В Интернете полно видео реальной войны. И Великой Отечественной, и современных войн, и даже сражений Первой мировой. Но они, как я заметил, появившись, вскоре исчезают. Кто-то как будто чистит эти видео. Но я не жалею, я даже рад.

О чём служат напоминанием эти кадры кинохроники? Да там всё вперемешку – окопное, героическое, парадное. Но всё-таки это – об убивающем, всё-таки о разрушающем… Всё это – видеоподтверждения того, что человек способен творить зло. Но чтоб человек узнал свою немощь и слабость, смотреть надо не на экран, а внутрь себя. По-честному. И многое поймёшь и вспомнишь. Даже то вспомнишь, что не с тобой было.

9 мая пойду в храм. А перед этим выпишу 20-30 имён с памятника у Вечного огня в Сыктывкаре и подам записки с этими именами в церкви. А через год – следующие 20-30 имён. И так же ещё через год. Сколько Бог даст – не знаю. Вечная память – она только у Бога.

Без этого не мыслю Дня Победы. Это как Пасху праздновать, не молясь на ночной службе. Как вставать на Минуту молчания и набирать в эту минуту эсэмэски по телефону…

А фильмы, хроники и всякие пересказы я уж давно не смотрю и не слушаю. Насмотрелся. Человеку, думаю, в полной мере достаточно пяти-десяти фильмов для понимания, что такое война. Тем более что появляется в современных художественных произведениях о войне что-то новое, что душа принять не может: упрощение, карнавальность, поминание без памяти… И похоже, что дальше этого будет только больше.

Ведь вопросы сегодня есть практически к любому виду искусства и даже к такому явлению, как компьютерные игры. В них всё меньше человека и души, но всё больше «красот исполнения интриги» и «удивительных находок». По этой потребительской логике и продаётся всё – праздник, память, героизм и трагедия. А вместе с ними и душа продаётся – она утрачивает сопереживание.

В Омской области выпустили шоколадные конфеты в виде орденов Великой Отечественной. Боевых орденов. Детишкам раздавать будут. Съедят. В Туле выпустили тапочки с изображением солдат из строя на Параде Победы в 1945-м – тех, кто знамёна дивизий поверженного фашизма нёс к стенам Кремля. Может быть, у той тапочно-обувной фабрики будет целая серия? Следующий рисунок, например: младший политрук Ерёменко со знаменитой фотографии, поднимающий в атаку свою роту с пистолетом над головой, – через минуту он умрёт, сражённый пулей. Вместе с шоколадными орденами, глядишь, и шоколадную статую «Родина-мать зовёт!» сделают, в фольге, наверное, как новогодних зайчиков… Хрум! – и откусили голову. «Ты сестричке голову отдай, а платье и постамент можешь сам съесть…»

Причём такого рода парадные сувениры некоторые готовы с жаром отстаивать. Спорят с христианами в первую очередь: «А вы сами разве не Христа едите? И кровь разве не Его пьёте?» Это неожиданное сравнение может ввести в ступор человека. А тут и про тапочки вам скажут с крестами, и про полотенца с изображением Божьей Матери, и про фигурное мыло в виде ангелов, продающееся даже в храмах… Дескать, намыливать им в каком месте будете?

Плоть и Кровь Христову мы принимаем в себя, чтоб принять Истину и исправить неистинность в себе. Приобщение, причащение Истине таким образом заповедано Самим Христом. Наша христианская Чаша неупиваема.

Поедающий шоколадный орден – что он съедает? Что он принимает в себя? Гастрономическим предметом, десертом для него становится то, что было мерилом человеческой доблести. Теперь это «к чаю». Фронтовики разве заповедовали кушать их ордена? Шоколадки в виде орденов – это умаляемый подвиг, обессмысливание награды.

Что касается «православных полотенец» и тапочек с вышитыми крестиками – здесь упрёки и нам, христианам, верны. Благоговения перед образом не стало. Девальвированы символы до утилитарных состояний. Есть такое правило: чтобы проверить мысль – её надо продолжить. Она либо получит логическое подтверждение, либо превратится в абсурд.

Хотел бы я тапочки с изображением своего земного, родного отца? А полотенце с изображением матери? Надел бы батя свои медали, если бы увидел, что внуки такие же шоколадные медальки едят?

Накануне майских праздников побывал я в Печоре на собрании общественности, где ветераны чеченских и афганской войн с настойчивостью требовали строительства очередного памятника погибшим воинам. Мне известно было, что перед тем на республиканском совещании ветеранов-«афганцев» было высказано неоднозначное отношение к затратному возведению очередного памятника. Предлагалось подумать над чем-нибудь другим – например, о специальной библиотеке воинского подвига, где была бы собрана специализированная литература. Это было бы реальной памятью. Но ветераны нескольких войн, как говорится, «закусились» – нет, надо памятник! И вроде бы странно спорить с этим желанием… Странно, но можно. Мне на память тут приходят бесконечные «памятники» вдоль дорог с напоминаниями о погибших в автокатастрофах (их в десятки раз больше, чем погибших на локальных войнах). Правильно ли в память о каждом новом погибшем ставить вдоль дорог обелиски, рули, стелы и разбивать клумбы? Не получится ли так, что через несколько лет мы с вами будем ездить по одному сплошному кладбищу? Странной выглядела бы культура народа, где всё построено вокруг могил и памятников. Но память должна быть живой. Потому что наш Бог – Бог живых, но не мёртвых. У нашего Бога все живы.

Отличалась команда «пленных не брать»
От команды «умри, но останься».
Не встаёт посечённая рать –
серосаванное
пространство.
Воет волк, и кричит неясыть,
да священник с кадилом – по полю.
Умирали ребята, чтоб жить…
даром, что ли?

И вот, чтоб умерли они «не даром», мы зажигаем не вечный огонь (вдумайтесь в смысл выражения – «вечный огонь»), но зажигаем свечи. Мы не кричим в микрофон, а шепчем молитвы и читаем имена по синодику – этой самой настоящей, самой честной Книги памяти христианина.

Оглавление выпуска    Следующая публикация →