Мария САРАДЖИШВИЛИ

– Вот говорят – семейное насилие. Верно говорят. Это самое насилие я постоянно терплю, – рассказывает Элисо. – Вообще же о нас прямо сериал можно снимать.

Ну, начну от Ноева ковчега… 16 лет я замужем, и каждый день – как на линии фронта! Когда Заур меня привёл, сразу было видно, что характер у него тяжелейший. На панихидах к своим родственникам начинал приглядываться: «Почему ты на него посмотрела? А этот зачем так нехорошо тебе улыбнулся?» На пустом месте криминал выищет – и всё, вечер гарантированно испорчен!

Заур был такой же, как многие парни его возраста: курил травку, не работал. Так мы прожили несколько лет. Я родила Дато. Работала в одной фирме, имела хорошую зарплату. Заводить других детей мы не собирались.

Я сначала думала: вот ребёнок родится, и муж изменится. Какой там, ещё хуже стало! С нами произошло как в той поговорке: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Дато серьёзно заболел. Пробовали лечить, но безрезультатно. Мой муж смотрел на это, смотрел, а потом сгоряча дал обет: если сын поправится, бросит не только травку, но и курево. Он считал, что это за его грехи ребёнок отдувается.

Странно, но факт – у Дато относительно скоро всё наладилось. Зауру пришлось идти в церковь и выяснять у мамао (священника. – Ред.), как выполнить своё обещание. Тем более что на свои силы он не очень-то надеялся. Бросить курить не у всех получается. Священник отнёсся к нему с пониманием. Причастил его. И с того дня как отрезало. Заур до сих пор не курит. Я сама была поражена не меньше него.

После этого Заур зачастил в церковь. Потом меня и своего младшего брата потащил.

Фирма моя закрылась. А искать другую работу муж мне не позволил, хотя у меня были неплохие варианты. Я ж говорю, что ревность его по сей день душит всё.

Тут у нас пошли скандал за скандалом. Посуды мы перебили – не счесть. Я даже собрала чемодан, схватила Дато в охапку и ушла к своему дяде. Заур помчался за нами. В дверь ломится – попробуй не открой! «Э-э,– думаю, – ещё перережут друг друга, что я потом делать буду». Пришлось вернуться.

Потом у нас как-то всё стало меняться. Можно сказать, всё это началось с того, что однажды мы поехали не в ту сторону.

Дело было так. Едем мы как-то по делам. Видим, на противоположной стороне стоит матушка.

– Давай, – говорит Заур, – круг дадим и подвезём её куда скажет.

– Почему бы нет, – отвечаю.

Так и сделали.

Притормозил он около неё и дверь открыл:

– Садитесь, матушка. Куда вам?

Настоятельница (мы по кресту на груди поняли) села и назвала место. И хотя для нас это был большой крюк, Заур стал её бойко уверять, что нам именно туда и надо. Матушка, кажется, нас раскусила, но не стала заниматься разоблачениями. Пока ехали, разговорились на разные темы, обменялись телефонами. Короче говоря, когда доехали до её церкви, было впечатление, что знаем друг друга сто лет. Потом эта матушка стала для нашей семьи кем-то вроде Ангела Хранителя. После той встречи на дороге у Заура получилось то, о чём он давно мечтал. Дела с работой улучшились, и он начал понемногу жертвовать на монастыри. Стал ездить по святым местам и, конечно, таскать нас за собой.

Потом родились у нас подряд четверо младших. Приключений хватало с лихвой. Но чуть что – мы обращались за помощью к матушке, и всё оборачивалось «хэппи эндом». Вот хотя бы тот случай взять, когда я последнюю, Саломе, рожала. Врач мне что-то повредил. Чувствую, мне всё хуже и хуже. Ползаю за врачом и умоляю его так, как ребёнок конфету клянчит, давление мне измерить. А ему плевать, только отмахивается: «У вас всё хорошо». Деньги свои уже взял, остальное ему по барабану.

Заур красный, взъерошенный под окном роддома бегает и кулаком оттуда грозит: «Не дай Бог с моей женой что-нибудь случится, я с тобой потом разберусь!» А я уже приготовилась умирать. Представила себе душераздирающую картину, что будет в этом мире без меня: мой муж сопьётся, а дети станут босяками. Сижу и плачу из-за своей впечатлительности. Тут дверь открывается и заходит матушка (догадался Заур самую умную вещь сделать – ей позвонить). Села она рядом со мной и говорит: «Тебе никакая операция не понадобится, всё будет хорошо». И правда, всё потом её молитвами обошлось.

Таких историй у нас было вагон и маленькая тележка. То проблемы с домом, то осложнения у детей – всего не упомнишь. Но стоило ей позвонить и попросить помолиться, всё быстренько налаживалось.

А так на нас даже самые близкие люди смотрят как на ненормальную безответственную парочку. Для всех неразрешимый ребус: «Зачем надо было заводить кучу детей в нестабильной стране?»

Тем более, зная, какой тяжёлый бескомпромиссный характер у Заура, не понимают, как я с ним до сих пор не развелась.

Взять хотя бы вопрос одежды.

Когда я была беременной вторым, Торнике, понадобилось мне куда-то съездить по одному важному делу. Заур, что называется, рогами упёрся:

– Я тебя никуда в джинсах не повезу! Или – или.

Пока я спорила и доказывала, что прилично, а что нет, он молча завёл машину и уехал.

С тех пор пришлось мне на брюках поставить крест.

Или взять, к примеру, воскресный поход в церковь. Как бы я ни ныла, что устала и мне лень вставать на час раньше, он и слышать ничего не хочет: «Воскресную службу пропускать нельзя».

И я через «не могу» начинаю собираться. Ему-то что, стоит себе в церкви весь в молитвенном настрое, ну максимум, возьмёт на руки самую младшую, а остальные меня поминутно дёргают: то им одно надо, то другое.

Или вот ещё причина для споров. У Заура с работой то пусто, то густо. Он может, например, кому-то деньги пожертвовать, не думая о завтрашнем дне.

Я с ним ругаюсь:

– Так нельзя, у тебя пятеро детей! Надо всё рассчитывать.

То ли он на Бога надеется, то ли живёт эмоциями – не поймёшь. Не любитель разговаривать.

Пожаловалась я как-то матушке на Заура: «Рычит он на меня постоянно, всё время меня контролирует и мораль читает. И вообще, я никакой любви от него не чувствую».

А она только отмахнулась, сказав что-то в таком роде: слова, мол, ветер, если б ты знала, в какую горячую калошу я сажаю своих послушниц, чтобы они были ещё лучше! – так что делай своё дело и не забивай голову ерундой.

Вот что значит духовный человек. А то ходит тут моя подруга, эмоции разбрызгивает:

– Как можно так жить, он тобой как хочет, так и крутит. Ты и так с этими детьми, как солдат сил быстрого развёртывания, на себя в зеркало лишний раз посмотреть не успеваешь. А твой феодал ещё мораль читает: «Утренние молитвы читала или нет?»

(Это она как-то наш разговор застала, не так поняла, вот и клеймит теперь Заура «православным тираном» и всяким таким. Хорошо, что она все остальные его выходки не видела.)

Я ей пыталась объяснить:

– Ты хочешь – верь, хочешь – нет: если я завожусь и утреннее правило не прочту, у меня весь день наперекосяк идёт.

Но она своё твердит:

– Надо звонить в «горячую линию» по насилию в семье. Не семнадцатый век! Нельзя мужиков на голову сажать!

Вот и делись после этого с подругой. Ей я стараюсь говорить, что у нас всё прекрасно. Как-то мне тошно от её сочувствия.

Тут и так столько проблем. Главная – нестабильность материальная. Не знаю, что будет завтра. Ведь мы в основном живём на то, что мой дядя из России пришлёт. Но и несмотря на это финансирование, живу я в вечном страхе. Попробуй что не по нему сказать, психанёт и всё крушить начинает. На днях два окна разбил. Мне тоже иногда достаётся под горячую руку. Ходила я к мамао жаловаться. Ну, поговорил он с ним, прочистил мозги. Заур неделю ходил, мне в глаза заглядывал. Потом опять двадцать пять. Не могу же я каждый раз к мамао бегать, жаловаться. С одной стороны, нам явно Бог помогает, а с другой – очень тяжело. И так жить не могу, и разводиться не хочу. Не представляю своей жизни без Заура. Наверно, смешно звучит, но он для меня гарант спокойствия. Я часто одна с мальчишками справиться не могу, когда его дома нет. А ему стоит лишь рыкнуть, и всё становится на свои места.

Всё твержу себе, что это у меня крест такой. Но уже и нервы не выдерживают…

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →

Оглавление выпуска