Самым безмятежным и счастливым периодом в жизни отца Василия Чупрова были детские годы, когда он ходил в ночное пасти лошадей, сидел у костра, как тургеневские герои, и, вздрагивая от каждого шороха, слушал страшные истории про домовых и утопленников, а потом засыпал как убитый у тлеющего костра… Отец Васи был пастухом, и мальчик каждое лето пропадал на лугах, помогал искать отбившихся от стада глупеньких телят, рыбачил. Но самой большой любовью для него оставались лошади – красивые, умные, благородные и преданные животные. На самых бойких из них он летал по лугам с бесшабашным гиканьем…

«Куда ты скачешь, гордый конь, и где опустишь ты копыта?..» Вслед за великим поэтом зададимся и мы этим риторическим вопросом.

* * *

Родился герой нашего повествования в селе Бакур Ижемского района, в многодетной крестьянской семье. Василий был самым младшим, седьмым по счёту, ребёнком. И, к счастью любящих родителей, не буянистым последышем. С малых лет хрупкий на вид мальчик склонен был вести заманчивую жизнь художника или артиста. Старый проигрыватель исправно крутил пластинки с песнями в исполнении звёзд эстрады Анны Герман, Юрия Антонова, ВИА «Сябры»… Мальчик подпевал им, мечтая о большой сцене: «Как прекра-а-сен этот мир, посмотри-и-и…»

В первый класс пошёл с радостью, а потом затосковал… Учёба, как он ни бился, давалась с трудом. Как тут не вспомнить отрока Варфоломея, будущего великого русского святого Сергия Радонежского, который тоже не мог уразуметь грамоту, пока не встретил на поляне, где пас лошадей, старенького монаха с длинной белой бородой.

Школьные годы Васи Чупрова пришлись на середину 70-х прошлого столетия, когда в стране шла смена идеологий. Атеизм угасал, но шёл этот процесс незаметно. Мальчик не слышал нигде – ни в школе, ни дома – о преподобном Сергии Радонежском, покровителе всех учащихся. Предоставленный самому себе, мыкался, проводил время в утомительном хождении из дома в школу и обратно, не понимая толком, зачем ему это – формулы, задачки, правила, зубрёжка, – когда можно просто пасти лошадей, летать, как вольный дух, куда ветер несёт, и быть счастливым.

Получив всё же среднее образование, он снова оказался перед мучительным выбором: чем заняться дальше? Его одноклассники, чуть ли не с пелёнок усвоив, что человек должен построить дом, посадить дерево и воспитать сына, строили дома, зарабатывали на квартиры, заводили дачи и огороды, где выращивали не одно дерево, а целые сады. Вот только счастья в этих райских кущах находили не всегда… А Василий всё ходил, словно неприкаянный, или метался, не в силах понять, чего хочет от жизни.

Поступил в Сыктывкарское культпросветучилище, но уже через полгода вернулся обратно в родное село и трудился какое-то время трактористом, потом слесарем в колхозе. Из-за хрупкого здоровья в армию его не взяли, и, хлебнув колхозных радостей, махнул он не глядя за длинным рублём в город нефтяников Усинск. Но и там надолго не задержался. Вернувшись, к удивлению односельчан, занялся коммерцией. На дворе стояли 90-е годы… Тогда ничего не стоило враз обнищать или, напротив, проснуться финансовым воротилой и позволить себе «жить красиво». Кто не помнит культовую фигуру 90-х – искреннего и простоватого Леню Голубкова, «человека из народа», ставшего лицом рекламной кампании «МММ»? Руководитель скандально известной структуры Сергей Мавроди организовал финансовую пирамиду и за счёт обманутых вкладчиков стал влиятельным бизнесменом. Говорят, что именно он ввёл в моду анекдотические малиновые пиджаки. Спекулянтами тогда становились потерявшие работу учителя, врачи, инженеры, военные… Василий тоже пополнил эти ряды.

Однако и на этой ниве недолго успел подвизаться – попал под суд. Отделавшись условным сроком, получил в спешном порядке специальность радиотехника и стал крутить дискотеки в селе Мохча. В 90-е годы прошлого века дискотеки в жизни сельчан играли примерно такую же роль, как звуковое кино в 30-е. Народ валил на них валом. Организовывались они обычно в домах культуры, на открытых танцплощадках, ограждённых хлипким забором. Кто был без билета, попадали на вожделенный пятачок, решительно перелезая прямо через забор…

Уделом деревенских танцулек обычно был неважный звук – из-за скудных средств дома культуры не могли закупать дорогую технику. Любимые поп-звёзды, если магнитофон заедало, начинали вдруг «шипеть, заикаться и говорить басом»… Трудности были и со световой аппаратурой. Прожекторы с бегающими огнями нередко мастерили сами работники клуба из светофоров и милицейских мигалок.

Главным действующим лицом на этом «празднике жизни» был диск-жокей. Загорелый, с тонкими чертами лица и бровями вразлёт, Василий был похож на звезду Голливуда. Управляя настроением танцующих, он заводил публику, вовремя включая любимые композиции, каждую из которых девчонки встречали визгом и топотом. После познавательной минутки оттанцовывался следующий трек. Танцевали все одинаково неуклюже, топчась на месте, – для того времени это было нормой. Для разнообразия, подогретые горячительными напитками, могли задать трепака под западные хиты. Хочешь танцуй, хочешь пой, хочешь – у стенки стой. Под музыку «Иванушки Интернешнл», «Руки вверх» и «Ласкового мая» влюблялись, под неё же и устраивали жестокие мордобои, которые нередко ломали судьбы местных Ромео и Джульетт.

Василий был человеком мирным, в драках не участвовал. Работа в клубе парню нравилась, и он был уверен, что нашёл себя на этом поприще. Но однажды ему на глаза попалось объявление в районной газете «Новый Север», где приход молитвенного дома в Ижме, которому исполнялось три года, приглашал всех желающих посетить богослужение.

Василий – отзывчивая душа – откликнулся на приглашение, пришёл на службу и мужественно выстоял её до конца, после чего изумлённые бабушки тут же предложили ему креститься. Тогда всех крестили без подготовки – было бы желание. Этим он и воспользовался, не откладывая дело в долгий ящик. «Покрестился, и слава Богу», – подумал он, но почему-то пришёл на следующую службу…

И впоследствии по утрам, как странник, пешком ходил на воскресную литургию из Бакура в Ижму за пять километров. А по вечерам продолжал «зажигать» в доме культуры… С каждым богослужением и с каждой дискотекой он чувствовал себя всё более неуютно. Не получалось совмещать. После долгих раздумий и споров с самим собой ушёл из клуба.

Когда владыка Питирим рукополагал его в дьяконы, Василий работал уже в детском садике: чинил сломанные столы и стулья, сантехнику и электропроводку – всё, что приходило в негодность. В свободное время возился с малышнёй «для отдохновенья мозгу и душе». Несколько раз ему предлагали стать священником, но он отказывался – чувствовал, что не готов к такой ответственности. Когда его отправили учиться в Сыктывкарское духовное училище, был в растерянности. Василию к тому времени перевалило за тридцать. Садиться за парту со вчерашними школьниками было неловко. Первую сессию он провалил. Нельзя сказать, что сильно расстроился по этому поводу. Пересдавать экзамены не стал и вернулся домой, после чего вдруг серьёзно захворал – у него случился инсульт… Во время болезни много думал над тем, за что ему послано это испытание, и пришёл к выводу: так Господь наказал нерадивого ученика.

В священники его рукоположили в 2015-м. Не имея на тот момент особого призвания к монашеству, принял сан как целибатный клирик, после 70 лет советской власти став первым коми батюшкой на Ижемской земле.

Отец Василий объясняет предстоящие на храме работы

Теперь он духовно окормляет приходы в сёлах Гам, Сизябск и Мохча, где до сих пор стоят каменные храмы, построенные боголюбивыми предками. Об их религиозности говорят воспоминания свидетелей той эпохи, предания и легенды. Вот одна из этих историй.

В начале прошлого века к празднику Благовещения в Сизябск приезжало до нескольких сотен оленьих и конных упряжек с гостями. Путь из Ижмы до Сизябска – семь километров по разбитой дороге – многие проходили на коленях. Люди приносили эту жертву Богу в надежде получить исцеление от болезни, спасти душу. На коленях верующие обходили Благовещенский храм, а потом стояли обедню. Цветной витраж с изображением Богородицы в восточной стене церкви переливался в лучах восходящего солнца, и люди говорили, что это Матерь Божия улыбается. В годы гонений в храме открыли клуб колхозников, колокольню рядом с церковью снесли. По рассказам старожилов, после этого участились случаи пожаров. Собственно, в этом нет никакой мистики – прежде о начале бедствия людей предупреждал колокольный звон, который разносился за двадцать вёрст. После закрытия храма верующие продолжали приходить к храму в праздник Благовещения и зажигать свечи. Были и те, кто отслеживал паломников, записывал в чёрный список их имена и докладывал потом куда следует. Одну такую «доброжелательницу» убило током во время сильной грозы. Сошёл с ума и истопник клуба, который безжалостно рубил иконы в храме и бросал их в печь.

В этом году впервые после долгих лет забвения правящий епископ Воркутинский и Усинский Иоанн служил в храме Благовещения Пресвятой Богородицы в Сизябске Божественную литургию, что стало для верующих настоящим праздником. Силами прихожан и благотворителей восстанавливается сегодня и Сретенская церковь в селе Гам. Она была построена в 1900 году, а уже через 25 лет закрыта и порушена. Последним священником церкви был священномученик Палладий Попов, расстрелянный в сентябре 1937-го.

Священномученик Палладий Попов, последний священник Сретенской церкви в селе Гам. Был расстрелян в 1937 году

Из трёх храмов в самом плачевном состоянии находится Вознесенская церковь в Мохче – в годы советской власти там был маслозавод.

Вознесенская церковь в селе Мохча

Пастырский путь отца Василия начинался трудно – не хватало помощников, знаний и опыта. Но Господь не оставлял его без Своего попечения. Настоящей опорой и поддержкой батюшке стал местный уроженец монах Платон. «Я не знал, с кем служить литургию, – говорит отец Василий, – и тут такой подарок. В Ульяновской обители инок пел на клиросе, порядок и изъяснение церковных служб знал не понаслышке. Подростком он потерял по неосторожности руку, ушёл в монастырь…» Каждый год монах Платон приезжает по благословению на свою малую родину, живёт в родительском доме. Некоторые монахи знают только келью, храм и послушание, а кому-то по телесной немощи надо поправить здоровье, подышать воздухом родных мест. Невозможно всех рассортировать по полочкам, путь у всех разный, главное – постичь волю Божью о себе. Сделать это порой очень сложно, настолько запутанными бывают обстоятельства жизни.

Литургию отец Василий служит на церковнославянском – так людям привычнее, хотя некоторые бабушки слушать проповеди и исповедоваться предпочитают на родном ижемском диалекте. До революции мало кто из местных жителей объяснялся здесь по-русски. По свидетельству очевидца, побывавшего в Мохче в 1861 году, приезжий доктор со своими пациентами в приёмном покое говорил с помощью знаков и мимики. Впрочем, к восприятию русского языка ижемцы оказались очень способны, и сегодня всё молодое поколение свободно говорит и понимает по-русски, забывая, к сожалению, родной язык в силу его малой востребованности.

Пока мы беседовали с отцом Василием, к нам подошёл хмельной мужичок, истово перекрестился на батюшку, как на икону, назвался полтергейстом и упал как подкошенный прямо в лужу. «Убить тебя мало, – тихо, но внятно произнёс проходивший рядом односельчанин, а потом добавил: – Освяти его, батюшка, может, тогда перестанет народ веселить…» Пьют здешние мужики – просто беда. Работы нет, денег тоже. Хотя, как считает отец Василий, всегда можно работу найти: вести своё хозяйство, ходить на охоту, рыбалку – было бы желание…

Трудные приходы достались ему в наследство, но тяжелее всего – в Мохче, где по молодости он вёл дискотеки. Нет-нет да и напомнят ему об этом без церемоний: «Ты на танцплощадке, когда публику заводил, кричал: “Давай-давай!” Так же теперь собираешься народ в храм загонять, как табун лошадей?»

Не так, конечно. Человека нельзя принудить к вере и заставить ходить в храм. Невольник не богомольник.

…Вознесенскую церковь в Мохче видно издалека. Она находится на возвышенном месте, обдуваемом со всех сторон ветрами перемен. Когда наступает время ос, лошади табунами приходят сюда, спасаясь от жары и назойливых насекомых, облизывают со всех сторон церковные стены – при строительстве храмов местные умельцы в раствор для скрепления кирпичей добавляли яйца и соль. Так и пасутся возле храма всё лето. Считай, от литургии и до литургии.

Лошади облизывают стены храма в Мохче: местные умельцы
в раствор для скрепления кирпичей добавляли яйца и соль

– Даже лошади понимают, что во время службы надо быть в церковной ограде, – сокрушается отец Василий, – а человек создан для вечной жизни. Как это людям объяснить?

Фото автора

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска