или Один день из жизни хорошего человека

«Никто не говорит, что на пчеле лежит священный долг делать мёд, она его делает, потому что она пчела».

А. И. Герцен

9 часов утра

Середина августа. Тепло. Жужжат мелкие горбатые комарики, гудят осы, рой мошек завис в горячей точке – над большим кустом смородины.

– Шмель, ты уже «готов»? Иди своей дорогой! У меня нет того, что ты ищешь! – кричит Герцен Александрович. – Началось в колхозе утро, растудыть…

Поддатый сосед, не удовлетворённый прозой жизни, нетвёрдой и шатающейся походкой проковылял мимо.

– Шмель работящий мужик, но пьёт. У меня все соседи пьют. Каждый день. Дурная привычка – самое большое зло!

Завернув цигарку, Герцен Александрович стал дымить как паровоз, отпугивая насекомых.

Герцен Александрович Филиппов у своего дома в деревне Варыш

Прошло 10 минут

– Тебе что рассказать? – спрашивает меня Герцен Александрович.

– О себе что-нибудь. У вас редкое имя – Герцен. В детстве мама вас как называла: Герценюшенька, Герценшушик?..

– Нет, так и называла – Герцен. В переводе с немецкого Герцен означает «Дитя сердца». Отец мне дал такое имя. В честь Александра Ивановича Герцена. Знаешь такого?

– «Декабристы разбудили Герцена», и он «поднял знамя революции». Это я ещё со школы помню. Борец, скиталец, философ…

– Отец мой, Александр Михайлович, учился в Ленинградском институте советского строительства имени Михаила Ивановича Калинина. Высшее образование получил за три года. А я, ёлки-палки, не помню, сколько много учился…

На этих словах Герцен Александрович что есть мочи хлопнул себя по лбу – убил комара.

На войне как на войне

– А отец ваш что строил, дома?

– В Институте советского строительства, чтобы ты знала, готовили партийных работников – строителей коммунизма. После института отец работал секретарём Усть-Вымского райисполкома. Когда началась война, пошёл добровольцем на фронт. У председателя райисполкома было четверо детей, а у отца – двое, вот он и скажи своему начальнику: «Давай я вместо тебя на войну пойду». Думали, что война – это ерунда, через два месяца закончится… Отец был политруком на фронте. Погиб под Ленинградом от шальной пули. Там и похоронили. Такие дела.

Отец народов из Грузии

– Мне было десять лет, когда отец погиб. Мы переехали жить в деревню Варыш. Трудно жили. Люди пухли от голода. Было и такое. Мама работала бригадиром в колхозе. Пожалела однажды двух колхозников, дала им по килограмму зерна. Донёс кто-то. Два года мама отсидела в тюрьме под Ухтой. Посылки нам отправляла с продуктами. Там лучше, видать, жили, чем в Варыше…

Женское счастье

– После седьмого класса меня потянуло в Ухтинский горный техникум. Поступил, но потом скучно стало. Я удрал обратно в Варыш.

Окончил в 1955 году Коми государственный учительский институт, но учительствовал недолго – почти сразу меня призвали в армию. Служил в Германии. Там и узнал, что Сталин умер… А немцы мне понравились. Ни одного плохого слова от них не слышал, пил с ними на брудершафт. В Германии был взвод девушек, что самое интересное. Я у них засиделся как-то и уснул. Меня потеряли, объявили тревогу: «Найти сержанта!» Нашли… После этого случая отправили в газету писать об армейской жизни. Это были мои первые пробы пера. После дембеля выплатили гонорар – две тысячи рублей. На эти деньги в ресторане капитально посидели…

Домой вернулся, отдохнул с дороги, наутро открываю глаза – жена. Сидит у печи, записки на немецком от девушек из того самого взвода рвёт на мелкие кусочки…

– Не развелись с женой?

– А куда её денешь? 65 лет вместе.

Пифагоровы штаны

– После армии отправили меня работать учителем русского языка и литературы в Красноборскую среднюю школу. Учителей не хватало, поэтому приходилось преподавать всё подряд, даже геометрию и математику, в которой не соображал. Однажды доказал какую-то теорему. И завуч мне сказал: «Я тоже понял!»

После перекура

– В Красноборе я близко сошёлся с Николаем Андреевичем. Хороший был мужик. В Гражданскую воевал и за белых, и за красных…

Меланхолия

– Работая в школе, я развёл такую бурную деятельность, что меня тут же забрали в райком партии, а потом назначили секретарём райкома комсомола. Запомнилась подготовка к первому фестивалю молодёжи в районе. Деньги на его проведение собрали за субботники и воскресники. Фестиваль планировали провести под открытым небом. Сделали на улице большую сцену, но в день фестиваля пошёл капитальный дождь. Целый день лило как из ведра. И вечером тоже, и ночью. Эх, грусть-печаль моя несусветная…

Герцен Александрович Филиппов, фото из семейного альбома

От печали до радости

– А потом я ушёл работать в районную газету «Новый Север». Тогда она называлась «Гoрд Печора» – «Красная Печора»

– Это при Хрущёве было? Как при нём жилось?

– Верили Хрущёву, ёлки-палки. Он же говорил, что через 20 лет будем при коммунизме жить. Врал с три короба. Кукурузу сажал… В Ижме тоже сажали, но ничего не выросло. Север. Мы и в газете об этом писали, но всё было бесполезно.

– Не боялись писать?

– В райкоме ведь тоже не дураки сидели… Давай я тебе лучше анекдот про Хрущёва расскажу. В народе про него много анекдотов ходило.

Приходит Хрущёв на свиноферму: «Сколько кукурузы даёте свиньям?» – «По пять килограммов». – «Надо по десять, чтобы поросята говорили не “хру-хру”, а “хру-хру-Хрущёв”!»

Рассказав анекдот, Герцен Александрович от смеха согнулся в три погибели и несколько раз хватался за бока.

Секрет Полишинеля

– Вы шестьдесят лет трудились в газете. Куда ездили, что видели?

– Весь район объездил, в каждой дыре был. Однажды с министром культуры Вячеславом Алексеевичем катались по тундре. А-а-а, не буду рассказывать…

– Чего так?..

– Да-а, там пьянка была. С нами ветработники ездили, а им в годы советской власти выдавали канистры со спиртом.

– Для кого?

– Для оленей, ёлки-палки…

Фильм про тундру

– В тундру с нами ездили агитбригады с концертами. До сих пор помню, как композитор Глеб Семяшкин поддерживал баяном двух солистов, чтобы те не упали со сцены прямо в зал… Как в фильме «Свадьба в Малиновке»: «Пан атаман, кони стоят пьяные, хлопцы запряжённые…» Да-а, было время. А Глеб-то был фронтовиком, кавалером ордена Красной Звезды и известным на всю страну композитором – его песни на Всесоюзном радио крутили… Хороший был мужик. Жаль, рано помер.

Популярность

– Самые яркие материалы откуда привозили?

– Из тундры, конечно. Про потомственных оленеводов. Одного, помню, наградили орденом Ленина, а родственник его в райкоме сидел.

– Попробуй не напиши.

– Да, попробуй. А спустя время поехал я в Сыктывкар, зашёл к знакомому. Попиваю себе чаёк, листаю красочно иллюстрированный журнал на английском языке и вдруг вижу там портрет «моего оленевода», ёлками об коромысло! Бывает же такое! До сих пор удивляюсь.

Космос – это не шутка

– В тундру много известных корреспондентов приезжало. Из газеты «Правда» наведался раз один «матёрый волк». Ему для этих нужд специально выделили вертолёт Ми-4. Мы с ним вместе по тундре летали. Сидели как-то в чуме, обмывали награду ещё одного знатного оленевода. Он получил премию Гагарина и автомобиль. И тут водка закончилась. Пришлось отправить вертолёт из тундры до ближайшего магазина за тридевять земель. Космос – абу шутка… (Космос – это не шутка…)

В движении

– Это при Брежневе было?

– Ну да.

– В годы застоя.

– Какого застоя, ёлки-палки, никакого застоя не было. Тогда только и начали жить как люди. При нём в магазинах всё было, на самолёте из Ижмы в Сыктывкар летали за четыре рубля туда-обратно – в больницу или ещё по какой надобности, зарплаты хватало на жизнь. Водка стоила три рубля, хлеб – копейки. Народ на юг ездил отдыхать. Я тоже был в Сочи, но мне там не понравилось. Выпивать и дома можно.

Жить-то надо

– Я больше по грибы люблю ходить, но теперь уже возраст не тот, да и не могу – ноги болят.

– А на рыбалку ездили?

– Только с рыбинспекторами, когда они выезжали в рейды браконьеров ловить. Хорошая вещь – эти рейды: и тему в газете как бы осветишь, и рыбы на всю зиму привезёшь…

Все болезни от нервов

– А однажды в стране всё поменялось и СССР канул в Лету. Как вы это пережили?

– А чего переживать-то? Как жили, так и живём. Перестройка, неперестройка… Людям здесь всё равно, какой строй и кто правит. Москва от нас далеко. А Горбачёв такой же плут, как и Хрущёв. Но нас это не касается, простых людей. Пойдём чай пить.

– Пойдём.

После чаепития

– Что тебе ещё рассказать?

– Ваши взгляды поменялись с годами?

– Нет. Я остаюсь коммунистом.

– И атеистом тоже?

– Почему? Не все же коммунисты атеисты… Я так скажу: если люди веруют, то для этого есть какие-то основания. Ну и пусть себе веруют. Жалко, что ли.

Торопиться медленно

– А душа есть у человека? И что нас ждёт после смерти?

– Придёт время, узнаем…

Свержение кумиров

– А Ленин для вас по-прежнему авторитет?

– Ленин есть Ленин.

– Он храмы разрушал.

– А что поделаешь.

Полдень. Солнце в зените

– В Ижме Преображенский храм, главную святыню села, восстанавливать хотят. Слышали?

– Его много раз пытались восстанавливать. Приезжали из Москвы какие-то люди, составляли сметы, а только, прах его знает, ничего не выходило. Когда я был председателем районного отделения Общества охраны памятников, заходил в старую церковь. Туда много денег надо вложить, а у нас в стране коррупция. Ферхштейн?

Сотрудничество

– Вы писали об этом в газете?

– Много писал. Мы постоянно сотрудничали с церковью, с матушками какими-то. Когда через реку, помню, открывали понтонную переправу, батюшка псалмы читал. Так долго читал, что я замёрз.

Проруха-судьба

– С отцом Германом были знакомы? Настоятелем Успенского храма в Ижме? Прихожане его любили.

– Очень хорошо знал, почти дружили. С рыбинспекцией как-то ездили вместе. Батюшка освящал место, где рыбу ловят, крест там поставил. Выпивать не выпивал, но нашу печорскую сёмгу ел с удовольствием. Хороший был мужик, жаль, что его убили. Кому по душе не пришёлся? Странная история.

Жизнь, отданная газете

– На пенсии чем занимаетесь?

– Ничем. Еду готовлю. Корову держали, но забили. Жена не та стала, болеет всё. Да и мне отдохнуть надо. Я только год назад ушёл с работы…

– А сколько вам сейчас?

– 85.

– Пенсии на жизнь хватает?

– Вполне. И ещё остаётся. У меня пенсия 30 тысяч рублей, у жены – 20 тысяч с лишним. Сыну как-то помог даже машину купить, дал ему 500 тысяч.

– А себя не балуете?

– А что мне самому покупать?

– Пилу какую-нибудь, например.

– Я даже водку себе не покупаю. Хватит. Коньяк только.

Простосердечность

– Герцен Александрович, вам звонят.

– Алё! Да, слушаю. Бежевый что за цвет?

После долгих переговоров облегчённо вздыхает:

– Купил…

– Что купили?

– Чехол для дивана за три с половиной тысячи.

– Чехол?

– Это из Москвы звонили. Увидел как-то по телевизору рекламу, позвонил, они мне предложили приобрести очень хорошее средство от комаров за шесть тысяч. Купил, и с тех пор постоянно звонят. Даже ночью.

– Средство от комаров за шесть тысяч?! Герцен Александрович, гоните их в шею! В Сыктывкаре средство от комаров стоит от двенадцати до ста рублей.

– Ангидрит твою перекись марганца!

После перекура

– «Русские волшебные сказки». «Техническое обслуживание и ремонт автомобилей». Пушкин… «Княгиня Ольга»? А эта книга на вашей полке что делает, Герцен Александрович?

– Решительная женщина, эта княгиня Ольга. Прочитал. Понравилось.

О великом-1

– Портрет Гагарина рядом с иконами… Герцен Александрович?!.

– Не знаю, как он туда попал. Мича мужик Гагарин. Красивый мужчина, значит. Женщинам, наверное, нравился. Полёт Гагарина в космос был великим праздником, люди кричали от радости, не пели, а кричали. Вот так: «А-а-а-а!!! Все в космос!!!»

О великом-2

– А за последние годы какое событие стало для вас таким же великим, как полёт человека в космос?

– Аварийная посадка пассажирского самолёта Ту-154 в Ижме. На непригодную для самолётов этого типа взлётную полосу. И никто ведь не пострадал! Об этом весь мир узнал. Когда лайнер делал круги над деревней Ласта, одна бабка корову доила. Увидев прямо над головой брюхо низко летящего самолёта, она со страху бидон с молоком разлила. Думала, что конец света наступил. Наша газета первая написала об этом событии.

Перлюстрация и лавры

– Герцен Александрович, это ваши награды?

– Мои, чьи же ещё. «Золотое перо»… «Филиппову Г. А. за вклад в журналистику». Это ещё вручал Глава республики Владимир Торлопов. Он сейчас в Москве находится под домашним арестом. А эту награду от Союза журналистов России «За честь, достоинство и профессионализм» вручала Любовь Ивановна Курдюк – моя симпатия. Сейчас она стала большим начальником – главой администрации района.

– Вы всегда писали то, что хотели?

– Нельзя было критиковать партийных лидеров, а так… Был у нас свой цензор по фамилии Климов, в райкоме сидел, но я не помню, чтобы у меня какие-то материалы из номера снимали.

– Цензор плохо работал?

– Нет, скорее, доверял людям.

Ближе к вечеру

– Герцен Александрович, а вам сны снятся?

– Постоянно. Причём один и тот же. Словно иду я на урок. И что интересно: урок буду давать не я, учитель русского языка и литературы, а мне. Ну что ты про всякие глупости спрашиваешь?! Попрошу Ивана Матвеевича, отвезёт тебя до переправы, растудыть твою налево.

– Нет, я пешком.

– Дорогу найдёшь?

– Найду. Ещё один дурацкий вопрос, Герцен Александрович. На посошок. Как в том кино, любимом вами: «У вас бывают мигрени?»

– «Нет, у нас никого не бывает, одна только скука. Такая скука…» Ты наведывайся, если что.

– Герцен Александрович, «скуки больше не будет». Я вам это как «начальник гарнизона» обещаю.

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска