Рубрика • Православная жизнь•

В публикации лета 1994 года («В основании России», №№ 132-133, 136-137) уже рассказывалось о православной жизни Устюга, о том, сколько сил и молитв обращают верующие на то, чтобы вернуть весь храм Прокопия Праведного, под спудом которого почивают мощи святого (богослужения совершались в приделе, отделенном от храма стеной). И вот на днях – звонок в редакцию из Устюга: храм наконец-то вернули!

Великий Устюг. Прокопьевский собор

Прихожанка храма Ольга Гнып рассказывает…

***

Когда мы держали в руках эту бумагу, мы все еще не могли поверить, что она несет освобождение нашему храму. «Господи, – думалось, – неужели это уже все?! И старое миновало, и будет новое?» Так 29 июня 1995 года закончились пять лет нашей «кровавой», упорнейшей борьбы. Борьбы за Храм.

* * *

В наш сухой и расчетливый век все решает бумага с печатью. В этой нашей бумаге с печатью все четко и сухо, всего в двух строчках: «Передать Вологодской епархии здание собора Прокопия Праведного в г. Великом Устюге в безвозмездное бессрочное пользование». И все. Но мы-то, прихожане храма Прокопия Праведного, знали, что вобрали в себя эти строчки: в них и те 12 земных поклонов «за храм», которые клали мы вместе с батюшкой, и неустанные переговоры с музеем, и маленькие шажки-уступки музейщиков, разрешавших служить в храме сначала акафисты, потом и литургии, и поездки батюшки в Министерство культуры, где все время обещали разобраться, и наши надежды, нараставшие и разбивавшиеся в прах, – все это читается между этими тремя словами: «в безвозмездное бессрочное пользование». Слава Богу, приблизилось время нашего избавления. И тихо стало у порога храма.

Еще три месяца прошло бумажной волокиты, пока нам разрешили наконец ломать стену. И вот он, долгожданный день 24 сентября, отдание праздника Рождества Пресвятой Богородицы. Вечереющее небо отражается в высоких окнах, заливает весь храм сумрачной голубизной. Спели акафист Прокопию Праведному. Мы – в Тихоновском приделе. Последние закатные лучи ложатся на белую стену, которая через несколько часов уже навсегда утратит свою холодную, неприступную белизну. А пока воцарилась тишина. И батюшка необычно тихим голосом читает «Царю Небесный». Прииди и виждь!

…Сейчас много показывают документальных съемок о том, как разрушали храмы и монастыри, – страшно смотреть, как клубы пыли от взорванной громады стен медленно оседают на землю, еще страшнее видеть рукоплещущих граждан и высшее советское руководство – в ускоренной жуткой съемке. И реально чувствовать, какая бесовская мощь и власть наполняет все эти старые кадры, где хозяин – разрушитель. И наверно, нечасто в истории можно встретить это страшное и могучее слово «разрушитель» с абсолютно противоположным зарядом – ненависти ко злу и сатане. Именно такая сегодня нам предстоит работа – разрушать, чтобы освободить. Наконец-то сегодня наш святой избавится от своего мучительного плена. С Богом, начнем!

…Чтобы почувствовать всю ту историческую (не побоюсь высокого эпитета) важность этого события, надо было в те минуты находиться там. И видеть то напряженное внимание, у некоторых и нескрываемые радостные слезы, когда батюшка, взобравшись на стремянку, не без труда выдолбил стамеской крест на белой штукатурке этой «неразумной и бесовской» стены. Крест, засвидетельствовавший победу Света над тьмою, крест – как эпилог коленопреклоненных молитв каждый день на акафисте, когда просили Господа и праведного Прокопия – да разрушится скорее эта бесовская, ненавистная стена…

И вот потому-то люди плакали. Совершилось! Как благословение высится под потолком на стене выдолбленный крест. Начало положено батюшкой. Остальное за нами.

Надо было видеть, с какой ярой неудержимостью подступили прихожане к этим стенам, ставшим уже притчей во языцех, как глухо застучали ножи и стамески и просто железки – кому что повезло ухватить, – слышать первые радостные крики при виде отламывающихся толстых цементных кусков штукатурки, которую тут же подхватили, не давая ей упасть.

Основная трудность заключалась в том, чтобы было как можно меньше пыли и грязи. Сначала штукатурку увлажняли большой малярной кистью, а потом только отдирали ее от досок. Ближайшие иконы поснимали или закрыли платком, но икона праведного Прокопия так и осталась открытой, хотя и висела прямо у стены. Так и созерцал он, как пласт за пластом освобождали его святой храм. Он так смотрел, что при взгляде на его чудный лик у людей катились слезы,  а работа велась в жуткой темноте. И это подтвердят все те, кто там был.

Работа нашлась всем и затянулась на 3 часа, хотя было нас человек 30, и отодрали мы штукатурку только наполовину, в высоту человеческого роста. А под штукатуркой оказались еще и толстые доски, а за ними – с воздушной прослойкой в 10 см – с их, музейной стороны, еще одни толстые доски, да еще вдобавок густо обмотаны сигнализацией, чтобы мы, «прихожане Тихоновского придела», не залезали к «ним» в храм темной ночью да не утащили бы, чего доброго, «резной и уникальный» иконостас.

Тут же внизу копошились и детки, внося свою маленькую святую лепту, отковыривая ножичками штукатурку у самого пола и загружая ее в ведра, чтобы взрослым уносить. Ее будут высыпать на церковной клумбе, полдня закапывать, утрамбовывать, а весной на том месте посадят цветы, чтобы ничто больше не напоминало о той ненавистной стене. А потом мыли, чистили, скребли каменные плиты пола, да не в одной воде, а воду надо было таскать аж с речки. Потом долго сидели и любовались на такую необычную, без штукатурки, стену – миленькие такие обои в клеточку. Пропели «Достойно есть» и с Богом пошли домой, унося в душе незабываемую доселе радость и свет освобождения.

***

Еще месяц прошел томительного ожидания, когда же будет разрушена стена с их стороны. Появились опять какие-то придирки и отговорки, ссылки на Вологду и Москву, мы снова приуныли – опять дело закручивается, в который уже раз! Но тут нам помог наш владыка, который решительным своим словом всех поставил на свои места. 30 октября приезжала комиссия из Вологды, и после скрупулезного акта передачи собора Прокопия Праведного из рук музея в руки Церкви батюшке были торжественно вручены ключи от храма.

Наконец-то храм полностью наш, и никто теперь нас не разлучит с угодником нашим, блаженным и праведным Прокопием. Завтра окончательно ломаем стену! Сначала спели акафист Прокопию Праведному, потом облупили штукатурку. Стена уже такая тоненькая – в щелки досок легко можно разглядеть наш Тихоновский придел. Решено доски ломать завтра, т.к. из Сыктывкара обещала приехать съемочная группа и заснять, как мы доламываем стену и входим в освобожденный храм. В храме разлито ожидание. Тихо-тихо заходит солнце. На старинном иконостасе отчетливо золотятся резные киоты и нимбы святых. На улице тихо кружится снег и нежно засыпает храм. Вечерними пастельными тонами розовеет застывающая Сухона. Вот вроде бы и все. Завтра уже будет все.

* * *

Приехала вечером съемочная группа, засняла беседы с батюшкой, с прихожанами. Интересен один эпизод – беседа с нашей прихожанкой, музейной работницей. Она заметила, что стена, воздвигнутая в храме, в первую очередь нанесла удар самим же сотрудникам музея. Между ними тотчас воздвигнулась стена непонимания и разногласия, и коллектив практически развалился. Так стена оказалась для них же бумерангом, за зло пришлось платить.

* * *

В 10 часов утра пели акафист Прокопию Праведному. Откуда-то понабежали журналисты и фотокорреспонденты, защелкали аппаратами, ослепили прожекторами. И после акафиста стали окончательно рушить стену. Остались теперь только доски. Батюшка окропил стены святой водой и прочитал «Да воскреснет Бог». Заработала съемка. Батюшка отдирает первую доску…

Под пение пасхальных стихир и тропаря прав. Прокопию отдирали доски. Откуда-то появились неудержимая радость и восторг. И все еще не верилось: неужели это все? Вот освободилась первая арка. С изумлением глядим из Тихоновского придела в Прокопьевский храм. И это великолепие – наше? Как после долгой болезни, после тяжелой травмы, когда сняли гипс – бывший больной с великим изумлением и радостью ощупывает свое обновленное, целое тело: неужели это он? Такое же чувство обновления испытывали все мы, переходя из одной арки в другую, от Тихона к Прокопию, засматриваясь на фрески и изумляясь, какой же все-таки маленький наш придел по сравнению с громадой всего собора. И отныне мы хозяева этого чудного храма! В память этого события мы сфотографировались с батюшкой на золотом фоне иконостаса, где Богородица «Одигитрия» так милостиво на всех глядит. И не расходились долго-долго. Просто сидели и грелись святой лаской нашего великого угодника Божия.

И хочется закончить словами нашего батюшки, которые он произнес, стоя на амвоне уже неразделенного, целого Прокопьевского храма:

«Братья и сестры! Мы с вами должны беречь наш храм. Я имею в виду не фрески, не иконостас, это само собой. Почему мы получили храм – мы старались беречь чистоту православия, которую так трудно сохранить в наши дни, полные лукавства. Будем и дальше беречь нашу святую православную веру – «в нейже несть изъяна». Аминь».

Прокопьевская прихожанка

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска