Мир Божий

Северяне, наверно, никогда так не ценят рыбу, как в Рождественский пост: в студёное время года, когда «под запретом» блюда из мяса, молока и яиц, поддерживает постников наваристая уха или рыбный пирог. Всякая рыбка хороша, но есть у нас на Севере такая, что на весь мир славится. В прежние времена её даже к царскому столу доставляли.

Одна из них – сёмга. У поморов она издревле считается первой из всех рыб, царицей рыбьего царства. Если скажет помор «рыба» или «рыбина», это значит, что он говорит именно о сёмге, а не о треске или наваге.

Сёмга: красноватый самец и скромно одетая самка

Сёмга ежегодно отправляется в длительные путешествия по арктическим морям – Баренцеву, Белому и другим. Это опасно – она может стать добычей и человека, и морских зверей. Нагулявшись по морям, царь-рыба заплывает в реки, что впадают в эти моря, причём выбирает речки неспокойные, порожистые. По-латыни сёмга называется salmo, то есть прыгун. И, встречая на пути преграду в виде порога, рыба выбрасывает из воды своё сильное, отливающее серебром тело и перелетает препятствие.

Не зря на латыни сёмгу называют прыгуном

Поморы знали, что вкус рыбы очень зависит от того, в какой реке она выловлена. По названиям северных рек и сёмгу звали по-разному: в Умбе и Варзуге, что текут на Кольском полуострове, ловились самые вкусные сорта «умба» и «варзуга». Сёмужка «поной» и «мезень» не очень уважалась – суховата была на вкус, а «кандалакша» и «поньгама» и вовсе считались худшими из сортов.

Заходила царь-рыба и в сети соловецких монахов. Её начинали ловить, как только сходил лёд поздней весной, и лучшим временем для этого был июнь. Так и представляется картина: белая ночь, серебрится море, и рыбаки в скуфейках достают из сети серебристых рыбин, радуются тихо…

Рыба знатная ловится у Соловецких островов – на всю братию хватит (рисунок художницы Екатерины Седачёвой)

Надо сказать, в море возле Соловецких островов разной рыбы ходит видимо-невидимо, однако братия монастыря не делала из рыбной ловли доходный промысел. Ловили столько, чтобы кормиться самим и паломников рыбкой порадовать. Когда в 1920 году монастырь был закрыт большевиками и произведён был осмотр монастырского хозяйства, проверяющие записали: «Орудия лова с незапамятных времен одни и те же: тяглый невод, ставные сети-сельдяники, мережи. Никаких нововведений не видно. Обработка сетей самая примитивная: сетки льняной нитки дубились ольховой корой, а пеньковые красились в смоле». А зачем было монахам изобретать нововведения, если в эти простенькие сети посылал Господь столько рыбы!

И особенно вкусна знаменитая сельдь «беломорка». В монастыре издавна солили соловецкую селёдку по-поморски – в малых бочках, перекладывая слоями соли. Царь Пётр I дважды бывал на Соловках и вкусом сей рыбы остался премного доволен.

Беломорская селёдка

А дочь его – царица Елизавета Петровна – пыталась ввести засолку сельди по голландской технологии и даже издала указ «О Соловецкой сельди и людях». В Архангельск были приглашены два голландца, которые целый год обучали поморов премудростям засолки по-европейски. Однако голландский засол не прижился: «великое сие для беломорской страны дело окончалося, ибо помянутые иностранцы из города Архангельского поехали в обратный их путь». И правда, от добра добра не ищут: как солили соловецкие монахи «беломорку» дедовским, простым и дешёвым, способом, так и продолжили.

Правда, мало её заходит нынче в сети. Как говорят рыбаки, меняется мир Божий – море в последние 20 лет потеплело на несколько градусов, а селёдка ищет, где похолоднее.

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска