«Кормушка»

Дмитрий АНДРОНОВ

Поздняя осень. Сыро. Хмуро и грязно. В толпе людей, ожидающих заветного талончика, Иван замёрз и в который уже раз проклял своё малодушие. Вот уже час прошёл, а всё остаётся на своих местах. Люди курят и переговариваются на незнакомом языке. Редкий смех время от времени взвивается над толпой. Это молодёжь занимает очередь.

Народ, собравшийся около помещения одной из благотворительных организаций города по ту сторону границы, терпеливо ждёт. На небольшом балкончике, располагающемся чуть выше земли, стоят сотрудники. Они внимательно оглядывают толпу. Переговариваются с ожидающими. Смысл разговоров остаётся сокрытым. Иной язык, иная культура, чужая религия. Правда, пайки, раздаваемые бедным, настоящие. Хотя и с просроченным сроком годности.

Пришлых тут не жалуют. Работники центра, бывает, строят их в отдельную очередь. Тогда не факт, что пайка хватит. Обычно талоны на получение выдаёт пожилой финн, давно научившийся вычислять иностранцев: он внимательно высматривает их, словно гипнотизируя. Но сегодня у него хорошее настроение – он даёт талончик молча и сразу щупает взглядом следующего. Повезло! Русских оказалось не так-то много. Вообще с соотечественниками такая ситуация: тут они стараются не замечать друг друга, не здороваются, практически не разговаривают. За всё время, что Иван стоял в очередях, раз или два ему удалось перемигнуться со знакомыми.

Когда-то эту «кормушку» ему показали друзья по несчастью – такие же безработные с биржи труда. Иван в ту пору оказался без работы, долго не мог устроиться по специальности и опустил руки: сутками лежал на диване в своей комнате, потеряв ориентацию среди белых ночей. Только далёкий колокольный звон, дважды в сутки доносившийся откуда-то до его слуха, делил время на отрезки и как будто напоминал о чём-то. Но о чём – этого Иван не мог вспомнить. В конце концов дома стало нечего есть. И тут появились приятели, которые сказали ему: «Есть халява!» С тех пор каждый понедельник он ехал за кордон, чтобы получить набор просроченных, однако совершенно бесплатных продуктов. Ещё на «кормушке» можно набрать хлеба. Этот ритуал выглядит так. Неожиданно служители начинают что-то кричать на своём языке, и над головами просителей появляются ящики с хлебом. Их быстро по головам передают по цепочке и опускают на землю. В едином порыве толпа бросается на хлеб. Его берут пакетами. Чёрный, белый, с пряностями, ржаной – бери сколько хочешь. Через десять минут всё успокаивается. Люди вновь выстраиваются в ожидании продуктовых наборов…

Наконец у всех на руках номерки. Очередь двинулась. Пропускают по три-четыре человека. Получив набор, люди сразу расходятся. Сказав заученное «терве» (здравствуйте) и «киитос» (спасибо), он прошёл в помещение, напоминающее склад. Готовые пакеты с продуктами рядками стоят около стеллажей. Кстати, никогда не знаешь, что благотворители подсунут в набор. Бывает, попадается даже мясо, но в основном в них плохо расходящийся в супермаркетах товар. Кстати, на выходе можно при удачном стечении обстоятельств получить пакет обезжиренного молока…

Очередь постепенно расходится, закрываются двери. В следующий раз продукты можно будет получить в среду. Но Иван не любит среды, предпочитая понедельник. По средам, прежде чем получить продукты, нужно высидеть положенные полчаса занятий и выслушать проповедь, смысл которой на ломаном русском доносят миссионеры – о том, как всех нас любит Бог и что каждый с Его помощью может стать лучше. Но у Ивана лучше стать не получается. Человек привыкает к халяве и уже не может без неё. Зачем трудиться? Кусок хлеба с просроченной колбаской и так есть.

…В этот хмурый вечер поздней осени Иван возвращается домой с баулом за спиной, полный сомнений: «Надо вообще бросать побираться. Ты – русский! А в очереди стоишь как непонятно кто, опустив глаза в землю, боясь, как бы тебя не попросили выйти… Так ли уж важны эти продукты с истёкшим сроком годности? Нужно ли ради халявы переступать через собственное достоинство? Уподобляться безработным, любителям выпить и завзятым бездельникам соседнего государства?»

За окном автобуса мелькают лужи, мокрые деревья, а в голове одна за другой проносятся мысли. Труден выбор. Надоело чувствовать себя нищим, забитым, похожим на опустившихся граждан соседней страны. Но ведь он профессионал, его-то к неблагополучным вроде нет никаких оснований причислять… Бесплатный сырок с истёкшим сроком хранения обычно кладут в мышеловку. Вот и тут: с удовольствием облагодетельствуют тех, кто готов слушать чужие проповеди и жить в стаде. Неужели на родине он не способен заработать на кусок хлеба?

…Снова понедельник. Иван просыпается не столько от слабенького дребезжания будильника, сколько по привычке. Садится на кровать и автоматически начинает натягивать на себя тельняшку и свитер – к «кормушке» ехать далеко, придётся потратить весь день… Но вдруг он останавливается, не успев надеть свитер до конца, и видит: за окном медленно падает первый снег. Иван замирает, опустив руки, и долго молча сидит, уставившись в окно. Откуда-то издалека доносится колокольный звон.

Ехать или не ехать? В таком странном, непривычном для него состоянии глубокой задумчивости мы и оставляем Ивана в начале зимы.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий