Икона Воскресения Христова (Сошествие во ад) (изображение с сайта varnicy.ru

Воскресение Христово – основа христианства. Каждый знает, что главная книга христиан – Евангелие, что в переводе с греческого означает «Благая весть». В древности это слово имело очень конкретное содержание. Евангелие в своём первоначальном значении – это Благая весть о Воскресении Христовом. О Воскресении Христовом и о последующим за ним воскресении всеобщем, воскресении всей «ныне стенающей твари». Мы знаем о том, что апостолы «проповедовали Евангелие» – но Евангелия как книги тогда ещё даже не существовало. Их Евангелием, их Благой вестью была весть о Воскресении.

Сегодня мы в значительной степени утратили свежесть восприятия, остроту и ошеломительную неожиданность той Благой вести. Сегодня многие из нас довольствуются верой в «бессмертие души» и почти не задумываются о Воскресении. Однако христианство не было бы христианством, если бы оно было всего лишь религией загробных утешений и не было бы в первую очередь вестью о Воскресении, вестью о реальной полнокровной победе над смертью, о победе над смертью во всех мирах и на всех уровнях бытия – как на Небе, так и на земле, как в духе, так и во плоти.

В книге Деяний рассказывается о встрече апостола Павла с языческими философами в афинском Ареопаге, о том, в какое недоумение привела их проповедь о воскресении мёртвых. Можно не сомневаться в том, что, если бы речь шла не о Воскресении, а о «бессмертии души», проповедь эта была бы принята намного более благосклонно. Для античных философов это было общеизвестной банальностью – представление о том, что «тело – темница души» (крылатая фраза Платона, которую по недоразумению нередко приписывают христианам), что тело умирает, а освобождённая душа улетает, словно птица из клетки. Смерть они воспринимали как благо, «философски» – а тут вдруг против этого «блага», против «освобождения из темницы» выступает какой-то странный бродяга… Вместо обычного для языческого сознания примирения со Смертью, союза со Смертью христианство восстало против Смерти, объявило Смерти войну на уничтожение.

Собственно, это самое главное – отношение к Смерти. Ложные боги языческих религий во все века и во всех народах всегда пытались примирить человека со Смертью – и там, где это им полностью удалось (на Востоке), там проповедь христианства оказалась бессильна. Как говорил по этому поводу Честертон, «душа Востока была слишком бессмертна». Совершенная ледяная невосприимчивость индийского йога или японского самурая к Смерти обернулась такой же ледяной невосприимчивостью к Воскресению.

Полной противоположностью язычества и языческой философии была в этом отношении предшествовавшая христианству религия Ветхого Завета. Мы в ней вообще не найдём никаких загробных утешений. Книга Иова – самая эмоционально сильная книга Ветхого Завета – это просто средоточие вселенской трагедии бытия, усугублённой принципиальным отказом героя от философской анестезии. В отличие от ложных языческих богов истинный Бог воспитывал Свой народ не в духе примирения со Смертью, а в духе предельно острого трагического её переживания, предпочитая, чтобы даже самые верные из Его служителей (такие как Иов) оказывались порой на грани отчаяния и безысходности, нежели находили ложное утешение в развоплощённом призрачном «бессмертии».

Только так, «оттолкнувшись от дна», осознав Смерть во всём её ужасе, отказавшись от всяких попыток отнестись к ней «философски», только после этого душа человеческая стала способной принять пасхальную Благую весть во всём её всепобеждающем торжестве. И это уже не жалкое «философское» утешение, не жалкое «бессмертие» развоплощённого призрака или странствующей в бесконечной череде перевоплощений неприкаянной души, а торжество самой что ни на есть настоящей Жизни.

Жизни, озарённой светом и согретой теплом рыбацкого костра на берегу Галилейского озера – того самого, что горел там ранним весенним утром в 33 году от Рождества Христова, когда воскресший Христос беседовал с апостолами.

Геннадий ШОСТАЦКИЙ

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска