Мы хотим познакомить вас с иеромонахом Василиском (Саяпиным), насельником волгоградского Свято-Духова монастыря, и его питомцами.

Иеромонах Василиск (Саяпин)

Их истории не вполне обычны. Одна из последних – фламинго летел в Персию, но отстал от стаи. Потеряв в тумане ориентацию, сбился с пути и отдался на волю ветра. Так он добрался до притока Волги – речки Торгун, не зная, сколь сурова здешняя зима. Спасали его всем миром, но приютили монахи волгоградского Свято-Духова монастыря. И не его одного – через обитель прошли целые стаи, многие пернатые живут там по сей день. Когда батюшки помогают людям, это радует, но если сил хватает и на братьев наших меньших, это, конечно, очень трогательно. Благодаря этому всё больше волгоградцев узнают дорогу в обитель. Они видят здесь спасённых птиц, слушают колокольный звон, любуются линиями и красками собора. Всё это складывается в гармоничную картину. Наверное, Церковь сильна не только призывом искать Царствия Небесного, но и тем, что уголки, напоминающие о рае, создаёт на земле.

Спасённые

Первым делом интересуюсь у иеромонаха Василиска (Саяпина) судьбой потерявшегося фламинго.

– С фламинго было так. К нам обратился руководитель Палласовского района, сказал, что рядом с деревней Красный Октябрь ходит фламинго. Мы засомневались, так как область в стороне от маршрута этих птиц. Уже однажды была история, когда нас позвали спасать фламинго, а оказалось, что это лебедь. Спрашиваю: «Может, лебедь?» – «Нет, точно фламинго!»

Мы выехали вместе с директором парка «Волго-Ахтубинская пойма» – специалисты подтвердили, что птицу нужно срочно спасать. И действительно, только мы её забрали, как ударили морозы. Фламинго занесены в Красную книгу и в России не водятся. Ближайшее место, где они гнездуются, – это два озера в Казахстане. Но в последние годы уже не первый случай, когда фламинго сбиваются над Россией с пути. Однажды они до Нижнего Новгорода долетели. Ещё одного вылавливали в Тюменской области. Наш, как я понимаю, заблудившись в тумане, увидел большую стаю лебедей и присоединился к ней.

Тут надо сделать небольшое отступление. Пятнадцать лет назад по благословению митрополита Волгоградского и Камышинского Германа (он живёт в нашем монастыре) мы создали ботанический сад. Начали собирать коллекцию растений – сейчас их восемьдесят видов, а вскоре решили завести ещё и птиц. Первым появился золотой китайский фазан, за ним последовали другие, но вскоре люди понесли в монастырь птиц, попавших в беду: сбитых машинами, раненных охотниками. Я начал искать ветеринаров и подружился с клиникой доктора наук Галины Борисовны Чулковой. Вместе мы спасли сотни птиц. Многие вернулись обратно в природу, некоторые остались у нас, кого-то взяли к себе люди.

Вот этот, очень исхудавший, фламинго какое-то время лечился у Галины Борисовны. Выхаживал его сотрудник клиники Михаил. Кормил, капельницу ставил, вес измерял, брал анализы. Когда наступил день выписки, я спросил, почему Миша не выходит. Все остальные высыпали на улицу попрощаться, сфотографироваться, а его нет. Галина Борисовна мне шёпотом говорит: «Вы знаете, он ушёл на задний двор и там плачет», – настолько привязался к подопечному. С такой любовью в этой клинике принимают нас и наших подопечных. Выходить птицу очень тяжело, не каждый возьмётся. А здесь ещё всё делается для нас безвозмездно. Всякий раз на службе я молюсь о работниках клиники, об их благополучии, благодарю Бога, что есть такие люди.

И знаете, я Михаила хорошо понимаю, наш фламинго – удивительная птица. Не верится, что он появился у нас из дикой природы: такой общительный, с чудесным характером, каждый день что-то новое придумает. И ведь он был такой с первого дня, как попал к нам, словно всю жизнь провёл рядом с человеком. Подойдёт, начнёт тебя изучать, одежду поклёвывать, разговаривает-курлычет. Возмущается, если что-то не нравится, и требует, если что-то нужно. Как ребёнок. Сейчас ищем ему пару, ведь это стайные птицы, надеемся на помощь Ростовского зоопарка, где большое поголовье фламинго.

«Наш фламинго – удивительная птица, характер у него чудесный»

Но фламинго на сегодня уже не последняя из спасённых нами птиц. Последней стала история с филином. Он тоже занесён в Красную книгу. Обратилась девушка из области, сказала, что к ней во двор залетела большая птица. Выяснилось, что у птицы сломано крыло, а рентген показал, что у неё всё тело усеяно мелкой дробью – какой-то охотник выстрелил. Мы его спасли, и теперь у нас два филина – первого сбила машина. Всего у нас восемь видов, занесённых в Красную книгу, все с тяжёлой судьбой.

В монастыре выходили двух филинов: один был сбит машиной, а второй ранен охотником

– Вы говорите о «судьбах», «характерах» птиц. Как о людях…

– К ушастому фазану зайдёшь почистить территорию – он ходит рядом, наблюдает внимательно, кудахчет, но только отвернёшься, чтобы выйти, обязательно тебя атакует: прыгнет на спину, клюнет. Выходить нужно только спиной назад, не спуская с него глаз. Белохвостый орлан у нас в природе рыболов, в отличие от степного орла – мясоеда.

Белохвостый орлан (слева) в природе рыболов, в отличие от степного орла – мясоеда

Ну и кормим мы их соответственно. Но, увидев, что мы кладём мясо его товарищу, орлан немедленно бросается и отнимает чужую еду. Приходится степного орла кормить с рук, а орлан нахохлится, крылья распустит, ходит рядом возмущённый, мол, почему одному уделяют внимание, а его игнорируют, да ещё обделить норовят.

У лебедей лебёдушка старается держаться за спиной самца, с рук ничего не берёт, он – главный. И лебедь тоже сознаёт себя важной персоной, но есть у него, по его мнению, конкурент, претендующий на ту же роль. Этот конкурент я. Ни на кого другого он не обращает внимания, но стоит ему меня завидеть, как вздыбливает крылья, принимает гордую осанку, защищая свои права на лебёдушку.

Летом у нас случается разгрузочный день, когда мы не даём птицам корм. Идёшь с мусором, а они так смешно в ведро заглядывают, мол, что ты там несёшь – не еду ли? Если еда, у них сразу другой вид, бодрый. А когда обнаруживают мусор, отворачиваются, теряют к тебе интерес.

Наши филины днём отдыхают, а вечером оживляются. Подойдёшь, заговоришь, и филин начинает угукать – отвечает. Вообще, разговаривать с птицами очень важно. Я и помощника своего учу: «Заходишь в вольер, разговаривай». «Но они же меня не понимают!» – недоумевает он. «Ты знаешь, – говорю, – есть такой интересный фильм, где Святейший Патриарх Алексий Второй даёт последнее интервью в своей жизни. И рассказывает, что когда возвращается из дальних поездок, уставший, то всегда идёт к своим павлинам, кормит их и разговаривает с ними. “О чём же вы разговариваете?” – спрашивает журналист. – “О жизни”. – “Так они же вас не понимают”. “Они всё понимают”, – отвечает Святейший». Это действительно так, они нас понимают. К тому же, когда подходишь и загодя начинаешь говорить, они узнаю твой голос, ждут. А если молча подкрасться, это их пугает.

– Сколько их всего у вас?

– Около ста птиц, тридцати видов.

В саду около ста птиц тридцати видов. Здесь остаются те из спасённых пернатых, которым на воле уже не выжить

– И кто в числе любимцев?

– Все любимцы, у каждого свой характер, все нуждаются в заботе. Даже когда хулиганят, не стоит злиться, это их нормальный образ жизни. Помню, привезли молодых, очень активных лебедей. И на Флора и Лавра – покровителей зверей и птиц – один из них сбежал. Приземлился в районе центрального стадиона, там его поймали и вернули нам. Но вообще мы берём прежде всего тех, кому без нашей помощи не выжить.

– Размножаются ли ваши птицы в неволе?

– Да, у нас есть инкубатор, где мы выводим птенцов. Каждую осень выпускаем вместе с Департаментом природоохраны около пятисот подросших северокавказских фазанов, пополняем популяцию.

О деревьях, умеющих улыбаться

– Расскажите о вашем саде. Он большой?

– Не большой и не маленький – восемнадцать соток, но на них происходит какое-то чудо. Мы с самого начала хотели, чтобы это был не искусственный парк, а чтобы сад был как бы кусочком дикой природы. Там нет прямых линий, зато есть лес, подлесок, травянистость, теневые и солнечные стороны, чтобы все растения нашли своё место. Восемьдесят видов растений. Есть весенние цветы, которые мы видим несколько дней в году, есть большая коллекция клёнов, несколько видов берёз, растения из тёплых стран, которые хорошо у нас прижились, несмотря на континентальный климат, – айлант, сумах. Имеются, наоборот, и деревья из холодных краёв – пихта, лиственница. Летом, во время сильных перепадов температур, поливаем вечером наши растения сверху – такой контрастный душ. Меня спрашивают, зачем я это делаю. Отвечаю: «Мне кажется, когда им что-то приятно, они улыбаются». Они ведь живые. Сад и сейчас формируется, меняется каждый год.

– Кто вам помогает в трудах?

– Очень многие, но непосредственно в саду, который постепенно превратился в реабилитационный центр для птиц, раньше я подвизался один, однако два года назад у меня появился помощник – садовник. Финансирования как такового нет, помогают люди, которым небезразличны наши птицы. Попасть к нам легко, вход свободный, проводятся бесплатные экскурсии, и, как уже сказал, занимаемся с детьми. Признание приходило постепенно, а сейчас, накануне чемпионата мира по футболу, сад внесён в реестр туристических мест Волгограда. Поэтому нас попросили написать названия видов наших птиц на русском и английском. Ещё мы сделали карту, где можно видеть, как наши птицы в дикой природе летают, где зимуют, где размножаются. В прошлом году произошли большие изменения. Мы поменяли все вольеры на большие по размеру, с живыми растениями, с водоёмами. Получилось настолько красиво, что некоторые не верят, что фотографии нашего сада сделаны в Волгограде.

Открываемся в восемь утра и принимаем людей до пяти вечера. Один день в неделю – санитарный. Чистим пруд, проводим генеральную уборку. Следить за чистотой нам активно помогают некоторые посетители – те, что видят не только красоту, но и недостатки. Очень строгие посетители. Подмечают: «перья не убрали», «кормушка грязная»… А ведь уже во время кормёжки птицы начинают разбрасывать пищу – мановением руки это не исправить.

Ещё у нас очень строго с тишиной – птицы дикие, они не любят шума, и посетители это знают. Кормить не разрешаем, разве что тем, кто умеет это делать. Лебедям, например, можно дать салат, косулю – угостить яблоком или морковкой. Люди, которые приходят к нам часто и знают, что можно и чего нельзя, приносят в подарок одуванчики и подорожник.

– У вас в саду не только птицы?

– Кроме косули, есть ещё зелёная игуана, есть шиншиллы, красноухие и сухопутные черепахи, хорьки, куница, есть перевязка – краснокнижное животное из куньих.

В саду обитают не только птицы. Есть косуля, куница, черепахи и другие животные. А эта зелёная игуана выросла до полутора метров!

Были ещё лисы и еноты, но их пришлось отдать в другие руки, потому что, как за ними ни убирай, «аромат» стойкий остаётся. На территории монастыря непозволительно, чтобы были сильные запахи.

– Все птицы в вольерах?

– Да, если выпустить, они разбредутся по всей обители.

– Каждый вид в своём вольере?

– Нет. К хищникам, конечно, никого не посадишь, зато вместе с журавлями живут самые маленькие представители семейства утиных – каролинки и мандаринки, а также золотой китайский фазан. Они дружат. В пруду с лебедями хорошо ужилась белощёкая казарка, у них тоже хорошие отношения. А вот утки-огари живут одни. Я пытался их к кому-то подселить, но они конфликтуют со всеми.

– Много ли у вас посетителей?

– Мы специально не подсчитываем, но с каждым годом всё больше и больше. К нам в город приезжают перевозные зоопарки, руководители одного из которых недовольно мне сказали: «У нас из-за вас резко упала посещаемость, вдобавок нас осуждают…»

– Почему их осуждают?

– За сильную антисанитарию, неприятный запах, за условия содержания – животные маются на солнце в железных вагончиках. И люди часто не решаются туда вести детей, идут к нам. Владельцы зоопарка даже пытались угрожать, что напустят на меня прокуратуру, чтобы она обратила внимание на наших краснокнижных птиц. Но они ошибаются, думая, что это незаконно. Есть подтверждающие документы по каждой птице из Красной книги, что она не может вернуться обратно в дикую природу. Тех, кто может, мы отпускаем – это каждый раз событие, на которое мы приглашаем телевидение.

Некоторых из этих птиц практически нереально увидеть на воле, только у нас, что тоже привлекает людей. Курганник, например, завидев человека в дикой природе, немедленно скрывается. А у нас их пара. Первого принесли охотники – нашли его в степи. Смотрят: прыгает птица по земле – перелом крыла. Второй курганник попал к нам ослепшим, погиб бы без помощи людей. Мы провели ему операцию на глаза, но он слишком много времени у нас провёл, привык, что человек кормит. Как говорят специалисты, вероятность выживания этого курганника после возвращения на волю невелика.

– Какие истории из жизни сада вам запомнились?

– Однажды пришла бабушка, рассказала, что всю жизнь прожила на хуторе, видела степных журавлей-красавок, как они прилетают весной, улетают осенью, курлыкая. Когда не стало мужа, переехала в город к детям и как-то, услышав про наш сад, пришла к нам с внуком. Когда увидела красавок, была так счастлива, что предложила: «Знаете, пенсия у меня небольшая, но я хочу покупать журавлям корм». И стала нашим благотворителем, жертвует каждый месяц тысячу рублей. Есть люди, которые приносили нам раненых птиц, животных. И сейчас навещают их, как знакомых в больнице: приносят вкусняшку, разговаривают.

Есть смешные истории. Однажды в Интернете мы нашли сообщение примерно такого содержания: «Дорогие друзья, пожалуйста, не носите птиц в Свято-Духов монастырь, особенно мелких вроде стрижей. Отец Василиск скармливает их хищникам». А дальше постскриптум: «А ещё отец Василиск очень вкусно готовит». Очевидно, имелось в виду, что и сам не прочь полакомиться теми птицами, которых нам приносят. Я связался с этой девушкой и предложил прийти к нам в гости – она здесь ни разу не была. Провели экскурсию, всё рассказали, и она попросила прощения, сказала, что её ввели в заблуждение, пообещала нас защищать.

Тропинка из сада в храм и обратно

– У вас есть специальное образование?

– Да, я биолог.

– Откуда это увлечение живой природой?

– Родился я в Киргизии, недалеко от озера Иссык-Куль. С детства родители прививали любовь к Церкви и к природе. Мы всё время ходили в горы, на рыбалку и так далее. Так же было и у бабушки в уральской деревне – там корни нашей семьи. Постоянно возился с какими-то зверушками: то хомячки, то морские свинки, то кролики. Наверное, прирождённая тяга. В школе ходил на Станцию юннатов, побеждал в олимпиадах по биологии.

А ещё я с малых лет ходил в храм, знакомился с богослужением, и там мне тоже всё было очень интересно. Поэтому когда поступил в конце 80-х в Ташкентский пединститут на биологический факультет, это было ожидаемо для одних моих знакомых, а когда в семинарию – для других. Но противоречия не было. Постепенно и мои одноклассники, и преподаватели поняли, что я остался собой, не изменил ничему из того, к чему стремился. Одновременно служу в храме и забочусь о птицах. Владыка Герман говорит, что наш сад – это тонкая тропинка, которая приводит людей в Церковь. Мы проводим в нём внеклассные занятия со школьниками и по географии, и по зоологии, и по ботанике, конкурсы, интеллектуальные игры. Отмечаем в монастыре, кроме церковных праздников, День защиты птиц – в прошлом году он пришёлся на Антипасху – и День защиты экологии и окружающей среды – четвёртого сентября. В эти дни у нас в обители собирается иной раз до пяти тысяч человек – это теперь большие события и в жизни города.

– А чем вы занимаетесь по церковной части?

– Я ризничий монастыря, то есть присматриваю за убранством, и, конечно, служу.

– Знаю, что, учась в семинарии, вы посещали в Москве лекции Николая Дроздова – ведущего телепередачи «В мире животных».

– Это было весьма интересно. Как биолог, я ничего принципиально нового, может, и не узнал, но было очень приятно слышать его, просто находиться рядом. Дроздов – жизнерадостный человек, иногда сам начинал смеяться над каким-то своим рассказом. Вспоминал смешные и любопытные ситуации на съёмках, в поездках по миру.

– Семинария находится хоть и недалеко от Москвы, но и неблизко. Вы специально ездили на лекции Дроздова?

– Не только за этим. Узнавал, что он собирается провести лекцию, и находил другие дела в столице. Посещал святыни, ботанический сад, зоопарк, мог посвятить этому целый день: ходил, наблюдал, что-то открывал для себя.

Встречался я однажды и с известным исследователем природы Василием Песковым – наверное, многим его публикации знакомы в «Комсомольской правде». Во время беседы он с заметным удовольствием заметил: «Вот видишь, и совсем тебе не мешает изучать природу то, что ты священнослужитель».

– Почему вы выбрали церковное служение?

– Первой православной книгой, которую мне в детстве дал батюшка, почему-то было не Евангелие, а житие Сергия Радонежского. Эта книга настолько меня потрясла, что захотел следовать преподобному, стать хоть немного похожим на него. Так что сомнений в том, искать ли пострига, у меня не было.

– Всё-таки, отец Василиск, я не до конца могу понять этот поворот в вашей биографии – от биологии к монашеству.

– Эти два делания не мешают друг другу, а дополняют. Как сказал великий Михаил Ломоносов, «через природу мы познаём Бога». Я много раз убеждался в этом. Всякое дыхание да хвалит Господа, и счастлив тот, у кого есть возможность убедиться в этом на своём опыте.

– В семинарии вам разрешали кого-то держать из животных, птиц?

– Завёл в Троице-Сергиевой лавре волнистых попугайчиков, но потом мне их запретили держать. Не приветствовалось. Ходил в лаврский скит, где братия держала коров, кур, лошадей. Ещё мы с другими семинаристами любили ездить в Хотьково, в усадьбу Мамонтовых, в малинники, на источники, где можно было уединиться возле маленького водопада, в журчании которого можно услышать всё что угодно: и орган, и молитву. Это надо просто услышать и увидеть.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска