Ижемские ворота

izhma

Ижма

Под дождём

Давно хотел побывать в Ижме – уникальном для Коми края селе, со своими традициями, культурой, национальными особенностями быта. Да всё как-то не приходилось. Много слышал и о ежегодном красочном празднике «Луд», на который съезжаются коми-ижемцы со всех уголков страны, и о старинных величественных храмах Ижемского района, и о замечательных людях, проживающих там.

И вот наконец-то мой поезд в десятом часу вечера прибывает на станцию Ираёль. Отсюда добираться до Ижмы ещё два часа на автобусе, но возле вокзала автобусов не оказалось и в помине. В основном они едут только по требованию и под заказ. В этот раз к поезду подъехали только частные авто, встречающие своих родственников и гостей. Ещё, как назло, пошёл дождь. Пока я осматривался, все частники разъехались. Вот беда: неужели ночевать в посёлке неведомо где?

Наудачу подхожу к последним двум задержавшимся дольше других машинам, приехавшим встречать тяжелобольную старушку-колясочницу, которую сопровождают в пути из больницы её дочь и зять. Обе машины загружены до отказа.

– До Ижмы меня возьмёте?

– Думаю, одно место у нас будет, – обрадовал меня водитель.

Это благочестивое семейство ехало со мной в соседнем купе. И я видел, как дочка и зять ухаживали за своей больной матерью – как за ребёнком: кормили с ложечки, смотрели, чтобы она удобно лежала. При этом старались ничем её не обидеть. То и дело слышалось: «Мамочка, тебе удобно?», «Мама, на тебя не дует?», «Мамочка, может, яблочко скушаешь?» Как выяснилось позднее, почтение к своим родителям воспитывается у ижемцев сызмала.
Наконец, когда больная старушка была удобно устроена в машине, а вещи компактно уложены по багажникам, мы отправились в путь. Я ехал вместе с молодым парнем Никитой, вёзшим инвалидную коляску и большую часть груза. Быстро разговорились. Минут через десять я уже всё знал о Никите: что только закончил школу, спортсмен, собирается в армию, сейчас работает днём и ночью, дабы заработать и для своей семьи, и на будущую свадьбу. Изумил патриотизм парня: стараясь разобраться в международном положении России, он переживает события на Украине. С детства у него астма – с таким заболеванием в армию не берут. Но Никита через знакомых нашёл врачей, которые смогли «закрыть глаза» на это его заболевание и выдать необходимую справку – идти служить Никита собирается исключительно в ВДВ или морской спецназ.

В Ижме, где люди живут ещё крестьянским хозяйством, в домах с печным отоплением, где почти каждая семья держит живность, дети вырастают неразбалованными, трудолюбивыми и взрослеют быстрее. С городскими не сравнишь.

Под непрекращающимся дождём Никита подвёз меня к дому священника, который стоит на самом берегу Ижмы. Несмотря на позднее время (а было уже около полуночи), в доме горел свет. Звоню в дверь. Выходит отец Ярослав Истомин, совсем молодой батюшка, ему нет ещё и тридцати. Извиняюсь за поздний визит. И батюшка просит прощения, что не может принять меня: приехала родня, чтобы помочь водиться с его месячным сынишкой. Звонит в гостиницу и сам провожает меня до неё, устраивая на ночлег.

На следующее утро перед литургией решил прогуляться по набережной – это, пожалуй, самое красивое место в Ижме. Здесь и храмы, и здание администрации, и дворец культуры, и парк из причудливых сосен, и памятники. Река напротив широкая, привольная. Хорошо видны на высоком противоположном берегу маленькие домики сёл Гам, Мохча, Сизябск, Бакур.

крещение в Кипеево

Отец Ярослав проводит обряд крещения в селе Кипиево

Оба храма – Успенский и Преображенский – находятся рядом друг с другом. Преображенский – старинный, огромный. Зажат со всех сторон гаражами, сараями и жилыми домами, построенными уже в советское время. А Успенский – небольшой, новый. Он расположен ближе к реке, на исторической прихрамовой территории, которую ещё не успели застроить целиком.

Внутри храма благоговейно и тихо. Только слышно неторопливое пение батюшки, которому подпевают один или два женских голоса. Припозднившиеся на службу прихожане тихо заходят и сразу же включаются в богослужение. Стоят на одном месте не шелохнувшись. Даже дети. Усердно молятся и крестятся. Среди мужчин большинство – бородачи, степенные с виду, основательные. Отец Ярослав размеренно ведёт службу. А после неё, перед крещением детей, которых в этот раз собралось восемь человек (некоторых родители привезли из дальних сёл), долго отвечает на вопросы прихожан.

В мастерской священника

После крещения батюшка пригласил меня в свой дом. Дорога к нему идёт мимо памятника ижемским оленеводам, воевавшим в годы Великой Отечественной войны. За ним – памятник героям, погибшим в Гражданскую войну, которая прокатилась по всему Ижемскому краю. Село трижды переходило от белых к красным и наоборот, и при каждом новом захвате белогвардейцы расстреливали пособников большевиков, а красные – сочувствовавших белым. Невзгоды начала прошлого века – тиф и испанка, голод, потери на фронтах Первой мировой и Гражданской войн – сократили население Ижмы почти вдвое: с 1918 по 1920 годы на 721 человек. Для Севера это много.

Священнический дом хоть и деревянный, но сохранился ещё в добротном состоянии. Тем более что отец Ярослав, едва заселившись в него с семьёй, взялся за капитальный ремонт.
Большую половину дома оборудовал под мастерскую, где установил фрезерный, токарный, фуговальный станки и циркулярку. И теперь вместе с прихожанами делает всё, что необходимо для обустройства храмов.

– А старинный Преображенский храм вы планируете восстанавливать? – спрашиваю отца Ярослава во время экскурсии по мастерской.

– Для этого очень много средств нужно, – говорит батюшка. – Это же памятник архитектуры. Там были своя уникальная лепнина, необыкновенной резьбы иконостас, скульптуры ангелов. Сейчас уж и мастеров таких нет, чтобы его восстановить в первоначальном виде. Да и сил тех у нас нет, приход-то наш совсем небогатый. Чтобы как-то выжить и помочь другим храмам нашего благочиния, мы вот сделали эту мастерскую, закупили станки. Сейчас сами изготавливаем Царские врата, двери, стулья с лавками, строгаем доски для пола и потолка. Покупать всё это стоило бы больших денег. А у нас храмов в районе много, их нужно восстанавливать. Сейчас вот лестницу в свою церковь делаем…

работа в мастерской

В церковной мастерской идёт работа

Батюшка показывает мне и лестницу, и двери, сделанные его руками.

– У вас какое-то специальное образование есть по столярному делу? – удивляюсь я уникальной работе.

– Ещё только хочу всем этим овладеть. Самоучкой приходится до всего доходить. Прихожане-плотники приходят, мне помогают. У нас тут в основном расплачиваться за работу приходится бартером. Я одному человеку сделал двери для дома, а он мне – ящики для пожертвований в магазин. Вот эту лакированную эмалированную дверцу заказали для баньки. Пока настоящих мастеров у нас нет, но Господь дал мастерскую. Думаю, со временем пошлёт и мастеров.

За трапезой батюшка делится со мной последними новостями:

– У нашего прихода большая радость. Благодаря помощи местных благодетелей мы приобрели колокола. Звонница будет на девять колоколов, самый большой из них в 260 килограммов. Это очень солидная звонница для нашего небольшого храма.

Инициатором возвращения колокольного звона на Ижемскую землю стал местный предприниматель Иван Семёнович Артеев. Деньги собирали всем миром, но значительную часть вложил Иван Семёнович вместе с братом Павлом. Он сам съездил в Свято-Данилов монастырь в Москву, где эти колокола отливают по древней технологии – в земле. Договорился со старшим звонарём монастыря, иеродьяконом Романом, чтобы он приехал и помог нам установить их на колокольню. И Божиим Промыслом так получилось, что первые звоны совпали с праздником «Луд». Отец Роман уехал, и сейчас я учусь звонить, чтобы радовать ижемцев. А тогда, в первый раз услышав звон, наши бабушки заплакали, ведь здесь больше 80 лет не звучали колокола. Очень сильны были на Ижме коммунисты, которые выкосили веру. Большие репрессии прошли по всему району. Один из священников, иерей Палладий Попов, служивший в Сретенской церкви села Гам, был расстрелян за веру в Ижме в 1937-м. В 2001 году его прославили в лике новомучеников Российских. Сейчас он является покровителем нашего Ижемского района.

– А храм в Гаме сохранился?

– Сохранился, это очень большой храм. Наш дьякон, отец Василий, служит там каждую неделю по субботам и воскресеньям дьяконским чином, а я туда езжу по праздникам. В августе владыка должен рукоположить его во священники, и он будет окормлять этот приход. Богослужебную утварь для них мы уже закупили.

До революции не только в Ижме, но и в Сизябске, в Гаме и в Мохче были свои священники. А ведь это маленькие сёла. Но везде там были построены очень большие каменные храмы – не в каждом городе найдёшь такие. Богатые оленеводы жертвовали огромные деньги на них. И что меня ещё удивляет: как здесь уживается православная вера, обилие церквей с местными традициями, дошедшими до нас ещё с языческих времён.

Скажем, праздник «Луд», самый большой в Ижемском районе, проводится на республиканском уровне. На праздник съезжаются в Ижму жители из близлежащих сёл, надевают свои яркие национальные одежды, поют-танцуют. В прошлом году в рамках этого праздника прошла встреча с современными ижемскими поэтами. На нём восстанавливаются родственные связи, которые были прерваны в годы советской власти. Праздник объединяет коми-ижемцев из Мурманской области, Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийскогго округов. Перебравшись на постоянное место жительства в эти регионы несколько веков назад, они и там до сих пор сохраняют свой язык и самобытность.

Праздник «Луд»

маленькие ижемцы

Надо сказать, что традиция празднования «Луд» прерывалась в советское время, в 30-е годы прошлого столетия, и лишь в 1997 году снова была возрождена. В этом году в начале июля прошёл юбилейный – десятый – праздник. Приезжая в Ижму, изьватас (как здесь называют коми-ижемцев) показывают своё мастерство в народных промыслах: изготовлении малиц, пим, тапочек из оленьего меха, кукол в национальных костюмах. Жители Сизябска в этом году установили на Советской улице чум, в котором желающие могли попробовать традиционные блюда оленеводов: строганину из оленины и рыбы, свежеприготовленное мясо, шаньги. В посёлке Щельяюр учили желающих, как правильно разделывать рыбу и плести сети, а жители Кельчиюра показали, как охотятся ижемские коми с помощью капканов, силков и других ловушек. Для гостей-горожан – а их много приезжает из Сыктывкара, Ухты, Москвы, Петербурга – это в диковинку.

Центральный момент праздника – это когда все его участники, от трёхлетних детишек до бабушек и дедушек, выходят в национальных одеждах, сбережённых ещё их бабушками и дедушками, и нарядной толпой под древнюю песню предков идут по главной улице села, по ходу движения выстраивая различные хороводные фигуры. Потом все вместе проходят через ижемские ворота, что означает очищение и символизирует переход от весны к лету и началу сенокоса. У этой традиции, несомненно, языческие корни. Перекочевала она в наше время, уживаясь с православной верой ижемцев, в которую они были крещены  в XVIII веке.

Возможно, это связано с удалённостью Ижмы – до начала минувшего века попасть в те края на севере Коми было совсем не просто. И разница в погоде бывает разительная даже с Сыктывкаром. По всей стране засуха и зной, а здесь в день праздника прохладно и поливает дождь. Но люди в национальных костюмах даже под дождём приветливо улыбаются, угощают квасом, домашней выпечкой: шаньгами, блинами, рыбниками. Как я успел заметить, коми-ижемцы – народ с чувством собственного достоинства. И мужчины, и женщины. Девушки не идут, а несут себя как великую драгоценность мимо глазеющей толпы.

Как сформировался этот народ северных оленеводов? Об этом мне рассказал Николай Рочев, председатель Совета межрегионального общественного движения «Изьватас», с которым я встретился в Ижме на второй день после приезда.

– Изьватас сформировались в конце XVI столетия – это самобытная этническая группа коми народа, со своим диалектом и культурой, – говорит Николай Васильевич. – Переняв у ненцев занятие оленеводством в XVII веке, они быстро превратили эту отрасль в доходную. Ижемцы изобрели так называемый бригадный метод: летом угоняли свои стада к Карскому морю, а на зиму возвращались обратно в свои деревни и зиму жили в домах. Уже в XIX веке у ижемцев магазины были и в Питере, и в Москве. Торговали они и в странах Западной Европы. В основном изготавливали замшу из оленьих шкур. А уже из замши – и одежду, и обувь, и всё остальное. Мода на вещи из замши сохранялась вплоть до 1914 года. Тогда только в одной Ижме работали четыре замшевых завода. Ижемские оленеводы в то время были самыми богатыми людьми в Коми крае, могли позволить себе даже в небольших своих деревнях строить храмы. И ещё школы, потому что были заинтересованы в грамотном населении. Так, в 1828 году состоятельный крестьянин из Ижемской слободы Прокопий Ануфриев на свои средства открыл в Ижме приходскую школу, которая стала первым сельским училищем в Коми крае.

А сейчас мы ходим с протянутой рукой, оленьи шкуры сжигают и закапывают, и почему-то оленеводство и другие хозяйства стали убыточными…

Николай Васильевич грустно улыбается. Потом ещё долго рассказывает о проблемах коми-ижемцев, которые тесно переплетаются и с государственной политикой, и с современным положением. Но это повод уже для отдельной публикации…

Отец Ярослав, рассказывая о своих прихожанах, особенно отмечает в них почитание памяти предков и их могил:

– Я вижу, что многие знают, где кто умер, не только у родственников, но даже у своих знакомых. Обязательно навещают могилки, заказывают панихиды на годовщины памяти.
Может быть, в этом состоит секрет сохранения самобытности изьватас?

– И ещё, знаете, в Ижемском районе народ очень почитает Благовещенский храм в Сизябске, – говорит батюшка. – Каждый год на Благовещение ижемцы идут в этот храм, чтобы поставить свечи и помолиться. Своего священника там пока нет. Я вечером накануне праздника служу в храме акафист и водосвятный молебен, говорю проповедь в честь праздника. Там ни света, ни отопления, даже мокровато. А в апреле ещё очень холодно. Но приходится служить в таких условиях. Рядом с иконами стоит большой подсвечник с песком, и весь он заполняется свечами. И что удивительно: через час в этом храме становится тепло от людей и горящих свечей. На следующий день, в праздник, люди идут в храм с утра и до вечера. В былые времена верующие шли сюда на коленочках по обету за много вёрст – считалось, что кто дойдёт до Сизябска на коленях, его просьба к Богу обязательно сбудется.

– Вы ещё окормляете несколько приходов?

– Да, на всё благочиние у нас пока что лишь два священника. До дальнего села Брыкаланск, которое я окормляю, три с половиной часа на лодке по Печоре. Желающих послужить там пока нет, хотя в селе построен храм Архангела Михаила и строится церковь Преображения Господня.

В Мохче мы тоже решили построить новый храм. Сейчас собираем документы, деньги на строительство. Старинную каменную церковь привести в надлежащий вид нет ни средств, ни сил, ни времени. А храм изумительный по архитектуре. Там был маслозавод, стены закопчённые, кое-где даже дыры образовались. Сейчас мы служим там в маленьком притворе, сделали небольшой ремонт, поставили печку.

В Константиновке – это деревня в 15 минутах езды от Ижмы – весной освятил часовню в честь Константина Великого. Инициатором её строительства был уроженец этой деревни Семён Афанасьевич Артеев. Он этой часовней жил последние годы, искал строителей, с ними вместе и работал. Сам сделал купол. А сегодня мне сказали, что он умер. Можно сказать, успел с главным делом своей жизни: построил часовню для односельчан. Воспитал и замечательных сыновей, которые сейчас помогают нашему храму.

Молитвами батюшки Серафима

Анна Ивановна Королёва работает в церковной лавке. Как я узнал, с неё в своё время начала восстанавливаться православная жизнь в Ижме. Притом интересно, что сама она родилась далеко от этих мест – на Волге, а сюда попала по распределению после вуза.

– Я главным бухгалтером совхоза работала. Скоро уже полвека будет, как здесь живу. Помню, вышла из самолёта, смотрю – храм стоит. До этого никуда дальше Самары не ездила, а тут в такую даль отправилась. Волновалась, как жить буду. А увидела храм – у меня сразу же от души отлегло. Хотя храм-то в то время был закрытый. Здесь я вышла замуж, родила детей. Дети выросли, муж умер. Внуки уже взрослые. Все верующие, ходят в храм. Я около детей живу, слава Богу. Мне тут хорошо.

– А община когда здесь была создана?

– Община? – переспрашивает Анна Ивановна. – Когда стали возвращать церкви. Епископ Питирим в ту пору служил ещё в Печоре простым священником и часто к нам приезжал. Как приедет, всегда говорил, что надо общину создавать. И вот мы начали собираться и молиться на частной квартире у Фаины Фёдоровны. Когда втроём, когда вчетвером. И всё как-то у нас смелости не хватало официально общину оформить. А потом набрались смелости – это было в 93-м году – и пошли в администрацию. Попросили здание под молитвенный дом, и нам дали бывший дом священника, где сейчас батюшка живёт. В советское время там было отделение райбольницы – зубной кабинет и «Скорая помощь». Мы сделали там молитвенную комнату.

Анна Ивановна перечисляет священников, которые с тех пор служили здесь: отцы Родион, Ермоген, Владимир, послуживший три года, Герман, «общительный, газету делал, по приходам ездил»…

– Теперь вот отец Ярослав уже четвёртый год у нас служит, тоже очень старается, обходительный. Если кто к нему с каким-нибудь вопросом обратится, так он будет очень подробно объяснять на основании Евангелия и Священного Писания. И пока всё не объяснит, разговор не закончит.

– А как люди? Помогают?

– Да, слава Богу, люди у нас верующие. Если кого-то попросишь в храме поработать, никто не отказывается. И детей своих приводят.

* * *

Находясь в гостях у батюшки с матушкой, я видел, как они бережно ухаживают за своим маленьким сынишкой.

Уже перед моим отъездом отец Ярослав рассказал мне трогательную историю, как они с матушкой вымолили его у Господа:

– Вначале мы думали назвать сына в честь батюшки Серафима Саровского, потому что родился он по молитвам к преподобному Серафиму. До этого у нас долго не было детей. И вот в прошлом году мы вместе с нашими прихожанами участвовали в крестном ходе из Павлово в Дивеево, посвящённом Серафиму Саровскому.

Шли семь дней, а до нас некоторые крестоходцы прошли ещё две недели. Очень благодатная атмосфера в нём царила. Каждый, естественно, просит о своём батюшку Серафима, а мы с матушкой просили у преподобного ребёнка. На праздник Серафима Саровского, 1 августа, пришли в Дивеево. Все уставшие, измождённые, загорелые. Но была такая радость! Люди в храме, увидев наши лица, сразу же расступились и пропустили нас к мощам. Мы подошли к раке, начали петь величания. Мужчины и женщины, кто там был, вдруг заплакали, такой трогательный момент.

А в этом году, 22 мая, у нас родился первенец. Мы вначале хотели назвать его Серафимом, но поскольку он родился в день Николая Чудотворца, то назвали по святцам. Да и родители это одобрили. Думаю, святые на нас за это не обидятся…


← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий