Из сочинения «Поездки по северу России в 1885–1886 годах»

К. К. Случевский

Константин Константинович Случевский (1837–1904) – русский поэт и прозаик, ещё в молодости начавший публиковаться в «Современнике» и «Отечественных записках». В 1898 г. вышли «Сочинения К. К. Случевского» в шести томах (по три тома стихов и прозы). С 1891 по 1902 г. он работал главным редактором «Правительственного вестника», дослужился до тайного советника, стал гофмейстером. Особое место в его творчестве занимают путевые очерки «По северу России» (1886–1888) и «По северо-западу России» (1897), появившиеся после поездки в свите Великого князя Владимира Александровича.

Блистая чистотой и очень большим персоналом офицеров и команды, «Забияка» ожидал прибытия Великого князя; немедленно по прибытии Его Высочества был поднят великокняжеский брейд-вымпел… мы двинулись по направлению к Соловецким островам.

…16 июня утром подходили мы к нашему северному Феону. Ближайшими островами, справа от нас, поднимаясь очень невысоко над водой своими гранитными глыбами, поросшими мелким кустарником и мхами, лежали в розовом сиянии утра небольшие Заячьи; между ними есть и Бабий остров – тот именно, на котором когда-то должны были останавливаться женщины, посещавшие монастырь; теперь поселяются они в монастырских гостиницах.

Влево от клипера, верстах в тридцати, виднелись немецкие и русские Кузова и другие островки, совершенно изменявшие свои очертания благодаря сильному миражу. Иногда выплывают вдруг несуществующие острова, и тогда помор говорит: «Надысь на этом самом месте острова нам блазнили»; мираж приближает предметы, и тогда говорится: «Берег завременился, острова временят».

Огромное количество богомольцев посещают монастырь который уже век. Дней за десять до Троицына дня в Петербурге, на Калашниковой пристани, можно видеть отправление соловецких паломников. Пёстрый народ этот помещается в одну, а нет – так и две соймы и двигается, буксируемый пароходом, вверх по Неве. Путь их рассчитан так, чтобы быть к Троицыну дню в Свирском монастыре, ко времени ежегодного перенесения мощей св. Александра Свирского из одного храма в другой. Оттуда Свирью и Онежским озером двигаются они на Повенец чрез Олонецкий горный кряж, Масельгу кто пешком, верхом, в телеге, а иногда по пескам на санях, приходят они к Сумскому посаду на Белом море, где ожидают их карбасы или пароходы Соловецкого монастыря.

Сто двадцать вёрст, остающиеся им до обители, в сравнении с пройденным путём кажутся им, конечно, недалёкими. Едва только завидят они в море мелькающую точкой святыню монастырскую, как приветствуют её общим коленопреклонением и молитвой. Эта минута могла бы дать богатейший сюжет картине живописца.

Мы бросили якорь у Пёсьей Луды, в 3 1/2 верстах от монастыря, пройдя большой Заячий остров, обставленный значительным количеством крестов всякой величины. Великий князь пересел на катер Соловецкого монастыря, немедленно подошедший к клиперу; на вёслах сидело 12 гребцов-монахов; на руле – монах с медалью за спасение погибавших; отец наместник приехал встретить Его Высочество от имени архимандрита. Едва катер отвалил от клипера, как послышались из монастыря пушечные салюты: то заговорили архидревние пушки монастырских стен; палили тоже монахи. Наш «Забияка» отвечал издали голосами более свежими, более могучими. Испуганные непривычною пальбой, кругом нас суетливо носились чайки, утки, всякие гафки и крифки, и, как совершенная противоположность их подвижности, глядели с окрестных гранитов многие, очень многие кресты; значительная часть крестов стояла на колодах.

Обогнув последний мысок ближайшего островка, мы пошли прямо к пристани, лицом к лицу к святым вратам обители. Над гранитною набережной, в недалёком расстоянии от берега, высились циклопические монастырские стены и три выходящие на эту сторону башни: флаг-мачтовая, арсенальная и предельная; между них, чётко выделяясь высокою аркой, прикрывающею образ Нерукотворенного Спаса, обозначались Святые ворота.

Святые врата монастыря. Фото из альбома «Виды первоклассного ставропигиального Соловецкого монастыря». Нач. ХХ в.

За стенами, вплотную одна к другой, теснились церкви монастырские… Золочёных маковок нет – все они зелёные; с наружной стороны Святых ворот пестрели тремя красками, расположенными шахматами, два массивные столба весьма сложной профили, напоминающие древнеиндийские храмы Эллоры; пёстрые фрески глядели на нас поверх каменной монастырской ограды со стены собора. Вся набережная маленькой гавани была обрамлена народом, большею частью богомольцами; виднелись у берега два монастырские парохода «Вера» и «Соловецкий», имеющие, как и крепость, свой утверждённый флаг.

Архимандрит Мелетий, в полном облачении, окружённый орнатами и архиерейскими регалиями, присвоенными соловецкому настоятелю, с монашеством, хоругвями, певчими встретил Великого князя при самом выходе на берег. Его Высочество проследовал, вслед за духовенством, сквозь длинные ряды богомольцев-годовиков, одетых в белые полотняные, опоясанные ремнями рубахи, в Преображенский собор, где, отслушав многолетие и поклонившись святыне, перешёл немедленно в смежную с ним Троицкую церковь Зосимы и Савватия.

Здесь, подле мощей обоих преподобных, лежащих в богатых раках, под роскошною двойною сенью, обвешенною поверх ярко-пунцовою шёлковою материей, подобранною фестонами, в свете многих разноцветных лампад Его Высочество отслушал литию, а затем перешёл на приготовленное ему место вправо от алтаря, где и отстоял литургию. Это архимандритское служение литургии – в воскресный день, подле мощей соловецких преподобных, в ярком солнечном освещении, при двух хорах певчих – было особенно торжественно. Оно совершено соборне архимандритом Мелетием со всею пышностию, установленною ещё царём Алексием Михайловичем в 1651 году, то есть в шапке с палицею, ручным сулком, рипидами, осеняльными свечами и ковром. Петром I в 1702 году прибавлены были мантия с поматами (скрижалями) и посох, как у архимандрита Чудова монастыря.

Вся святыня, вся древность монастыря сосредоточена вокруг внутреннего двора обители, обращённого в сад; густо насаженные и обрезанные берёзки и рябины образуют куртины, окружённые деревянным заборчиком; дорожки между них уложены плитняком, и тут, на этих дорожках, где и день и ночь топчутся богомольцы, имеет место нечто исключительно редкое, характерное. Это – монастырские чайки. Они очень велики, с гуся, и почти совершенно белы. Они налетают с весной, с Благовещения, и расселяются по монастырю. Ко времени нашего приезда они только что вывели детёнышей, называемых здесь чебары: гнёзда их расположены вдоль дорожек, устланных плитняком; они видны и в зелени куртин, и вне монастыря по холмикам и кочкам на самых торных местах, на крышах, подле стен. Гнёзда эти – в полном смысле слова – лежат под ногами проходящих, вечно толкущихся тут людей, и их старательно обходят; нам довелось видеть не только что птенцов, но и самое появление их на свет из яиц, и чайка, уверенная в своей безопасности, только покрикивает, сидя в гнезде, и, подняв голову, любуется людьми, её обступившими. Чайки, по отзыву монахов, отлетают по осени на север. Куда? Едва ли найдётся где-либо на свете что-нибудь похожее на соловецких чаек. Крик их резок и неприятен, не умолкает ни днём ни ночью; говорят, что они очень мстительны, и человеку, их обидевшему, приходится страдать очень оригинальным, но действительно неприятным способом. Каждая из чаек имеет своё гнездо и весной возвращается непременно к нему. От монастыря они корму не получают, но обилие пресных озёр и морской воды с их фауной даёт им полное обеспечение. На многих из монастырских деревянных поделок (на ложечках, перечницах и т.п.) фигурирует изображение белой чайки с её серенькими крыльями, жёлтым клювом и темноватым хвостом.

Соловецкие острова были когда-то необитаемы. «Богоизбранная двоица» – блаженные Герман и Савватий – перенеслись чрез морские глубины в 1429 году и водрузили крест близ горы Секирной, отстоящей ныне от монастыря на 12 вёрст, имеющей на самой вершине, высшей точке островов, церковь, а на колокольне её маяк. Шесть лет жили они тут. Жена одного корелянина, покусившегося завладеть островами, назначенными Богом под монастырь, была жестоко наказана прутьями ангелами во образе двух благообразных юношей, и муж с женой были удалены с острова. На месте наказания поставлена часовня, а в ней соответствующее факту изображение: ангелы с розгами в руках приближаются к сидящей на земле женщине для исполнения наказания.

Во время отлучки с острова Германа Савватий, почувствовав приближение смерти, переехал на матёрую землю, где принял причащение и, «совлекшись бренного тела», скончался. Скоро вслед за тем преподобный Зосима, третий и главнейший из соловецких подвижников, будучи ещё юным, раздал своё имение нищим и, проведав от бывшего в то время в Сумах Германа о местоположении Соловок, способствовавшем уединению, достиг с Германом вдвоём (в 1436 году) острова и соорудил первую келью в двух верстах от нынешнего монастыря; в полуверсте от него поселился Герман, и только позже и уже вместе явились они основателями первой церкви монастырской на том именно месте, где обитель стоит.

Когда обитель возникла, то преподобный Зосима послал в Великий Новгород одного из братии за антиминсом и получил его. Отсюда завязались первые связи монастыря с древним Новгородом, и усердие богатых новгородцев не замедлило жертвовать монастырю участки земли с рыбными ловлями. При третьем настоятеле Ионе исходатайствована была от правителей Великого Новгорода, ото всех пяти концов его, грамота на вечное владение островами Соловецкими; бесценный документ этот, писанный полууставом и снабжённый восемью вислыми свинцовыми печатями, хранится в монастырской ризнице. На документе, как это водилось, нет ни года, ни месяца, ни числа, но он совершенно свеж и нерушим на вид.

Только в 1452 году посвящён был в игумены преподобный Зосима; для этого ездил он сам опять-таки в Новгород; в 1465 году, в тринадцатый год настоятельства, перенёс он с берега нетленные мощи преподобного Германа. Новгородская вольница, не раз наносившая ущербы обители, вынудила Зосиму ещё раз поехать в Новгород. Все решительно были милостивы к нему, кроме самой Марфы Борецкой. Она велела отогнать его от дома; «затворятся двери дома этого и пуст будет двор его», – ответил Зосима. Позванный обратно раскаявшеюся в своей поспешности Марфой, преподобный был угощён на богатом пиру. Молча сидел он и видит страшное видение: знатные посадники – Борецкий, Селунев, Арзубьев и другие трое – сидели без голов. По окончании пира Марфа вручила Зосиме вкладную крепость на владение участком земли на Корельском берегу. Представшее преподобному видение и предсказание его о запустении двора Марфы Борецкой скоро исполнились: Иоанн III, взяв Новгород, сослал Марфу, а шестерых названных бояр казнил. Дарственная запись на Корельское побережье тоже хранится в монастыре. Скончался Зосима в 1478 году. Соляные варницы обители заведены им.

Особенно покровительствовал обители Иоанн Грозный во время игуменства св. Филиппа, впоследствии знаменитого митрополита Московского. Василий Иоаннович пожаловал монастырю несудимую грамоту. Михаил Фёдорович дал ему право по всем исковым делам обращаться прямо в Приказ Большого Дворца и освободил все монастырские подворья по всей Русской земле от постоя и повинностей. В 1765 году монастырь сделан ставропигиальным и состоит в непосредственном ведении Св. Синода, а не местного епархиального начальства. В 1865 году кончилось единоличное управление настоятеля и учреждён «собор» из шести человек. Настоятельствует в настоящее время архимандрит Мелетий; счётом это пятьдесят восьмое настоятельство.

Монастырь расположен на большом Беломорском острове, имеющем около ста вёрст в окружности. Кругом него раскинуто пять малых островов и рассеяно много мелких, безымённых. Остров Муксалма соединён с Беломорским длинною гатью, сложенною из громадных валунов; по ним вьётся дорога, словно лента по морю, по синему морю; в двух местах гати перекинуты небольшие деревянные мосты, под которыми резко обозначаются течениями, смотря по времени дня, приливы и отливы моря. Расстояние Соловок от Кеми 60 вёрст, от Сумы – 120, от Онеги – 180, от Архангельска – 306 вёрст. Острова очень обильны пресною водой, на них считают до 300 озёр.

Каналы и канавки, пересекающие остров, дело рук Филипповых, этого великого человека русской истории, вышедшего из Соловок. Они соединяют многие озёра и осушают местность. Почти весь остров оброс лесом, причём характер леса неодинаков: в северной части, к Муксалме, он приземист, ёлочки мелки или безвременно сохнут и вымерзают, и обильно проступает карликовая берёза-стланец с её мелкими, жёсткими, круглыми листиками и постоянною готовностью стлаться по земле; в южной части, к Секирной горе, лес рослый, строевой и трава пестреет различными цветами. Чтоб убедиться в том, что значит «дыхание Севера», стоит видеть север и юг небольшого Соловецкого острова.

Центральные здания монастыря, представляющиеся внушительною громадою, окружены, как известно, знаменитою стеной, сложенною в 1584 году монахом Трифоном, довольно искусным в военном деле. Стене этой как раз 300 лет от роду, и она непоколебима своими 10-аршинными камнями и 8 башнями; длина её одна верста; в воротах помещены модели тех кораблей, на которых приезжал в монастырь Пётр Великий. Его Высочество обошёл кругом всю стену; она покрыта дощаною крышею; местами приходилось подниматься и опускаться; сквозь амбразуры и стрельницы блистало море с зеленеющими островами; в башнях стоят старые пушки, голос которых мы слыхали.

В стенах этих заключены, как в каменном кольце, святыни обители, десять храмов, главным из которых является, конечно, собор Преображения Господня, построенный святым Филиппом в 1558–1566 годах. Иконостас его пятиярусный, с древними иконами, нижний ряд которых в богатых ризах, и над ним длинным поясом тянутся раскрытые створни. Фрески по стенам новые, незнаменитые. Кроме храмов, стены монастырские обнимают пятнадцать отдельных корпусов: жилых, образовательных и хозяйственных; тут же несколько часовен, и вся эта сплочённая масса оживляется и денно и нощно православными молитвами иноков и богомольцев. Вечно шумит и бьётся о твердыни монастырские Белое море, но чёрные иноки в храмах Благовещения, на Голгофе и на Секирной, совершают такое же неусыпное, как шум моря, бесконечное, неустанное чтение Псалтири.

Святые врата монастыря. Фото из альбома «Виды первоклассного ставропигиального Соловецкого монастыря». Нач. ХХ в.

Звон монастырских колоколов разносится далеко по морю, постоянно примешиваясь к его неумолкающему прибою; всех колоколов в центральной обители 42, на прочих островах и скитах ещё 43. На особой низенькой колокольне, почему-то называемой здесь «готическою», в центре садика висит колокол в 72 пуда весом, называемый «Благовестник»; он подаёт свой почтенный голос только в особых случаях, пожалован обители в 1860 году покойным императором Александром II и отлит из украшений, которые имелись налицо при погребении императора Николая I. На нём, кроме изображений, три очень длинные надписи, повествующие о бомбардировании обители англичанами в 1854 году.

Чрезвычайно богата и отлично устроена просторная ризница монастырская. Целый ряд различных грамот виден был на столе к приходу Великого князя; тут были и новгородские, Марфы Борецкой, и почти всех царей наших, начиная от Василия Шуйского и Годунова. Богатейших риз и стихарей не оглядеть; самая дорогая – царя Михаила Феодоровича; подарков Иоанна Грозного очень много; роскошны мечи Скопина-Шуйского и князя Пожарского; замечательна книга «Сад Спасения» (1811 года), в которой описано житие Зосимы и Савватия «зуграфным мастерством», и число изображений в ней, пестреющих водяными красками, неисчислимо. Очень богаты многие шитые образа, Евангелия, ладоницы, кубки. Тут же хранятся различные подвижнические вериги, ризы Филиппа и Зосимы и деревянные сосуды, служившие последнему при богослужении. Его Высочество очень долго и подробно осматривал все замечательности этой, почти не имеющей соперницы, ризницы.

Его Высочество обошёл две гостиницы и подробно расспрашивал богомольцев, откуда они, как и почему. Большинство приходит сюда по обету, иногда целыми семьями, и могут оставаться на монастырском иждивении три дня; чтобы гостить больше, надо спросить разрешения, которое обыкновенно и даётся. Значительная часть странников из наших четырёх северных губерний, но были и самарские. Несколько лет тому назад были богомольцы алеутские. Характерны так называемые годовики, или вкладчики, взрослые и дети, остающиеся в монастыре на год по обету и справляющие все работы: дети отдаются сюда родителями по обету же, и для них это пребывание очень полезно – это целая школа грамотности и мастерства.

Надо заметить, что в Соловках вся жизнь этих пришлых людей, вся обстановка совершенно приспособлена к народному быту, и если не элегантна, зато сыта, тепла и совершенно по сердцу народу. Монахов в обители 300, послушников 100, годовиков 400, богомольцев было свыше 1500 человек, и всё это питается монастырём. Под Успенским собором помещается пекарня с чудовищными двумя печами, из которых в каждой испекается сразу до 60 пудов, в одной 180 хлебов, в другой 150. Просфор выходит в день от 1500 до 2000. В кельях монахов, ведающих пекарню, температура превышает 20°, и они постоянно живут тут и совершенно довольны. Квасу готовится соответствующее хлебам количество.

Обитель, отрезываемая от материка зимними льдами почти на десять месяцев, должна была иметь в себе всё необходимое для существования, и она это всё имеет. Вот простой перечень её устройств и учреждений: училище, школы – живописная, сетная, каменотёсная, слесарная, малярная, бондарная, переплётная, портная, чеботарная, мастерская глиняной посуды, кожевня, лесопильня, кирпичный завод, чугунолитейная мастерская, кузница, доки. В Макарьевской пустыни белят воск; имеется девять зданий при рыбных тонях и восемь изб при сенокосных пожнях, назначенных для породистого монастырского скота. На Анзерском острове устроена спасательная станция, в которую посылается атаман и 12 послушников. Монастырю принадлежат два парохода: «Вера» и «Соловецкий». По мысли профессора Вагнера, думают устроить рыборазводный отдел и предполагают разводить стерлядь, треску и мойву. Монастырский скот рослый и красивый, голов около 100, обитает в семи верстах от обители, в Сергиевой пустыни на Муксалме, посещённой Его Высочеством на второй день его пребывания. Замечательно и совершенно необъяснимо, почему в зимнем помещении скот стоит без подстилки: недостаток соломы мог бы быть легко заменён вереском и мхами, как это делается местами в Швейцарии и Германии, и монастырь не лишался бы значительной части удобрения.

Помимо святыни и строений, находящихся в стенах монастыря, есть ещё шесть церквей, два скита и 18 часовен, рассеянных по островам. Из часовен следует упомянуть о двух. Одна, Чудопросфорная, находится в 20 саженях от ворот, на том месте, где приезжие купцы обронили просфору, собака хотела схватить её, но пламя, исходившее из просфоры, мешало ей прикоснуться. Другая часовня, Предтеченская, в 400 саженях от монастыря, поставлена над воинами царя Алексея Михайловича, погибшими во время семилетней борьбы с мятежными монахами-раскольниками во время знаменитого соловецкого сидения.

Дольше, чем в других помещениях, оставался Великий князь в живописной мастерской и в рухлядне. В мастерской обратил Его Высочество своё внимание на молодого послушника, стоявшего над работой; самоучка – он, несомненно, обладает хорошим пошибом руки. Рухлядня – это необозримое собрание всяких предметов одежды, пополняющаяся постоянно как из монастырской швальни, так и от добровольных пожертвований. Она расположена в четырёх ярусах, соединённых деревянными крутыми лестницами, и Великий князь обошёл их все. Чего, чего только нет в этом пёстром соборе одеяний и сколько продрогших и промокших покроют они! Здесь есть овчины и кожи собственной монастырской выделки. Моржевые ремни безупречны по достоинствам; ими опоясываются монахи, послушники и годовики.

Если в живописной мастерской было не особенно много работ, то очень характерною эпопеей монастырской живописи являются галереи, соединяющие церкви с жилищем архимандрита, и парадная лестница, ведущая к нему со двора. На лестнице в натуральную величину написан целый зверинец: слон большой и малый, бурый и белый медведи, лев, тиф, олень; яблони, лимонное и апельсинное деревья, отягчённые очень крупными плодами. В галерее вслед за целым рядом изображений архангелов и преподобных следуют иллюстрации к преданиям и бытописаниям церкви. Много места занимают изображения странствий Феодоры в преисподнюю; вы видите Лазаря и богатого, человека с бревном в глазу и другого со спицей, гору Афонскую, Триипостась, бичевание, несение Креста… пред вами крест с распятым на нём иноком, изображающий подвиги и искушение монастырской жизни: слева от инока – в розовой юбке и соломенной шляпке какая-то красавица, старающаяся соблазнить, но монах не смотрит на неё, так как он «со Христом сороспяхся». Очень типичны следующие изображения: в одном олицетворено «любите друг друга» – два ангела венчают один другого венцами и подают друг дружке руку; в другом изображение «духа христианина» – к одной ноге его привязана громадная бомба, притягивающая его к земле; в руке сердце, тянущее его к небу; в другой руке меч. Есть в галерее Иоанн Лествичник, Антоний, видящий, как дьяволы оплетают сетями землю, и т.д. Живопись исполнена в 30-х годах, никакой критики не выдерживает, но обильно снабжена подписями, и пред ними целый день толкутся богомольцы, странницы, идут объяснения, соображения и сказывается великая набожность.

Полтора дня пробыл Великий князь в Соловках. Трудно было осмотреть всё, что следовало, но ещё труднее описать всё виденное.

Главные святыни Соловецкого монастыря – это святые, явленные чудотворные иконы; мощи святых угодников и внушительные воспоминания о главных представителях монастырского подвига и благочестия, здесь почивающих и почивавших, так или иначе связанных с судьбами монастыря.

Центральною усыпальницей главнейших представителей монастырского подвига, полною самых внушительных воспоминаний, должно считать непосредственно прислонённую к собору Троицко-Зосимо-Савватиевскую церковь и находящуюся под нею церковь Преподобного Германа. В богатых серебряных раках почивают преподобные Зосима и Савватий, один подле другого. Из простых людей, приходящих сюда помолиться угодникам, мало кто вспомнит, мало кто знает, каким выдающимся человеком был преподобный Зосима, сделавший из Соловецкого монастыря то, что он есть, проживший в Соловках 42 года и имевший когда-то в Великом Новгороде встречи и разговоры с могущественною Марфой Борецкой и другими вечевыми людьми. От раки святителя веет далёкою историей нашей с 400-летнего расстояния. Резная деревянная сень оттеняет серебряные рельефные лики обоих подвижников; оба преподобных в поясных писаных изображениях сами созерцают эти металлические лики из двух соседних арок; три массивные древние лампады неугасаемо горят над ними; на больших подсвечниках пылают десятки постоянно возобновляемых свечей.

В находящейся под этою нижней церкви Святого Германа почивают под спудом святые мощи его. Собственно говоря, святой Герман был первым в деле основания Соловок, так как он направился сюда с преподобным Савватием, он направил Зосиму. Подле него, тоже под спудом, покоятся мощи преподобного Иринарха; тут же подле почивали мощи святого Филиппа до перенесения их в собор. Надгробные надписи, заметные кое-где, гласят о других почивших в безмятежном спокойствии.

Нет сомнения в том, что в длинном ряду памятей соловецких святитель Филипп в его заслугах, страданиях, в его великой и бесстрастной стойкости пред Иоанном Грозным занимает первое место… По тридцатому году оставил он царский двор и удалился в 1539 году в Соловки; через десять лет был он игуменом. Во всей истории русского монашества нет другого лица, ему подобного. Он был образцовым хозяином; дикие острова сделались благоустроенными; пользуясь своим богатством, Филипп рыл канавы, засыпал болота, создал пастбища, развёл скот, устроил кожевенный завод и ввёл выборное управление между монастырскими крестьянами. Если на Муксалме богат и обилен скотный двор, если по острову гуляют стадами лапландские олени, если созданы соляные варницы – всему этому причиной Филипп.

В 1591 году мощи Филипповы были перевезены в Соловецкий монастырь и положены в землю. Трогательным пением гимна, на этот случай сочинённого, приветствовали монахи измождённое тело мученика; гимн начинается словами: «Не надо было бы тебе, о святителю Филиппе, оставлять твоё отечество!». В 1646 году повелением царя Алексея Михайловича мощи вскрыты и перенесены в Соловецкий собор, в 1652 году торжественно вынесены в Москву, а в Соловках оставлены только их части, лежащие в соборном храме, в серебряной раке, вправо от алтаря.

Следует упомянуть, что будущий Патриарх Никон принял здесь, в Соловках, иночество и прожил несколько лет. Также принял здесь пострижение и бывший царь Казанский Эдигер. Одна из надгробных надписей на монастырском дворе гласит, что тут покоится кошевой атаман сечи Кольнишевский, сосланный сюда «на смирение» в 1776 году.

В одной из башен монастырской стены, называемой Успенскою, помещается очень любопытный арсенал монастыря, с большим количеством деревянных стрел, копий, алебард, бердышей, кольчуг, пищалей и пушек. Посещавший этот арсенал вспоминает исторические факты, в которых монастырская жизнь принимала военную окраску. Этими бердышами и алебардами вооружались монахи в XV и XVI столетиях против шведов; из этого арсенала взято было оружие во время раскольничьего мятежа в XVII столетии против царских войск.

Почти семь лет стояли стрельцы под стенами соловецкими; в 1674 году назначен начальствовать над ними воевода Мещеринов, человек более энергический. Но и со стороны осаждённых росла дерзость, в которой не было больше и помину о прежнем послушании царю, изображённом в челобитных. На сходке 28 декабря решено было не молиться более за царя; в сентябре 1675 года монахи не ходили более к священникам, говоря: «и без них проживём»; явились, словно из-под земли выросли, люди, о которых прежде не было слышно: сотники, неведомо кем так названные, Исачка и Сашка, подстрекавшие ко всему; сам Никанор, бывший архимандрит, в ожидании приступа ходил по стенам и кропил святою водой пушки, нежно величая их: «О, матушки мои, голаночки!»

Только 8 ноября 1677 года перебежчик Феоктист сообщил Мещеринову, что в крепость можно проникнуть из рва Онуфриевой церкви; ночью на 22 января с 50 стрельцами Мещеринов сам или лицо, им посланное, действительно пробрались в монастырь, и началась немедленная расправа. Никанор, Сашка и многие другие люто казнены, многие разосланы.

Первый день пребывания нашего в Соловках был посвящён замечательностям центральной обители, причём Великий князь побывал решительно везде: в рухлядне, школе, в больнице, в мастерских, даже в тех кельях пекарей, в которых дышать жарко, даже в тех гостиницах, где неэлегантно; второй день был назначен на объезд, и посещены: Живоносный источник, Сергиева пустынь на Муксалме, Секирная гора, Савватиева и Макарьевская пустыни и часовни. Дороги на острове очень хороши, и быстроходные монастырские лошадки мчали нас по ним очень весело. Лес южной части острова так зелен и красив, травы так густы и сочны, день был так тёпл и ясен, что решительно не верилось близости Ледовитого океана. Но пройдёт это короткое лето, и обитель покроется глубокими снегами, и отгородится она ото всего мира неприступными, навороченными осенним взводнем волн льдинами, станет тогда застывшая поверхность моря «ропачиста», и нет тогда с обителью сообщения, и отделена она от живых людей не меньше, чем умершие. Но прилетает в Благовещение чайка, час воскресения настаёт, и умершие возвращаются к жизни.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска