Что-то будет!..

Весной мы рассказывали о единоверческом приходе храма Архангела Михаила, что в подмос­ковном селе Михайловская Слобода («Единою верой», №№ 802-803, апрель-май 2018 г.). При встрече протоиерей Евгений Саранча подарил нашей редакции «Записки сельского священника Стефана Смирнова. 1905-1933 гг.» и благословил напечатать выдержки из них: «Ведь автор записок, бывший настоятелем нашего храма в переломное революционное время, сам родом с Севера».

Страница рукописи о. Стефана Смирнова

Как рассказал отец Евгений, рукопись сохранила внучка о. Стефана – Татьяна Васильевна Чикунова. Дневники – это несколько тетрадок, исписанных мелким почерком. Некоторые записи, сделанные карандашом, поистёрлись за десятки лет, но многое удалось восстановить. Отец Стефан оставил на полях и миниатюрные портреты жителей Михайловской Слободы. Ценность дневников в том, что незатейливо и простодушно в них показана православная жизнь, какой она протекала в буднях прошлого. Печатается в сокращении.

Рассказ об отце

Крестьянин-наставник

Давно, очень давно собирался я написать свои воспоминания, но удерживала меня главным образом лень, потом привычка откладывать дело до завтра и… незнание правописания, грамматики русского языка. Думаю, попадёт моя рукопись в руки «учёному» человеку и посмеётся он моему писанию. Но, преодолев эти препятствия, я 1916 года 28 января вечером отыскал тетрадь (она давно куплена), сел за стол (не за письменный, а на котором сейчас шьёт жена на машине и на котором пьём чай и обедаем) и принялся писать…

Итак, Господи, благослови.

Родитель мой, Павел Иванович Смирнов, священник крутецкой единоверческой Георгиевской церкви Череповецкого уезда Новгородской епархии. До 1892 года отец – крестьянин деревни Селеваниха Череповецкого уезда, где я провёл своё детство.

Родился я 1874 года декабря 24 дня в деревне Цильмине Череповецкого уезда, где мать моя, Марфа Арсеньева, гостила у своей матери. Деда и бабушки я не помню, но по рассказам отца знаю, что он переехал жить на Селеваниху из деревни Высокова. Были дед и прадед, Кузьма Фёдоров, кузнецы: на выкованных ими топорах ставили клеймо: «К.К.К.». Что значит «Кузнец Кузьма Костылев».

Отец мой женился в 27 лет и жил очень бедно. Когда его отца разбил паралич, все заботы о семье легли на него, а семья была: больной отец, мать, брат и две сестры. Сестёр он уже после смерти отца и матери выдал замуж, а брата снарядил в ­солдаты.

Но дед мой, хотя под конец своей жизни и пил неумеренно, обоих сыновей выучил грамоте, и это помогло выйти им из бедной крестьянской семьи. Куда?.. Один – сельский священник, а другой – иеромонах и казначей в монастыре в Москве.

Иерей Павел Смирнов и Марфа Арсеньевна (сидят) с детьми

Отец мой, будучи самостоятельным хозяином с 12 лет, был очень прилежен к работе и знал много ремёсел. Он сапоги шил, и тёплые сапоги валял, и печи клал, и кадушки делал, и скотину резал, и плотничал, и столярил, и кресты кипарисные нательные делал, лил ещё восковые свечи к иконам. Делал он всё это только для себя; впрочем, крестики делал и в люди да с телят шкуры снимал у соседа телятника.

На моей родине два больших прихода, Чуровский и Чаромский, состояли наполовину из старообрядцев, беспоповцев-нетовцев. Секта эта была странная: венчались и крестили детей в церкви православной, но отпевали умерших, поминали их и совершали службы начётчики и начётчицы.

Отец, когда был подростком, ходил на службы староверские и пел там и читал. Впоследствии, когда он женился, его просили старики быть наставником. И к нам в дом собирались староверы по праздникам молиться.

Моленная наша пользовалась большой славой: как потому, что отец мой был хороший нравственный человек, так и потому, что служба в ней совершалась уставно. В большие праздники моленная была битком набита народом. Особенно многолюдным и торжественным был праздник Казанской Божией Матери 22 октября. Праздновали сей праздник деревень пять во главе с Селеванихой, где был наш дом. Праздник установили деды во время падежа скота или повальной людской болезни. Назывались такие праздники «обещанными». Старики, устанавливая праздник, обещались на него пива не варить и вина. Особенностью было то, что наряду с гостями и родственниками кормили обедом и нищую братию, кто бы откуда ни пришёл.

Где обрести истину?

Итак, отец мой в тридцать лет был наставником, человеком уважаемым. Но в 1885 году, около этого времени, он и некоторые из старообрядцев стали сомневаться в истинности нетовского согласия.

Отправляя службу по старым книгам, они видели, что за богослужениями должен предстоятельствовать священник, а к тому времени нетовцы стали сами уже и крестить, и венчать.

Часто после службы оставался кое-кто из мужчин у отца, и приходили к заключению, что у православных людей должно быть священство. Но где оно? Про церковь православную они боялись и думать, что там истинное священство. Очень уж, на взгляд людей старинной жизни, было непонятным: и табашники, и пьяницы, и креститься не умеют, и постов не соблюдают… (как на грех, церковное начальство в приходы к раскольникам посылало иереев как в ссылку – самых недостойных).

В то время стали проникать к нам из Москвы и Ярославской губернии слухи о новоявленном австрийском священстве, как его называли «тайное священство» старого посвящения, гонимое, скрывающееся. Чего же лучше? Оно самое истинное и есть. И вот отец мой, недолго думая, с одним богатым мужичком поехал в Москву. Рогожские храмы пленили наших искателей истины не меньше, чем послов князя Владимира. И отец мой присоединился к секте поповцев-австрийцев, а Савватий, архиепископ староверский, поставил его во священники и снабдил его миром и прочими священными предметами. Приехал мой тятя из Москвы, но видно было, что как будто он поторопился с переходом в тайнопоповщину. Мать моя была против этого перехода. Старики же и твёрдые последователи нетовщины собрались и устроили «прение», да такое, что чуть истину кулаками не доказывали.

Чем кончился спор, я не помню, но отец в одно время принёс покаяние перед собором стариков в отступничестве от нетовщины. Опять как будто всё пошло по-старому. Но отец мой не был спокоен.

К нему ходили искатели истины не только нетовцы, но и беспоповцы из других сект: наставники видные из перекрещеван… И после чтений и рассуждений всё чаще стали приходить к тому заключению, что нужно переходить в Церковь Православную Великороссийскую; только там можно обрести истину, спасающую и освящающую человека. Около 1888 года отец мой решил присоединиться к Православной Церкви и с несколькими единомышленниками опять поехал в Москву к отцу архимандриту Павлу Прусскому, который их окончательно убедил в истинности православной веры и присоединил к ней.

Отпуская домой, отец Павел снабдил отца моего миссионерскими книгами. Проповедь отца была успешна; многие согласились оставить нетовщину, но желали бы иметь единоверческую церковь и отца моего священником.

Как удалось выхлопотать разрешение на устройство единоверческой церкви, я не знаю; это просто было какое-то чудо! Тем более что устройству противодействовали и словом и делом соседние православные священники, но не все. Были и содействующие: это соборный протоиерей города Череповца Евлампий Приоров, Чуровского прихода отец Владимир Тимофеев и из Слободки отец Иоанн Виноградов. Содействовал ещё этому делу помещик Н. И. Сычёв, он служил как будто в Синоде.

Но как бы там ни было, а церковь строить разрешили в деревне Крутце Чаромской волости, а относительно отца указ такой пришёл, чтобы он взял удостоверение от архимандрита Павла Прусского в том, что он может быть единоверческим священником. И вот отец опять поехал в Москву, и архимандрит Павел дал ему «аттестат», что крестьянин деревни Селеванихи Павел Иванов Смирнов вполне может быть единоверческим священником. Послали эту бумагу митрополиту Исидору (тогда Новгородская епархия была одна с Санкт-Петербургской и Финляндской) и получили указ, чтобы отец мой ехал в Новгород для посвящения в иереи. Это было в 1892 году весною.

К архиерею за священством

Как я уже упоминал, хозяйство было у нас немаленькое, одних коров 6 штук держали, 4 души надел земли, а душа в нашей деревне была 5 десятин, а работников было в семье: отец, мать, я 17 лет да брат Павел лет 14. Отец и решил, что управлюсь, мол, с летними работами да тогда «на свободе» и поеду посвящаться в попы.

Вдруг, помню, в августе подъезжает к нашему дому на паре лошадей священник, большого роста, полный, с виду суровый, но с глазами добрыми, и спрашивает: «Здесь живёт Павел Иванов?» Я был дома, говорю: «Здесь». Приезжий священник был синодальный миссионер отец Ксенофонт Крючков. Увидев отца, отец Ксенофонт спросил его: «Ты получил указ о назначении в священники?» – «Получил давно». – «Что же ты не едешь посвящаться?» – «Да некогда, вот управлюсь с работами, тогда поеду».

Помню, рассмеялся отец Ксенофонт: «Вот ещё на свете чудаки есть! Нет уж, ты поедешь со мной вместе в Новгород; там и в Синоде не знают, что у вас тут: строится ли церковь, да и ты есть ли на белом свете? Ведь чуть не с полгода прошло, как ты получил указ».

Делать нечего. Насушила мать отцу моему ржаных сухариков, взял он 15 рублей денег на дорогу и поехал посвящаться во иереи. А Новгород от нас 400 вёрст. Поехал, а сам думает: «Как я покажусь архиерею?» Сроду не видал архиереев.

Я здесь буду говорить-писать от его лица. Это было в 1892 году.

– Отец Ксенофонт со мной в Новгород не поехал, но написал письмо епископу Антонию, викарию Новгородскому, и с этим письмом велел идти прямо к нему. Прежде всего – как найти, где архиерей живёт? Но, как говорится, язык до Киева доведёт. Пришёл я к архиерейскому дому – живой души кругом нет. Но пошёл наугад, прошёл одну лестницу – площадка и дверь, а к верху ещё лестница. Пошёл ещё выше – опять площадка и дверь. Думаю, надо постучать по-деревенски: постучал – ни души, ни звука; хотел отворить дверь – заперта. Думаю: не стоять же мне здесь до вечера! Давай стучать как следует, чтобы слышно было. Вдруг выбегает встревоженный человек: «Что за безобразие, ты зачем здесь?» – «Так и так; приехал во священники посвящаться».

Человек посмотрел недоверчивым взглядом. Должно быть, первый раз такого ставленника видит; а я был в староверском кафтанчике, в крестьянской старой шляпе с котомочкой в руках, в простых сапогах.

Посмотрел он на меня и говорит: «Постой здесь». Потом вернулся и велел идти за собой. Пришёл я к архиерею, помолился, принял благословение и подал письмо отца Ксенофонта. Прочитал архиерей письмо, усадил меня в кресло и стал спрашивать, как я жил в расколе, почему присоединился к Православной Церкви и прочее в этом роде. Я, конечно, рассказал ему обо всём подробно и много привёл ему текстов из Священного Писания о незаконном отделении раскольников от Церкви, и, видимо, архиерея расположил к себе.

«Хорошо, – говорит, – если Богу угодно, то ты будешь священником, давай помолимся». Помолились. «Только вот, – говорит, – дело какое: завтра я уезжаю обозревать епархию на целый месяц, разве ты не читал об этом в “Церковных Ведомостях”?» – «Нет. По правде сказать, я первый раз услыхал про “Церковные Ведомости”». «Где же ты остановился, на какие средства ты будешь жить в Новгороде?» – спросил архиерей. «У меня только на дорогу, уж не оставьте, Ваше Преосвященство». – «Ну ладно, – говорит архиерей, – живи с моими кучерами, а обедать приходи с крестной братией».

На другой день прихожу опять к архиерею. «Уж очень плохо, – говорю, – у кучеров жить: накурено табаком, а я к этому не привык». – «Ну, живи, – говорит, – с моими иеромонахами, ходи к службам и учись, что нужно знать священнику».

И стал я жить чуть не в архиерейских покоях. Сначала братия архиерейского дома меня дичилась: рассматривали, расспрашивали. Уж очень, должно быть, я им чудным казался как ставленник, но чем больше жил я с ними, тем больше даже уважали. Не знаю, чем приобрёл их расположение. И я стал держать себя посмелее. Стал даже указывать на некоторые непорядки, касающиеся церковных предметов. Так: ставили новый крест на колокольню. Поставили, убрали леса, а я и говорю крестовому иеромонаху: «Неладно крест поставили». – «Как неладно?» – «А посмотри, как на старинных крестах восьмиконечных нижняя поперечина, куда наклонена. Крест поставили наперёд задней стороной».

Верно, моё замечание смутило многих тогда. Не знаю, потом переставили крест или нет.

Незадолго до приезда архиерея встретил меня эконом и говорит: «Я от владыки получил письмо, велит он сходить с тобой к портному и сшить тебе подрясник и рясу». Ну, думаю, слава Богу. Не знал даже, что ряса необходима священнику. Думал, что и кафтанчик сойдёт.

Приехал епископ Антоний из поездки и велел готовиться к посвящению. И вот 25 сентября 1892 года епископ Антоний посвятил меня во священника Георгиевской единоверческой церкви в деревне Крутец Череповецкого уезда. Таинство священства я принимал с великим благоговением и страхом.

На другой день нужно было служить первую Святую Литургию. Начинаю служить, гляжу: сам архиерей пришёл за обедню! А учителя моего, иеромонаха, нет. После уж я узнал, что нужно было дать ему рублишко, тогда вовремя пришёл бы.

Служу не спеша, все молитвы читаю истово, а на клиросе поют скоро, и получались за обедней большие промежутки между возгласами и пением, но меня это тогда нисколько не смущало. Архиерей как будто доволен остался моей службой.

Вообще следует сказать про владыку Антония – хороший человек, понимал меня.

После обедни певчая братия сделали мне замечание, что я тихо молитвы читал, то есть медленно. А я им ответил, что вы народ городской, образованный, молитву Богу посылаете депешей-телеграммой, а я по-деревенски, потихоньку. Рассмеялись моей шутке.

Итак, я священник. Нужно и домой ехать. Благословил меня архиерей Евангелием, иконой Спасителя, напутственным добрым словом, а друзья мои, крестовая братия, тайно от архиерея велели заложить карету и отправили на вокзал.

Но поехал я из Новгорода не домой, а в Питер к В. К. Саблеру (управляющему канцелярией Святейшего Синода. – Ред.) и К. П. Победоносцеву, просить денег на устройство церкви. И выпросил 3 500 рублей из капитала Медынцевой. Саблера я нашёл в Ораниенбауме. Принял ласково, дал денег лично и советовал купить мне часы и калоши. Смешон мне показался его совет: столько у меня дома нужды, а он – часы да калоши, которых я сроду не нашивал, да и надеть стыдился…

Пастырь незлобивый

Уехал отец мой в Новгород в Успенский пост, а приехал в октябре, в первых числах.

Мать моя очень беспокоилась, что отец долго не ехал домой, не зная ничего об его судьбе. Притом она была не очень довольна, что отец пошёл в «попы» – хозяйство наше должно нарушиться, поп уже плохой работник. На жалованье и доходы как мать, так и отец не рассчитывали, а что расходы прибавятся, это они чувствовали.

Итак, отец приехал священником домой (отцу в это время лет было около 45). Службу он совершал (часы, утреню, вечерню) в моленной. Церковь ещё была не достроена.

Опять было из-за моленной возник спор: кому она должна принадлежать – части ли старообрядцев, которые не пошли в единоверие, или отцу? Отец со своими единомышленниками решили, что в моленной будет церковная школа.

Долгонько отец мой не мог привыкнуть к роли священника. Образа жизни отец нисколько не переменил. Также работал всякую крестьянскую работу наравне с мужичками.

Потом уже, когда выстроили и освятили церковь, отец стал больше находиться на Крутце, потому что от Селеванихи до Крутца было три версты и ездить к каждой службе было неудобно. Когда я уехал на должность псаломщика, семейство наше переехало жить на Крутец.

Когда отцу моему нужно было при поступлении во священники выписаться из крестьянского сословия, то он себя и мать выписал, а детей своих оставил в крестьянском сословии, чтобы не лишать нас крестьянского надела земли. Осторожность его была нелишняя: мы, кроме крестьянства, ничего не знали, а учить нас было поздно. Так мы и остались с домашним образованием, а остальные мои братья и сёстры уже учились как дети священника.

* * *

Но вот отец мой переехал жить к церкви. Со своим положением освоился. Положили ему жалованье 400 рублей в год.

После устройства прихода на Крутце движение в пользу единоверия перекинулось за Шексну-реку, в Едому. Там, в деревне Антипине, отец мой присоединил к Церкви Иоанна Евфимова Хамова, который при содействии отца моего выхлопотал разрешение на постройку единоверческой церкви в деревне Антипине.

Раз вечером, в октябре месяце, пришёл посланник от Ивана Хамова с просьбою: прибыть отцу моему в Антипино и напутствовать дедушку Ефима Святыми Тайнами – опасно болен. Нужно было, чтобы попасть туда, переехать реку Шексну.

Этому событию времени прошло более 20 лет, но я и теперь хорошо помню, как я с отцом переправлялся через Шексну. Пришёл посланец и говорит: «Доехал я до реки на лошади и оставил её на том берегу, через реку ехать нельзя ни на пароме, ни по льду, я последний переехал на лодке, а больше не возят, река стала».

Отец без колебаний сказал: «Надо ехать, а то вдруг помрёт дедушка Ефим – на мне грех будет, что его не соединил с Церковью». Запрягли лошадь, поехали. Темень – глаз выколи. Подъезжаем к реке. Никакой переправы нет. Что делать? Отец мой перекрестился и говорит: «Пойдём, Степан». И пошли.

Отец велел мне идти подальше от себя, чтобы от тяжести обоих лёд не проломился. У меня в руках был кол, которым я нащупывал дорогу впереди себя. Вдруг кол мой в одном месте провалился в воду – прорубь. «Тятя! – кричу я. – Предо мною прорубь». «Обойди, – говорит, – как-нибудь…» И что же? Ведь перешли реку.

Ну уж и вздохнули же мы с отцом, когда перешли реку. Приехали в Антипино. Дедушка Ефим лежит в переднем углу – к смерти человек приготовился. Изба полна народу – прощаются. Дедушка при них большой охоты не изъявил к присоединению: «Погожу ещё, подумаю». Но когда родственники все разошлись, дедушка позвал отца к себе и попросил соединить его с Православной Церковью и напутствовать Святыми Тайнами, что отец с великой радостию сделал, а к утру этой ночи дедушка Ефим и помер 105 лет от роду, сохраняя память и ясность речи до последнего вздоха. То, что мы с отцом перешли реку и застали дедушку Ефима в живых, отец да и многие другие приписали в то время чуду.

В другой раз из этого же Антипина пришёл человек за отцом с просьбой окрестить младенца, на дороге была такая грязь, что ехать совершенно ни на чём нельзя, так отец мой туда и обратно (50 вёрст) сходил пешком. За такие труды он получил и мзду – 20 копеек.

Отец мой хотя человек и неучёный, но как священник – молитвенник и незлобивый пастырь – дай Бог всякому учёному таким быть. За то он и пользуется исключительной любовью и уважением не только своих прихожан, но и целой округи. Особенно много к нему ходит народу постом на исповедь.

Постом правило исповедникам часто читает отец сам, а если видит, что в молитвах некоторых слов не понимают молящиеся, то тут же им объяснит. В другом месте это показалось бы, пожалуй, нарушением порядка, а там это нравится простому народу. Нравится, что пастырь старается о том, чтобы молитва его пасомых была сознательной.

Отец мой ещё служит пока, слава Богу, хотя здоровья большого и нет. Ему в настоящее время 68 лет. Мать моя тоже ещё жива. Дай Бог, и мне дожить до сих лет, но не думаю, что доживу – здоровья такого нет, как у родителей.

1916 года февраля 13 день, вечер

 

ИЗ ГОДА В ГОД

 

Протоиерей Стефан Смирнов с супругой Августиной

Священник Стефан Смирнов прожил 59 лет. Последние 28 лет отражены в дневнике, который он озаглавил «О состоянии погоды и сельского хозяйства в приходе Михайловской Слободы Бронницкого уезда с 1 июня 1905 года». Начинается дневник так:

1905

Погода в начале июня очень тёплая, но к концу холодные ветры, дожди перепадают нередко.

12 июня был град над селом Михайловская Слобода. Град крупный – с орех обыкновенный; вреда хлебам не причинил никакого, так как был над селом.

Если что и тревожило размеренную жизнь сельчан, то это были погодные аномалии:

Храм Архангела Михаила в начале ХХ в.

1908

Апрель

8. Вторник Страстной недели. Выставил половину ульев на проталинку в саду, кругом ещё снег. Снегу было ужасно много, и зима стояла страшно морозная. Сегодня же стала прибывать вода в Москве-реке, и в Софьине тронулся лёд.

13. Светлое Христово Воскресение. Полный разлив воды и небывало большой, к дому Михаила Петровича Жагина подъезжали на лодке, погода – густой туман.

Но уже через день всё вошло в привычную колею:

15. День очень тёплый и пчела сделала полный облёт.

Большим событием стало вторичное прославление Церковью преподобной Анны Кашинской, особо почитаемой старообрядцами:

1909

Ноябрь

3. Снегу выпало много, хорошо на санях ездить.

12. Купил лошадь у Чибрихи за 28 р. 50 к. Лошадь тоща и худа.

14. Уехал в Москву за святой иконой преподобной Анны. Приехал тятя в гости с дядей отцом Павлом.

15. Торжественная встреча святой иконы у Заозёрья. Народу очень много. Я шёл почти всю дорогу из Москвы пешком и не чувствовал усталости. Погода совершенно зимняя.

16. Торжественная служба преподобной в холодном храме, народу полный храм и не столько своих прихожан, сколько чужих. После обедни были у С. Жагина, а вечером у старосты Субботина, был и тятя с дядей.

Большую часть дневника занимают записи о пчёлах, которые кормили семью священника. В августе 1911 года батюшка за один раз вынул из ульев 7 пудов мёда, оставив в сотах 1 пуд 20 фунтов. Тогда же он сделал запись:

22. Остальные ульи выставил. Очень тепло, солнечно, 15 градусов в тени. Ульи Ф и Х, прошлогодние рои умерли, мёд остался в боковых рамках, но до него пчёлы не добрались, нужно бы в рамках сделать дыры. В улье немного пчёл было, но матка мёртвая найдена на пяте, не знаю – зимой погибла или сегодня подсекла чужая пчела.

Вот такие сельские беды. О войне, в которую Российская империя вступила 1 августа 1914 года, ни одного слова, только за 20 июля запись:

«Дождь. В Кулакове пьяных нет. Пивные заперты, и казёнки нигде нет по случаю мобилизации».

Через полгода встречаются такие записи:

1915

Февраль

 1. Прощёное воскресенье. Масленица прошла очень тихо: гулять почти некому, всех побрали в солдаты и на войну. Два набора на одном году. С войны известий очень утешительных всё нет.

Март

1.  Был у Преподобного Сергия в Лавре с Колей. Вытащили 3 рубля из кармана. Испортил вор молитвенное настроение. Священная война. Ждут обновления России. А народ… Есть и карманники, и мошенники.

Вечером был на духовном концерте в Благородном собрании. Хорошо пели семинаристы «Во Чермнем мори». Епархиалки пели очень хорошо.

21. Мороз, метель, дорога как на Рождество. Проталин даже нет, а завтра Пасха.

22. Зима полная. Кругом церкви ходили – вьюга, под ногами лёд и снег. Корм – сено 1 р. 15 к. пуд, и вообще все продукты страшно дороги. Пасха невесёлая. Да ещё вчера телеграмма была с войны, что в нашем штабе обнаружили шпиона-полковника – противно и обидно.

Всё чаще в дневник «о состоянии погоды» вкрапляются записи о происходящем в стране:

1916

Февраль

10. Лёгкие морозцы.

 Вчера открылись заседания Государственной Думы и Совета. Перед открытием заседаний Государь посетил Думу и Совет. Уж много очень оказано чести Думе. Стыдно бы заниматься спорами – кто кого лучше – да ругать правительство. Декларация Прогрессивного блока вышла очень бледной. При окончании декларации Шидловский посмотрел в глаза в упор Штюрмеру… (писано в газетах). Недоставало только того, чтобы оратор прогрессистов показал из-под полы кулак Председателю Совета Министров… Толку опять мало будет – заела партийность Думу.

 

1917

Январь

1.  На молебен выходили ночью в Никольском (единоверческом) монастыре с архимандритом и братией монастыря. В Москве вчера и сегодня был у раненого брата Павла. Ранен он в ногу в Румынии 13 декабря, в Москву приехал 27 декабря.

Март

1. В Москве революция. Старые министры и сановники арестованы. Временное Правительство составлено из членов Думы с Родзянкой во главе – 13 человек. Полиция арестовывается хулиганами. К революции в народе большого сочувствия не видно, за исключением фабричных и крикунов. Хорошего что-то ничего не видится впереди…

5. Неделя Крестопоклонная. В молитвах поминали вместо царя «Державу Российскую, правителей и воинство». После обедни предложил отслужить молебен Спасителю (о победе на враги). Женщины, молясь, плакали, прослезились и некоторые мужчины.

6. Большинство народа приветствует новое правительство. Но есть старики, которые поглядывают и недоумевают, мол, что-то ещё будет.

Народ понимает новое правительство так, что теперь правители – мужики. У народа уж развивается аппетит на землю и деньги богатых людей… Сумеет ли новое правительство без революции провести новый строй?! Что-то будет!

7. Морозы стоят и на весну не похоже. Даже с крыш не каплет.

12. Тепла всё ещё нет. В управлении страной полная анархия: старую власть сменили, а новая ещё не установилась. Думаю, что Россия на краю гибели. В Петрограде и Москве руководящую роль взяли в свои руки Советы рабочих депутатов и солдат. Думаю, что и сама Дума не ожидала того, что произошло.

15. После сплошных морозов наступила оттепель. На политическом и военном горизонте нет ничего определённого. Господи, не попусти погибнуть России! В деревне усиливается хулиганство. Помоги, Господи, Временному правительству поддержать порядок в России, или пусть оно уйдёт…

Апрель

2. Пасха Христова. Настроение как у себя, так и у народа какое-то придавленное, чего-то все ждут. С войны хороших вестей нет, да и внутри неспокойно. Безначалие полное.

18. В Москве и около Москвы рабочие празднуют 1 мая по новому стилю. Праздник вышел натянутым, неискренним. Радоваться нечему. Погода стоит – холода. Пчёлы гибнут от мороза.

Июнь

17. Стоит страшная жара. Овсы желтеют. Местами дожди были, но нас обходили. На политическом горизонте России полнейшая разруха. Гибнет Россия и несть спасающего. Социалисты и революционеры доконают Россию окончательно.

Октябрь

28. В Москве началась братоубийственная война большевиков с кадетами.

29–30. Отнял Бог разум у русских людей – в Москве идёт бой большевиков с кадетами.

Ноябрь

19. Река Москва местами стала для пешеходов. Проводили гостей: брата Павла с Мишей в Белёв, а Шуру с братом Сергием на Крутец.

На политическом горизонте России тьма египетская – власти много, а в сущности – нет никакой.

Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что самый лучший образ правления государством – самодержавная монархия или другая твёрдая власть.

21. Сегодня в Москве, в Успенском Соборе, производят Митрополита Тихона в сан Патриарха. Среди разрухи государственной начинается созидание расшатанного православия. Помоги Господи… Жаль, что не пришлось быть при этом редком торжестве в Успенском соборе. Сумеет ли Патриарх сойтись с новой властью.

23. Настали форменные морозы, но снегу ещё почти нет. Дороговизна на всё стоит страшная, да и нет ничего в продаже. Мука ржаная в вольной продаже до 50 руб. пуд доходит… Сахара нет нигде. И всё это не столько война наделала, сколько социализм.

Декабрь

6. Николин день. Снег, путь зимний настал.

12. Морозно и снег. Продал сена из маленького угла сарая 100 пудов по 9 рублей за пуд. Продешевил ещё. Угол был неполон, а если набить его как следует, то пудов 130 будет. Газеты вот уже неделю как не выходят, и что делается на Руси – не знаем.

25. Рождество встретили нерадостно. Порядка всё ещё нет на Руси. Дороговизна на всё растёт. Если весна по зиме будет стоять, то должна быть холодная.

29. Буря, снег, ветер.

1917 год – несчастный для России год. Политический переворот прошёлся по России как злой демон. Путаница получилась во всём страшная. Путаницу эту, я думаю, кто-то устраивает намеренно. Интеллигенция наша пожинает плоды своей вековой почти деятельности на своей спине. Может быть, Бог даст, Россия после всех испытаний вернётся на тот путь, которым шла в пору своего расцвета – к православию… Но православие-то наше стало немножко не «тово»… особенно его верхушка – обмирщилось.

1918

Февраль

3. В Москве узнал жуткую весть: убит в Киеве митрополит Владимир. Царство Небесное почившему. Этой смертью Господь очистил вольные и невольные согрешения его. Говорили про почившего владыку, будто после первого переворота он распорядился вынести из Синода царское кресло, если правда, то это был грех его… Нечестно это было с его стороны.

4. Установилась морозная, ясная погода.

Газеты пишут, что застрелился генерал Каледин. Генерал тоже! Не поддержал во время царя и сам пал…

25. Получили письмо из Бельтяева о смерти папаши. Помер он 29 января, похоронили 2 февраля. Жаль, что не пришлось съездить на похороны.

Апрель

5. Четверг 5-й недели поста. Выставил пчёл. Из 10 ульев 1 осыпался, да и пчёл в улье немного. Остальные ульи очень хороши и мёду много.

7. Пчела сделала 1-й облёт. Тепло. В тени 17 градусов. Пересмотрел все ульи и все оказались очень хороши.

18. Другую неделю пашут. Пашня сухая. Сегодня Бронницкий Совет распорядился праздновать 1-е мая, наша волость не работала. Жаль неумных мужиков, что последовали этому распоряжению. Праздновали молебнами. В Москве, слышно, праздник пролетарский прошёл без праздничного настроения. С одной стороны – среда Страстной недели, с другой – голодовка и дороговизна на всё страшная.

22. Пасха Христова. Народу в церкви было много. Погода сухая, ночью мороз до 3 градусов.

Май

6. Неделя святых Жён-Мироносиц. Вчера и сегодня прошёл обильный дождь, и растительность оживилась, а то с половины апреля стояло сухо, ночами морозы.

Народ в Неделю проявил исключительное усердие к молитве Божией Матери. Вообще, народ заметно стал религиознее, а в политике очень поправел, большинство желает строя Самодержавного. Голод и безработица, должно быть, образумили народ, заставляют жалеть старое, а деревня всё ещё консервативна.

Июнь

6. Троицын день. Народу в церкви очень много. Церковь берёзками не украшалась.

Июль

24. Пчела сильно идёт на гречу. На шоссе пчёлы напали на лошадь с возом Велинского крестьянина и изжалили всю морду. Лошадь привели на церковный двор.

Август

2. Лошадь сдохла. Неприятно, всю вину население за пчёл кладёт на нас, духовенство… Время такое.

1919

Апрель

6. Завтра Пасха Христова, но на душе у народа праздничного настроения нет: голод даёт себя знать. Мяса разговеться почти ни у кого нет. Уже не говоря о пшеничной, а и ржаная мука не у всех есть. Все чего-то ждут. Ждут окончания гражданской войны и порядка. На род начинает на опыте познавать, какой великий грех он сделал, радуясь удалению государя от престола.

21. Неделя святых Жён-Мироносиц. Икону Божией Матери из Бронниц не приносили: не разрешили власти. Отказали, ссылаясь на эпидемии болезней – тиф, испанка и оспа. В понедельник на Фоминой начали было ходить по приходу со своей иконой, но во вторник нас с отцом Иваном вызвали в Бронницы и запретили устраивать крестные ходы. Всю неделю молились в церкви. Каждое общество молилось в тот день, в который раньше у себя носили икону.

1922

Февраль

4. Дороговизна на всё растёт. Хлеб-мука – 1 млн 400 тысяч пуд, сено – 350 тысяч пуд. Поволжские губернии голодают так, что страшно слушать, трупы едят, будто не только животных, но и людей. Как-то доживут люди этот год?

3. Святая Пасха. Народу в церкви очень много, но нехорошо то, что во время утрени молодёжь устраивает всякие гулянья с папиросами во рту. День очень тёплый.

Декабрь

16. Был через 3,5 года в Москве, Москва как чело век после болезни, встаёт на ноги, но неуверенно. Обыватели московские стонут от налогов, как и деревенские.

1923

Январь

12. Привёл лошадь из Москвы. Дал 1 млрд 350 млн. Всем бы хороша лошадь, только старенькая.

22. Снегу очень мало за зиму выпало, часто бывали оттепели.

Март

26. Пасха Христова. Погода зимняя, везде снег лежит, даже кругом церкви. Через реку хороший санный путь, народу в церкви было много, куличи и пасхи появились, как и в старое время.

Народ не голодает благодаря новой экономической политике, сено дорого – от 15 до 25 млн. пуд, мука белая от 85 до 145 млн. пуд, сапоги от 300 до 600 млн., ржаная мука от 20 до 30 млн. рублей пуд, овёс до 50 млн. пуд, мануфактура очень дорога.

Апрель

2. Фомино воскресенье. Много разговоров в приходе о крестном ходе из Бронниц. Икону Божьей Матери из Бронниц взять разрешили и народ был рад, но потом пришла бумага, что крестный ход отменяется, даже свою икону по приходу носить не разрешили, как это делали с 1919 года. В том, что запретили крестный ход, народ винит местную власть, председателя волостного совета.

3. В воскресенье всенощную, а в понедельник обедню служил соборно перед своей иконой, по приходу не пошли – не разрешено. С нынешнего дня тепло, утро без заморозка, по реке езда по льду.

5. Лед на реке тронулся, стоит тепло.

6. Тепло, лед идет, но большой воды нет. Молятся прихожане в церкви, но большого усердия к молитве не видно. Винят власть, что не разрешили крестный ход, но по-моему власть очень винить не стоит. Если есть желание молиться, то могли бы в церкви, только власть, мне думается, делает ошибку в ущерб себе запрещением крестного хода, власти бы крестный ход не повредил, но наоборот внес бы успокоение в народные массы.

Всякая вражда между народом и властью вред на для государства и народ винит не центральную власть в стеснении религиозной процессии, а местную. Да! Будет бы русскому народу враждовать между собой, а пора бы сообща приняться за мирное строительство России.

12. Выставил 6 ульев вечером.

Ноябрь.

2. Сегодня обнаружена кража в церкви. Вор перепилил решётку в окне и влез в церковь, взяты сосуды и крест серебряные, малая дарохранительница и наперсный крест. Обидно и жаль.

1925

Март

29.  Вербное Воскресение.

Сегодня хоронили Патриарха Тихона. После заамвонной молитвы служили панихиду. Царство Небесное почившему. В тяжёлое время пришлось ему возглавить Русскую Церковь. Утешением ему было то, что Москва осталась ему верной до конца. По внешним его действиям он как будто неустойчив был в преданиях старины, а что у не го на душе – Бог его знает. Об этом, может быть, скажет история. Народу, как говорят, у гроба Патриарха очень много, чуть не вся Москва.

1929

Декабрь

25 . Рождество Христово. По постановлению школьной конференции сельский совет запретил на Рождество колокольный звон. Но, как и всегда бывает, народу в церкви было очень много.

Из истории старообрядчества видно, что чем больше правительство их притесняло, тем крепче оно было. И когда попов у старообрядцев не стало, то возникла беспоповщина более твёрдая в своих верованиях и более опасная для господствующей церкви и правительства.

Напрасно советская власть большевиков видит опасного врага своего в духовенстве православной церкви. За отступившими попами народ не пойдёт, но веровать не перестанет, только спрячет свою веру глубже…

Между тем жизнь продолжается, «пчёлы работают», и о себе священник пишет:

«Слава Богу, ещё живу и служу. И народ веру не утратил».

А вот запись за 1930 год:

Январь.

В связи со снятием колоколов и слухами о скором закрытии церквей народ как Великим постом кинулся в церковь исповедываться и причащаться. Начало этому движению положило Раменское.

Исповедуются преимущественно женщины. В связи со сплошной коллективизацией в народе идут невероятно нелепые слухи, что будто бы старые дома будут жечь, в новые поселят бедноту, а богатых выгонят на мороз и прочее в этом роде.

27. Последний раз звонили в колокола. Неделя мытаря и фарисея. Народ продолжает идти в церковь. В церкви – плач. Религиозное движение, в настоящее время какая-то вспышка, стадность, вызванная жалостью к колоколам, к церковной службе и вообще к установившемуся жизненному укладу, который хотят нарушить, а также боязнь неизвестности в будущем. Противоречит ли общественная обработка земли учению Иисуса Христа? – Нет. Общее имущество было у апостолов и в монастырях.

И коллектив в идее вещь хорошая, но если принять во внимание нравственный и умственный уровень нашего народа и те приёмы, какими проводится коллективизация, то толк едва ли скоро от этого будет у нас.

Отвёл Красотку по приказанию председателя совета на общий двор: раскулачили значит меня, жаль до слёз было вести последнюю корову со двора, сами вырастили её. Будут ли ухаживать так чужие люди?

28. Сняли колокола с колокольни. Привыкли видеть, что колокола неотъемлемая часть церкви-храма.

У сброшенного с храма Арх. Михаила колокола. 28 января1930 г.

Мне думается, что любовь к колоколам питает русский народ, сам того не сознавая, от русской истории всего периода. Много ли теряет православная церковь от снятия колоколов? Как церковь, как общество верующих, немного; ведь русский народ чуть ли не заменил православно-христианское учение колокольным звоном. Но храм и Русское Православие как национальное русское зодчество и даже музыка в уничтожении колоколов теряют порядочно. (Сторож церкви Иван Иванович Рощин, бывший сторожем 48 лет, в день снятия колоколов помер – не перенёс.)

Погода – мороз, снегу нет.

1932

5 октября был в Москве, ездил в облисполком хлопотать о снижении твердого задания. В Москве не  был я 7 лет (прошлый год был, но в центре Москвы не был). Впечатление от Москвы: да, Москва строится. Много за это время появилось новых и больших домов. Мостовые хороши, народу заметно больше стало. Церквей стало меньше, а которые остались, требуют ремонта и выделяются резко на новом строительстве своей стариной. В облисполкоме порядок, деловитость и хорошее обращение с нашим братом духовным, чего я давно не видел. В витринах магазинов товаров выставлено маловато.

 А вот и конец дневника, 1933 год. Пасху отец Стефан служил в селе Еганово, за отсутствием настоятеля архимандрита Иринарха. Запись за 20 июля:

«Обокрали церковь. Украли антиминс в приделе Св. Георгия».

И последние две записи:

«5 ноября. Река стала. Погода – мороз.

8 ноября. Михайлов день. Служили в зимнем приделе Святителя Николы. Служили отец Иван, я и из Петровского священник. Народу за всенощной было очень мало. За обедней – порядочно. По реке езда на лошадях, по льду и на санях».

На следующий день иерей почил, отправившись ко Господу в Его Небесные селения.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

1 комментарий

  1. Игорь Ру:

    Прекрасный дневник.

Добавить комментарий