110 лет назад произошёл бунт на броненосце «Потёмкин»

В 1926 году Американская киноакадемия присудила звание лучшего фильма кинокартине «Броненосец Потёмкин» Сергея Эйзенштейна. Фильм стал легендой и по сей день многими критиками считается лучшим в истории кино. К сожалению, мало кого интересует, насколько он соответствует исторической правде, говорят лишь о художественной. Это достаточно типично для нашего мира, но революционные мифы особенно опасны, потому что воспевают убийства, предательства – худшее, что есть в человеке.

Были ли червячки?

Что на самом деле случилось на «Потёмкине»? Обратите внимание: матросы в фильме у Эйзенштейна очень упитанные, находятся в прекрасной физической форме. Режиссёр просто любуется ими – и ничего здесь не придумывает. Реальные потёмкинцы именно так и выглядели. Инженер-механик Александр Коваленко, который присоединился к восставшим, в своих воспоминаниях написал: «Вообще, матросу живётся совсем неплохо… обычная еда команды хорошая. Я, как и много кто из офицеров, часто охотно ел матросский борщ…» Трудились матросы, по словам Коваленко, не более восьми часов в сутки, мордобой отсутствовал.

Что же заставило экипаж поднять мятеж? Похоже, революционно настроенный инженер и сам не вполне это понимал, выдвинув следующую версию: «Может ли матрос или солдат быть доволен тем, что он накормлен, если знает, что семья его голодает?» То есть восстали не потому, что плохо жилось или мясо было несвежим, а наоборот – заелись до такой степени, что стало неудобно перед роднёй.

В массовом сознании запечатлелось, что причиной восстания стала попытка накормить команду броненосца борщом из гнилого мяса. Эйзенштейн столь зрелищно показал, как черви ползают по говядине, что зритель невольно забывает предшествующие кадры о том, как готовилось восстание на корабле. Сначала матросы в фильме обсуждают будущий мятеж, лишь потом находят для него повод. Это соответствует действительности. Как хвастался впоследствии один из лидеров мятежа, минный машинист Афанасий Матюшенко, «у нас было составлено расписание, кому из команды нужно было кого резать, если бы не борщ, то в ту же ночь мы бы зарезали всех офицеров и побросали за борт».

Решение о восстании Черноморского флота было принято на съезде российских социал-демократов в Лондоне. В Крыму они сформировали штаб, который получил название «Севастопольская централка». На «Потёмкине» её представлял артиллерийский унтер-офицер Григорий Вакуленчук, объединивший вокруг себя 60-70 моряков. О том, что назревает, знали многие. Около пятидесяти матросов накануне выхода броненосца на учения подали прошения о списании. Они не хотели участвовать в мятеже, но никому не сообщили о его подготовке.

Вакуленчуку и Матюшенко не хватало лишь повода, чтобы взбунтовать экипаж. Повод появился в середине июня.

Что произошло? Командир корабля капитан I ранга Евгений Николаевич Голиков договорился с рыбаками о поставке свежей рыбы, а перед тем решил побаловать экипаж хорошим борщом. Группа матросов-артельщиков под началом мичмана А. Макарова была отправлена 13 июня в Одессу за говядиной и зеленью. Это были уважаемые на корабле люди. Когда впоследствии мятежники захотели убить Макарова, большинство матросов за него вступилось. То есть мясо было закуплено свежее. Часть его, оказавшись на корабле, немедленно отправилась в кастрюли, часть – развешена на ветру, ради лучшей сохранности.

На следующий день кто-то увидел на поверхности коровьей туши личинки мух. Доктор Сергей Егорович Смирнов, исследовав её, обнаружил, что говядина осталась вполне приличной, а личинок можно смыть солёной водой. Поясним: это была эпоха, когда холодильников ещё не знали, поэтому моряки в походах питались обычно страшно невкусной солониной. В этих условиях даже мясо с небольшим душком считалось чуть ли не деликатесом, но среди матросов пошли гулять слухи, что оно тухлое. К сожалению, врач и сам невольно подлил масла в огонь. По какой-то причине на «Потёмкин» вместо привычных макарон доставили незнакомый матросам продукт – вермишель. В архиве Военно-морского флота находится рапорт вахтенного начальника броненосца мичмана Бахтина, где говорится, что на вопрос, что такое вермишель, доктор ответил, мол, с итальянского это переводится как «червячки». Это было подхвачено агитаторами, которые начали убеждать экипаж, что его хотят накормить червями.

Был ли борщ сварен из гнилого мяса? Определённо нет. Его попробовали минимум три человека. По свидетельству очевидцев, врач Смирнов, сняв пробу, сказал, что борщ «чудесный». Революционный историк

Б. Гаврилова писал, что попробовал борщ и командир корабля. Ученик кочегара

Е. Резцов, съев свою порцию, нашёл борщ «вкусным и жирным». Однако пропаганда на корабле не утихала, революционеры запрещали есть борщ под угрозой расправы. Вдобавок матросам выдали, как это было принято, спиртное, но сделали это до еды, а не во время обеда. Выпитое на голодный желудок, оно многим затуманило головы.

Злодейство

Одной из самых зрелищных сцен в фильме Эйзенштейна стал эпизод, где зачинщиков бунта по приказу командира накрывают огромным полотнищем брезента и готовятся расстрелять. На самом деле максимум, что грозило недовольным матросам, – это гауптвахта.

«Я отчётливо помню, – рассказывал Эйзенштейн, – как в отчаянии хватался за голову мой консультант и эксперт по флотским делам, бывший морской офицер… когда мне взбрело на ум покрыть матросов брезентом при угрозе расстрелом!»

«Нас засмеют!.. – вопил он. – Так никогда не делали!»

Но режиссёр настоял на своём. Консультант, правда, выдвинул предположение, что брезент хотели постелить, чтобы при расстреле зачинщиков волнений не испачкать палубу кровью. Но дело в том, что на русском флоте матросов прежде никогда не расстреливали даже за гораздо более серьёзные провинности, а капитан Голиков был одним из самых добродушных командиров на русском военном флоте.

Следующей ложью Эйзенштейна стала сцена, когда офицер стреляет в унтер-офицера Вакуленчука. Якобы это была первая кровь, которая побудила матросов начать избиение офицеров. На самом деле первым выстрелил Вакуленчук, убив своего непосредственного командира – старшего артиллерийского офицера лейтенанта Л. К. Неупокоева. После этого мятежники, успевшие вооружиться, открыли огонь по офицерам и матросам, отказавшимся примкнуть к восстанию, – своим товарищам, в основном новобранцам. Когда офицеры и молодые матросы начали прыгать за борт, чтобы спастись, их продолжали убивать уже в воде – один из стрелявших похвалялся потом, что истратил сорок патронов.

Что до Вакуленчука, то его, как убийцу лейтенанта Неупокоева, смертельно ранил старший офицер корабля капитан 2-го ранга Ипполит Иванович Гиляровский. По Гиляровскому тоже открыли огонь, уже раненого его добил несколькими выстрелами Матюшенко. Тело капитана было выброшено за борт, нашли его лишь в августе. Что удивительно, Григорий Вакуленчук то ли раскаялся перед смертью, то ли злодейство и вера у него как-то совмещались, но умер он, успев причаститься из рук корабельного священника иеромонаха Пармена.

Отцу Пармену в фильме Эйзенштейна уделено особое место – больше, чем любому другому отрицательному персонажу. Тёмное, неприятное лицо, обрамлённое седыми волосами, придаёт персонажу вид какого-то киношного чёрта. Отвратительны его гримасы, а крест в его руках исполняет роль какого-то садистского орудия. В тот момент, когда это снималось, больших гонений на Церковь в СССР ещё не было. Но когда вскоре батюшек начали истреблять уже десятками тысяч, эйзенштейновский образ священника примиряли с происходящим миллионы зрителей и у нас, и на Западе.

Реальный отец Пармен был зверски избит прикладами винтовок, но продолжал исполнять свои пастырские обязанности. Кроме Вакуленчука, он причастил перед смертью доктора Смирнова. Врача ударили штыком в живот, а спустя какое-то время выбросили за борт. Этим не ограничились, подав сигнал, запрещающий поднимать что-либо из воды. Именно что-либо, потому что сигналов, запрещающих спасать людей, на флоте не существовало. Как пишет один из исследователей, «на миноносце № 267, следующем за броненосцем, видели человека в офицерском кителе, проплывающего за бортом, но не решились ослушаться сигнала» – боялись, что с «Потёмкина» откроют артиллерийский огонь.

Не сразу нашли командира корабля. Когда обнаружили, поступили предложения его повесить, но кто-то воскликнул: «Долго ждать, пулю в лоб!» После чего раздались выстрелы.

Это был прекрасный русский офицер, оклеветанный после революции, чтобы оправдать зверства мятежников. В юности он сражался с турками на Дунае, ходил на минном катере в атаку на турецкие броненосцы. Вместе с легендарным Скобелевым принял участие в штурме туркменской столицы Геок-Тёпе. Заслужил благодарность белого генерала и награду от царя за отчаянный, очень трудный поход. Одно время ходил флаг-офицером на царской яхте, подружившись с цесаревичем Николаем Александровичем – будущий государь называл Голикова просто Женей. Но придворная жизнь не устраивала боевого моряка, и он перевёлся в Севастополь. После начала русско-японской войны хорошо знавший Голикова адмирал Макаров попросил морское министерство прислать Голикова в Порт-Артур в числе лучших морских командиров. Не сложилось. В роковом июне каперанг вывел корабль на учебные стрельбы – его очень беспокоило низкое качество стрельбы нашего флота в Цусимском сражении.

Последнее, что сделал каперанг перед смертью, – перекрестился.

Офицеров убивали не за реальную вину, а за верность присяге. От лейтенанта

В. К. Тона Матюшенко потребовал, чтобы тот снял погоны. Тон ответил: «Ты мне их не давал и потому снимать не будешь». Матюшенко выстрелил офицеру в голову, но не убил, а только ранил, нашлись, однако, желающие добить. Ещё одно тело полетело в море. Спустя несколько дней пограничники крымской стражи выловили бутылку с письмом шкипера Зубченко.

«Православные люди! – просил он. – Прошу сообщить моей дорогой жене и деткам, что я умираю не от врага, а от руки своего брата. Был два раза на смертельном одре, то есть 14 июня и 16-го. По милости трюмного механика Коваленко, артиллерийского кондуктора Шапорева, боцмана Мурзака я оставлен ещё на мучения и каждую минуту жду смерти, только не знаю, какова она будет. Дорогая Маруся, прошу, прости меня. Я умираю за Веру, Царя и Отечество. Крепко вас обнимаю предсмертною рукою. 19 июня 1905 года. Ответ не пиши, а похорони меня на севастопольском кладбище».

Бегство

Очень скоро броненосец достиг Одессы, где его появление вызывало серьёзные беспорядки. Толпы пьяных, мародёров, среди которых историки подозревают наличие агентов иностранных разведок, бросились громить и жечь портовые склады. Через Одессу осуществлялась львиная доля русской внешней торговли, которая по вине «Потёмкина» полностью прекратилась. Ущерб составил минимум 50 миллионов рублей, стоимость двух броненосцев. В разгар русско-японской войны это стало болезненным ударом по России.

Сцену из фильма на лестнице в Одессе, где солдаты расстреливают мирных горожан, катится коляска с ребёнком и так далее, Эйзенштейн выдумал от начала до конца.

Стреляли с другой стороны: с броненосца по городу был открыт артиллерийский огонь. Как объясняли участники восстания, хотели попасть в дома градоначальника и командующего войсками, но промахнулись. Это, конечно, неправда, палили для острастки куда придётся, в надежде запугать власти.

В связи с этим на корабле был поднят ненадолго красный сигнальный флаг. Это означало: «веду стрельбу». Таким образом, знаменитая сцена в фильме Эйзенштейна, где матросы поднимают революционный флаг, раскрашенный помощником режиссёра в красный цвет, ещё одна выдумка.

В Киеве несколько лет назад, во времена президента Ющенко, пошли ещё дальше, заявив, что флаг был малиновым, казачьим, а боролись потёмкинцы за самостийную Украину. В официальном печатном издании Министерства обороны Украины «Військо України» утверждается, что в пользу украинской версии восстания на броненосце «Потёмкин» говорит и тот факт, что «Кобзарь» украинского поэта Тараса Шевченко «был любимой книжкой потёмкинцев». Комментировать это трудно, здесь более уместно заключение медиков.

Прибывшая из Севастополя эскадра стрелять по броненосцу не стала. Топить своих, пусть мятежных, было выше сил. В этот момент вспыхнул мятеж ещё на одном броненосце – «Георгии Победоносце». Но там не было настоящего заговора, не было Вакуленчука и Матюшенко, потому офицеров убивать не стали. Это позволило матросам быстро одуматься, офицеров выпустили и даже поставили корабль между городом и «Потёмкиным», чтобы защитить Одессу от нового обстрела. Одиннадцать дней с начала восстания броненосец «Потёмкин» плавал вдоль русских берегов, запугивая власти и население, а потом наступил финальный акт предательства – сдача корабля румынским властям. Над ним был поднят румынский флаг, означавший, что корабль захвачен в бою. Кажется, это было единственной морской победой румын в истории.

Такого позора русский флот ещё не знал. Вскоре, затосковав по родине, большинство моряков потянулось обратно в Россию, в массе своей отделавшись весьма легко. Даже трёх убийц Государь помиловал, заменив смертную казнь каторгой. Расстрелян спустя пару лет был лишь Матюшенко, который проник в страну тайно, по чужому паспорту, далёкий от покаяния. А корабль румыны не без сожаления вернули. Русский священник заново освятил его, как осквернённый. Так закончилась реальная история бунта и началась фантастическая, выдуманная.

← Предыдущая публикация      Следующая публикация →
Оглавление выпуска