Сегодня ровно неделя, как я оказался в Корткеросской районной больнице. Давно хотел сказать о болезнях: почему мы болеем, для чего. А сейчас лучше понял ещё и как мы болеем.

На прошлой неделе в среду, отслужив литургию, поехали с сыном Денисом в село Лойма на могилку моего друга. Я не знал, где он похоронен, но тамошние христиане помогли найти. У меня были некоторые сомнения, стоит ли ехать накануне Крестовоздвиженья, но потом подумал, что если не отправлюсь сейчас, то придётся отложить всё на неопределённый срок.

Было промозгло, а в конце панихиды пошёл дождь, и мы немного замёрзли. После панихиды побывали в храме, где пообщались с отцом Владимиром Машаковым. Помню его грустным, каким-то потерянным в одну из последних встреч. А тут смотрю – расцвёл человек на приходе, нашёл своё место в жизни, что меня порадовало. Одна из семей его прихожан пригласила нас в гости, где хорошо угостили. Пришлось согласиться на мясной борщ, несмотря на пост, – не хотелось обижать добрых людей. Я обратил внимание на замёрзшую малину, которая оттаивала на столе. Не мог оторвать от неё глаз, а потом съел её целых две чайных чашки. Затем отправились в библиотеку, которая находится в старинном здании бывшей земской школы. Начал общаться с людьми, когда почувствовал сильный озноб. Трясёт – и ни горячий чай, ни таблетки не согревают. Наверное, поднялся сахар, ведь я диабетик.

Дальше – хуже. По дороге домой я всё больше впадал в забытьё, ничего не видел, кроме светлого пятна за лобовым стеклом. Решив, что умираю, смиряюсь и начинаю молиться: «Господи Иисусе Христе, предаю дух свой…» Не было испуга, тем более паники, просто наблюдал, как покидает меня жизнь. В этот момент приходит в голову мысль: «А как же Денис? Если я умру, он не сможет дальше ехать, будет стоять здесь и плакать. А как же матушка Мария в скиту?» Нет, пока не время. Прошу: «Господи, продли ещё мои дни». Приходил в сознание, снова его терял. Почему-то казалось, что мы едем в Киров, куда обычно отправляемся на Великорецкий крестный ход. Но до хода ещё далеко, сейчас-то зачем? Может, к врачам каким?

Дома сын измерил давление. Оно оказалось очень низким. Денис дал мне таблетку и уложил в постель. Ночью попытался встать, но ноги не держали, а утром смотрю: возле изголовья сидит наш алтарник Евгений. «Женя, ты что не на службе?» – спрашиваю. «Может, отменим службу, раз тебе плохо?» – говорит он. Я попытался встать, но снова не смог. Измерили давление, оказалось 60 на 40. Вызвали «скорую», которая быстро приехала. Поставили мне капельницу, сделали уколы и сказали: «Нужно срочно везти вас в больницу».

Икона Божией Матери «Целительница»

Там положили в реанимацию. Когда пришёл в себя, обнаружил, что руки привязаны к кровати, чтобы не выдернул капельницу. Подумал: «Лежу на Крестовоздвиженье, распятый, в смирительных обстоятельствах». Молитва напрочь ушла. Не могу вспомнить даже «Отче наш» и «Царю Небесный», повторяю лишь: «Господи, помилуй!» На два слова хватало, а дальше сознание рассеивалось. «Ничего, – думаю, – за меня многие молятся».

За ночь, однако, давление поднялось, руки отвязали, так что на следующее утро я смог сесть в кровати. На душе была радость, которую я не мог скрыть. «Хорошо!» – говорю. «Чего хорошего-то?» – не понимает медсестра. «Тепло, – отвечаю, – чистый воздух, “утка” рядом стоит. Что ещё человеку надо?»

Перевели в общую палату. Вспомнил телефон Дениса, которого никогда специально не запоминал и как бы не знал его. Но память вдруг начала его воспроизводить, причём сначала последние цифры. Поговорили, после чего я стал думать, из-за чего всё со мной произошло. Не нужно было ехать никуда накануне великого праздника, нарушать пост, объедаться малиной. Это то, что очевидно. Увлёкся телом – получи. Однажды я подошёл к одной полной женщине, чтобы побеседовать, но когда начал общаться, понял, что она меня не слышит и не может услышать. Сердцебиение, одышка, пот, заливающий лицо, мешали ей что-то воспринимать – душа этой женщины была в плену у её килограммов.

Вот так и все мы, даже худые. «Тело служит словесной душе», – говорит священник во время крещения. Но сейчас всё опрокинулось, люди живут ради тела, что сказывается на здоровье. И что потом с этим делать? Ведь целить тело, когда больна душа, – это всё равно, что лечить свою тень. Общаюсь с другими пациентами в палате, наблюдаю. К сожалению, они не поправятся – со стороны это отчётливо видно. Мечтают вернуться к прежнему образу жизни, старым пристрастиям, только об этом и говорят. А значит, всё повторится и они снова окажутся здесь.

Выздороветь я пока не выздоровел. Все силы организма ушли на борьбу со смертью, так что сил не стало и начали давать о себе знать болячки, о которых я давно забыл. Пришлось попросить, чтобы делали обезболивающие. И всё-таки я благодарен Богу и рад, что здесь оказался. Отношения на приходе у нас стали рутинными, начали покрываться пылью, а сейчас я просто купаюсь в любви и прошу прощения у тех, кого напугал своей болезнью. Может, это и было ещё одной причиной, по которой Господь попустил болезнь. Он каждым Своим действием решает множество задач, направленных на наше спасение. Благодарю всех христиан, которые за меня молились. Я ощущал, что мы одно тело. Как было бы плохо одному. И как это замечательно, когда все друг за друга переживают!

А первого октября мне вручили ключ от храма Божией Матери «Целительница». Храм рядом с палатой. Давно просил место в этой больнице, где можно было бы помолиться. И владыка помогал, и министр здравоохранения, и главный врач больницы Алексей Владимирович Чуркин. Не получалось из-за ремонта, а сейчас такой вот подарок. Уже начали там молиться. От четырёх до десяти человек собирается, многие впервые делают это рядом со священником. Намерен по пятницам служить там Божественную литургию, но пока не установлены жертвенник, престол, иконостас. Просто удивительно, сколько всего совершается через болезнь, словно она тоже работа.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска