, что Эльзе Густавовне, супруге композитора, не очень нравится вольное поведение великой певицы. И то, что она называет великого Свиридова на ты…

А вот уже все они ушли в мир иной. Но как много доброго и нужного оставили! И мы их поминаем. А Эльзу надо поминать как Тамару. Она в крещении Тамара.

 Кто виноват?

Четверть века минуло после так называемого расстрела Белого дома. И до сих пор этот эвфемизм в ходу, будто не людей, не народ, а всего лишь дом расстреляли.

Расстрел был умело спланирован. Сработало правило: революцию готовят провокаторы, в ней гибнут лучшие, а плодами революции пользуются сволочи. И мы получили после октября 93-го диктатуру воровства, подражания всему мерзкому на Западе. Диктатуру разврата и пошлости в культуре. Тот расстрел привёл на порог войны, который уже красится кровью. Боже, сколько радости сатане будет опять – славяне убивают друг друга. И без того они вымирают со своей низкой рождаемостью, со своим уровнем жизни. Не было в России более тяжёлых времён…

Кто виноват? Наши болтуны. И раньше они были, но хотя б были заметны, а сейчас они болтают как умные.

Что делать? Меня уже скоро за юродивого будут считать, ибо говорю: надо терпеть. Надо молиться. Господь за нас, Россия бессмертна. Но сердце сжимается от боли при мысли о грядущих жертвах.

Сосед по загородному дому

Дом у Володи, его халупу, в которой он прожил тридцать лет, просто сковырнули бульдозером, чтобы построить автомойку. Он не унывает: «Стаканяку самогона засадил и успокоился. Да я и вообще. У меня на всё иммунитет. Нельзя чистюлей быть. Как мы жили? Всё лето в грязи, босиком. Морковь из земли выдернешь – об штаны обтёр и хрустишь. Говоришь: дорога, шумно. Моя твоя не понимай, мне это колыбельная. У железной дороги жил, привык, не могу в тишине спать».

Он же: «Не могу понять, как это жизнь облегчать. Все эти кнопки, липучки, молнии эти. Трещат, залипают. То ли дело пуговки. Штаны застёгиваешь – как на гармошке играешь. Или шнуровки то ли дело: затянул, завязал на двойной бант – всё серьёзно, красиво. А тут кно-опка, липу-учка. Хотят, чтоб всё с неба валилось. В землянках мы жили. И что из нас выросло? Люди выросли! – это Володя возмущается текстами бодреньких радиостанций. – Да чья бы корова мычала, ваша бы молчала!»

Выжитый с насиженного места автомойкой, Володя вначале пытался искать правду, да где там! Не прописан тут, и всё. Подкатывали адвокаты, мол, дело верное, выиграем, только мани-мани – и дом в кармане. У Володи мани нема.

«В полную собственность»

Главная драгоценность, которую подарил нам Господь, подарил каждому из нас, – это мы сами. Каждому человеку подарил его самого. В полную собственность. В полное распоряжение. Дал каждому свободу действий и дал возможность ею пользоваться. Делай что хочешь. Конечно, Господь, относясь к человеку как к Своему ребёнку, обезопасил его, вложив в него многочувствие на все случаи жизни. Остерегают человека и зрение, и слух, помогают узнавать жизнь осязание, вкус и обоняние. А особенный дар для человека – главное чувство души – совесть. Именно совесть мы называем голосом Божиим в себе. Зовут тебя в пивную, а совесть говорит: не надо, не ходи, будет только хуже. И совесть всегда права.

Ощутить себя полным владельцем и тела своего, и своей дороги в жизни – до этого, доложу я вам, долго надо подниматься.

Тут и свобода воли, тут и одновременно полная ответственность за свои поступки.

Божье время

Марк Шагал. “Часы с синим крылом”

А как всё быстро летит: дни, недели пропархивают, как снежинки, месяцы мелькают, как столбы за окном скорого поезда, года проворачиваются, как колёса мельницы… вот и опять десять лет как не бывало.

Так и жизнь пройдёт.

«Но зачем мне, если всё равно умирать, эта жизнь?» – так вопрошают многие.

Но мы, родившись, вступили в бессмертие – вот в чём дело. Господь с нами, каждый из нас любим Господом, и от каждого ждёт Он помощи в исполнении Его Вселенского замысла о близящемся к нам Царствии Небесном.

То есть мы становимся частицами Всеобщей Божественной жизни, в которую войдёт жизнь каждого. Но вот это счастье надо заслужить.

А пока всё быстрее несётся время. Это именно наше, данное нам время. У Господа его нет. У Него всё враз.

«Ой, – говорит мама, – не было так раньше: не успели встать – уже вечер. Время бежмя бежит».

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий