В августе исполнилось 220 лет со дня рождения угодника Божия, подвизавшегося на земле Донецкой – преподобного Иоанна, затворника и чудотворца Святогорского. Весь православный мир чтит и прославляет его за его ревность по вере, добродетельную жизнь и многочисленные чудеса, являемые до сих пор. Подвиги его прославили Святогорскую обитель далеко за пределами Донбасса, помощь, которую получают верующие по молитвам к нему, собирает тысячи богомольцев в день его памяти, 24 августа.

Родиной затворника был город Курск. Он появился на свет в 1795 году восьмым, последним ребёнком в мещанской семье Крюковых, Степана Петровича и Елены Ивановны. О ранних годах Вани Крюкова, впоследствии преподобного Иоанна, известно мало.

С 7-летнего возраста стремился он к «единому на потребу». Однажды собрались на улице подростки, в числе которых находился и Иван. Один из сверстников, Семён Мошнин, начал рассказывать о своём дяде, преподобном Серафиме Саровском (в миру Прохоре Мошнине), который жил в монастыре и спасался в затворе. Рассказ этот глубоко запал в душу Вани; он несколько раз принимался расспрашивать своего товарища о жизни и подвигах его дяди, восклицая: «Ох, хорошо так жить, хорошо жить и спасаться!» С этого времени мысль о монашестве составляла заветную мечту мальчика. Не достигнув ещё 9-летнего возраста, начал он просить родителей своих отдать его в обучение грамоте, но ему было сурово отказано. Семья жила трудно, и родители в желании сына видели лишь стремление к праздности. Вместо школы они отдали его в научение – делать печные изразцы. С хозяином, строгим и суровым человеком, заключили письменный договор. По его условиям мальчик семь лет находился в полном распоряжении мастера.

Вскоре затем родители настояли на его вступлении в брак; предложение это вначале весьма опечалило юношу, мечтавшего о монашестве, но к тому времени родители всех дочерей уже отдали замуж, нужно же было кому-то заботиться и о них. Притом мать по болезни не способна была уже вести домашнее хозяйство.

Крест Иоанна Затворника

Иван со временем стал искусным мастером, открыл отдельно от своего хозяина мастерскую лепных изразцов и других подобных вещей, исполнял значительные подряды по этой части и получал неплохой доход. Кроме того, доход ему приносили два постоялых двора и гостиница. Так вёл он свои дела 9 лет, пока не скончалась его супруга. Детей от брака у него не осталось. Вскоре затем похоронил он и престарелого своего отца. На попечении осталась одна болезненная старуха мать. Сёстры его были в замужестве и жили отдельно; к ним пожелал он пристроить её, обеспечив средствами к жизни, а сам хотел удалиться в монастырь. Мать вовсе не рада была такому повороту событий, но в конце концов благословила его: «Иди с Богом и молись там за меня». У матери было много икон в доме, но сын себе выбрал в благословение медный литой крест – им и благословила его мать. Крест этот Иван носил всегда на груди на толстой и тяжёлой железной цепи.

В то же время сделал он себе из толстого шинного железа вериги, состоявшие из пояса и наплечников, весом около полпуда, – их он тоже с тех пор носил постоянно.

Свой дом он навсегда оставил 30 июня 1833 года, было тогда ему 38 лет. С посохом странника направился он сперва в Киев поклониться печерским угодникам, поговел в Лавре и по совету духовника решился избрать местом подвигов Глинскую Богородицкую пустынь Курской епархии, – туда он и отправился из Киева.

Прибыв в пустынь, Иван встал у ворот и со слезами молился Матери Божией, чтобы сподобила Она его быть принятым в святую обитель. Вскоре его позвали к игумену Филарету. Игумен расспросил в числе прочего и о мирских умениях Ивана Степановича. Про умение его делать изразцы о. Филарет сказал:

– Это нам не нужно. А вот сумеешь ли ты печку сложить?

Хотя работа эта и не была Крюкову хорошо известна, но он видел её производство и согласился – но не на устроение новой печи, а на починку старой.

– Если починить сможешь, то Матерь Божия поможет тебе и новую сложить, – сказал о. Филарет и 26 августа 1833 года определил Ивана Степановича трудиться в монастырскую гостиницу. Этим послушанием он был занят полтора года. Затем его перевели в монастырь и дали келью. Труды Ивана по несению послушания печника уже в скором времени оценил игумен, возведя его в первую степень монашества – рясофор.

Однажды Иоанн увидел большое стечение народа у святых ворот обители: в страшных конвульсиях, с пеной изо рта бесноватый изрыгал богохульства и не хотел идти в церковь, куда, закованного, тащили его пять человек. Иоанн безбоязненно подошёл к нему, взял за руку, стал уговаривать успокоиться – и больной присмирел. Иоанн попросил сопровождавших его отвести больного в его келью. Там он немедленно снял оковы с болящего и начал молиться о его исцелении. До полуночи продолжал он молитву; наутро одержимый встал совершенно здоровым и сам пожелал пойти в церковь. Подобные исцеления добротой и молитвой случались у Иоанна ещё не раз.

Однажды вечером, когда он проходил мимо большого дерева, ему внезапно явилась мысль юродствовать Христа ради и подвиг этот начать с того, чтобы взобраться на ветви дерева и там поселиться наподобие птицы, пребывая там в непрестанной молитве. Но как начать этот подвиг? С мыслью о юродстве он стал молиться в своей келье и заснул. Приснилось ему, будто подошли к нему два прекрасных юноши в белых одеждах, приподняли его с койки, наложили на него светлую священническую ризу и сказали: «Оставь мысль о юродстве; это не твой путь»… – и стали невидимы.

Потрудившись 4 года на печных работах, Иоанн был назначен затем в трапезу братскую, это послушание проходил он полтора года. Затем игумен назначил его экономом, и в июне 1840 года постриг его в мантию, наименовав Иоанна Иоанникием.

Одиннадцать лет подвизался он в Глинской пустыни, прежде чем перешёл в Святые Горы.

Весной 1844 года небольшое братство иноческое прибыло на новое место подвигов, а на Успение того же года состоялось торжественное обновление и открытие монастыря. Экономом в Святогорской обители был назначен Иоанникий. Немало скорбей испытал он на этом служении, возводя два братских корпуса, строя хлебные амбары и ледник. Вскоре затем Иоанникий сделан был гостиником, оставаясь при этом и экономом. Послужил он и возобновлению сокрытого в недрах горы древнего храма Антония и Феодосия Печерских – для него Иоанникий собственноручно вырубил из цельного камня престол.

В 1849 г. он был рукоположен в иеромонаха. Снято было с Иоанникия послушание эконома, и он определён был духовником для приходящих богомольцев. Батюшка испросил благословение настоятеля отца Арсения очистить пещеры и, где нужно, расширить для большего удобства посетителей. Но не только. Завершив работы, он стал проситься в затвор в одной из пещерных келий. Отец Арсений отнёсся к просьбе очень осторожно: не отказав, он начал испытывать иеромонаха. Для начала, чтобы понять, не таится ли в нём гордыня, приказал ему своими руками убрать нечистые места в монастыре. Иоанникий беспрекословно исполнил это. Затем настоятель испытывал его напрасными взысканиями, ставил на поклоны пред всей братией на трапезе, давал вместо хорошей одежды изношенную, в заплатах, вообще, всячески старался вызвать в нём ропот. Но испытуемый со смирением воспринимал всё. Желая ещё более смирить себя, Иоанникий попросил у настоятеля благословения на новые вериги. Отец Арсений послал его к кузнецу, благословив того высечь заказчика розгами, что и было исполнено. Иеромонах с кротостью выдержал и это испытание. На вопрос настоятеля: «Как с заказом на вериги?» он смиренно ответил: – «Уже начали ковать».

Отец Арсений, наконец, разрешил ему затвор, но не в пещерной келье, а лишь в своей, жилой, с заколоченными окнами. Тут в судьбе монаха принял участие преосвященный Филарет, посоветовавший отцу Арсению не слушать ропот братии, недовольной необычайным подвигом их собрата, и не препятствовать подвигу затвора. Иеромонах был заперт в меловой келии, лишь малое оконце в двери служило ему для принятия пищи. Убранство кельи составляли большой надмогильный крест, деревянный открытый гроб, в котором спал подвижник, небольшой налой у святых икон, полено, служившее стулом, горнец для пищи и неугасаемая лампада; здесь же висели нагорный тулуп, ветхая мантия с епитрахилью, неизменные его тяжёлые железные вериги и власяница, которую носил он на теле.

Молитвенное правило, полученное от настоятеля, было таким: в сутки 700 поклонов земных, 100 поясных, 5 тысяч молитв Иисусовых, тысяча – Богородичных, читал он также акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник по запискам, подаваемым в обитель. Первый год он выходил в пещерную церковь только однажды в месяц для причащения Святых Таин в алтаре, куда приходил особым ходом, не показываясь народу. Видя духовное преуспеяние подвижника, о. Арсений и некоторые из старшей братии избрали его своим духовником.

Прожив полтора года в неисходном затворе, Иоанникий был пострижен в схиму с именем Иоанн. Постригал его Преосвященный Филарет, в присутствии отца Арсения и боголюбивой Татьяны Борисовны Потёмкиной. Ему разрешено было приобщаться Святых Таин каждые две недели, а в посты – еженедельно.

Литография 1881 г. с видом Святогорского монастыря

Пять лет провёл затворник в пещере, прежде чем в его келье была устроена печь.

От постоянного полумрака зрение его испортилось: он не мог читать, с трудом различал лица приходивших к нему, при дневном же свете ничего не видел. К нему назначен был для чтения один из иноков, прочитывавший для него церковные последования; сам же затворник читал только молитву Иисусову и полагал тысячу земных поклонов в сутки. «Читать я не вижу, что же мне делать, если не чётки тянуть и поклоны творить!» – говорил подвижник иноку, заметившему, что у него на лбу и на руках большие мозоли от поклонов. «Иисус – моя утеха, – ещё говаривал затворник, – с Ним мне, слепому, не скучно: Он и утешит, Он и усладит душу, так что скучно мне с Ним никогда не бывает».

Вот отрывки из простых наставлений его о молитве Иисусовой: «Кто молитву Иисусову исполняет, при том благодать Господня пребывает – враг же, диавол, от того человека отбегает, в радости духовной тот человек время провождает, вечный себе путь без труда обретает; а кто молитву сию оставляет, тот о вечной жизни скоро забывает, об ответе Господу, Судии всех, не помышляет, своей плоти более угождает, вражии помыслы в себя приемлет, вечных благ отвергается». Наставление это по желанию затворника начертано было и на его портрете, в книге, держимой им в руках. В рифму вообще он любил выражаться, слагая что-то наподобие простонародных виршей. А вот другое наставление, записанное слышавшим его иноком: «Встал с одра – Иисуса призови; взялся за дверь – без Иисуса идти не моги; за послушание взялся – к Иисусу прислушивайся, что речет Он твоему сердцу; хлеб ли жуёшь – Иисусом услаждайся; воду ли пьёшь – Иисусом паче прохлаждайся; ибо брашно Он и питие негиблющее для души».

В келье своей он был неприхотлив, не терпел лишних вещей. Однажды посетившие его иноки обратили внимание на тяжёлый запах в келье. Старец признался им, что вериги его поломались и натёрли ему за плечами спину. При осмотре оказалось, что там уже образовалась глубокая язва, в которой роились черви. По настоянию иноков вериги были отнесены в кузницу для починки, а язву омыли. Но и после этого старец не переставал носить вериги, которые после починки были только обшиты для него кожей. Об их участи он особенно позаботился и в своём устном завещании, прося, чтобы они не затерялись и хранились на его гробе. 17 лет подвизался подвижник Божий в затворе.

С начала 1867 года затворник начал слабеть, сильно кашлял, едва ходил. Скоро он уже с трудом поднимался из своего гроба. Долго не соглашался подвижник на увещания настоятеля переселиться в больницу, но когда тот потребовал этого в качестве послушания, старец более не прекословил и мирно переселился в больничную келью.

Вот как вспоминала это монахиня Паисия (Марусенко †1953 г.), которой было тогда 7 лет: «Нам повстречался монах, ехавший на волах. Вёз он гроб. Этому мы весьма удивились: “Что же это такое? Везут покойника, а сопровождающих никого нет”. Когда телега с нами поравнялась, то вдруг крышка гроба поднялась и оттуда на нас посмотрел старец. Это был преподобный Иоанн Затворник. Его перевозили из пещерной келии на больничный хутор в том самом гробе, который был у него в затворе (впоследствии он в нём был и похоронен). Он сказал: “Это наши идут”. Подозвал нас, а мне дал букет цветов. Никто из нас тогда не понял, что это за “наши”».

Когда девочка подросла, то изъявила желание посвятить свою жизнь монашеству.

Всего 8 дней прожил затворник в больнице, по большей части лёжа на одре то с открытыми, то с закрытыми глазами. Но и там он непрестанно молился Иисусовой молитвой. В это время не без труда сняты были с него вериги и поставлены рядом. Вечером 11 августа 1867 года случилась сильная буря с молнией и громом. В 5 часов 30 минут пополудни подвижник отошёл ко Господу, и тут шумевшая буря сменилась тишиною. Тело Иоанна было предано земле у алтаря больничной церкви во имя иконы Ахтырской Богоматери.

Спустя 122 года архимандрит Алипий (Погребняк) в результате раскопок обрёл честную главу преподобного, деревянный постригальный крест, кожаные сандалии, цепь от креста и сам медный наперсный крест, подаренный некогда ему матерью, а также обретена была свинцовая плита с текстом, положенная в гроб братией обители при погребении.

Некоторое время мощи хранились у епископа Алипия, а в 1993 г. они были переданы открывшемуся в 1992 г. Святогорскому монастырю. 24 августа 1995 года в возродившейся Свято-Успенской обители при огромном стечении народа совершилось долгожданное прославление в лике святых преподобного и богоносного отца нашего Иоанна Затворника. Еженедельно по четвергам, по окончании полунощницы, у мощей преподобного Иоанна Затворника соборно служится молебен с каноном из посвящённой ему службы.

←Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска