Летом 1700 года страшный пожар в Ижме истребил большую часть домов и церковь со всем её имуществом и архивом. Новый деревянный храм во имя Преображения Господня, построенный восемь лет спустя на месте сгоревшей, тоже пожрал огонь. Чудом уцелел после разрушительного бедствия храмовый образ Преображения Господня. Из старинных бумаг, сохранившихся в церковном архиве после всех пожаров, примечательным можно считать указ архиепископа Холмогорского и Важеского Варснонофия, который попал в руки известного писателя-этнографа Сергея Максимова. В этом указе грозный архиерей требует «разыскать попа, провинившегося в том, что за пуд трески тот покрыл одного раскольника, освободивши его от исповеди и святого причастия».

Архиерей приказал обрить ему за это полголовы и послать в Архангельский монастырь, а по прибытии на место обрить ему там остальные полголовы и полбороды. Священник, испугавшись подобной участи, бежал к раскольникам…

* * *

Это всё, пожалуй, что известно по старинным бумагам о церковной жизни той поры в Ижме… В 1806 г. местные мастера, наученные горьким опытом, начали строить каменную церковь. Проект храма был заказан губернскому архитектору. Строили храм всем миром долгих четверть века, но добротно и на века. Кирпичи для строительства делали в соседнем селе Гам. Летом их привозили на лодках, зимой – на санях. Небольшой кирпичный заводик, принадлежавший братьям Рочевым, был и в самой Ижме. По легенде, которую рассказала научный сотрудник Ижемского историко-краеведческого музея Антонида Артеева, местный умелец Прокопий Ануфриев так всё толково рассчитал, что после завершения строительства осталось одиннадцать кирпичей – ровно столько не хватало, чтобы доделать печи в храме.

Главный престол во имя Преображения Господня был освящён в ноябре 1828 года. Храм получился мощным, с крупной главой с чешуйчатым покрытием. Издалека он напоминал корабль, бороздящий морские просторы. Ижемцы могли гордиться им, ведь второго такого не было на всём Севере.

Преображенский храм и колокольня в Ижме

Позднее рядом с Преображенским храмом были построены деревянная Успенская церковь с позолоченными крестами и колокольня высотой более 50 метров. На ней было восемь колоколов, самый большой из которых весил 3, 5 тонны. В архивах музея в Ижме хранится старая фотография, сделанная с высоты птичьего полёта над храмовым комплексом. Даже через толщу времени ощущается поистине столичный размах, с которым он возводился на краю ойкумены. Очень богатым было внутреннее убранство церквей: стенная живопись, сосуды из серебра, Царские врата и оклады икон, вызолоченные червонным золотом, цата, сделанная из 540 жемчужин, позолоченные кресты… Очень дорогими были и священнические облачения из золотой и серебряной парчи. Кроме банковского вклада, церковь владела оленьим стадом в 500 голов. Богатые ижемские купцы несли свои дары…

Село Ижма. Фото 1930 года из фондов Ижемского историко-краеведческого музея

Всё это говорит о достатке ижемцев – этой смеси коренных зырян с людьми русской крови новгородского происхождения, а также о присутствии в их характере предприимчивости. Со своим товаром они поспевали и на Нижегородскую ярмарку, и в Пинегу, и в Москву… Русский географ и писатель Владимир Майнов в 1881 году в очерке «Забытая река» писал: «Любо поглядеть на Ижму: так-то она хорошо обустроилась, так-то она глядит уютно и зажиточно. Есть такие, что капиталец в кубышке прячут, за неимением банка; все живут с избытком, в хороших светлых домах, в чистых комнатах, любят пить чай, не отказывая себе в водке, коньяке и роме. А иной так и портвейн раскупорит для хорошего человека. Одеваются ижемцы опрятно; обыкновенное их ежедневное платье летом и зимою – малица с ситцевою цветною рубахою, а в праздники надевают сюртуки и кафтаны из сызранского сукна, лисьи и мерлушечьи шубы. Бабы ижемские не щеголяют, ходят чистенько и норовят взять не дороговизною, а приглядностью костюма…»

И так было во всех сёлах Ижемской волости. Поразительными казались «огромные каменные церкви с громким звоном, с согласным пением на два клироса, со звонкими голосами дьяконов, с иконостасами, изукрашенными сверху донизу образами в серебряных, позолоченных ризах, и с духовенством в глазетных облачениях». Ижемские церкви, как отмечает в своих записях С. В. Максимов, «все до одной вплотную набиты народом, молившимся не старым крестом. Слышались в толпах этих и удушливый старческий кашель, и неугомонный плач и визг грудных малюток, и подчас звонкие, нескромные вскрики подростков… Между тем в большей половине архангельских сёл и даже городов духовенство исправляет службы в пустых, холодных, со сквозным ветром церквах, едва не на ржаных просфорах, в полуистлевших ризах, при свете 4-5 восковых свечей на всю церковь, при разбитом голосе дьячка, звучащем ещё печальнее при такой печальной обстановке… Не так, далеко не так в Ижемской волости, где дома духовенства – лучшие дома в целом селении, где церкви решительно-таки несравненно богаче, чем в самом Архангельске…»

К концу XIX столетия сюда проник дух времени. Поэтому появление в 1898 году в Ижме Преображенского братства было своевременным. «Архангельские епархиальные ведомости» по этому случаю сообщали, что создание братства было вызвано проявившимися в последнее время «ненормальными условиями нравственной и материальной жизни местного населения», что следует понимать, в частности, как расслоение общества на богатых и бедных. Одни имели большие стада оленей и вели торговлю, другие жили в долг. Желая предотвратить социальное напряжение и развал в селе, духовенство с местным начальством и создали это братство. Занимаясь благотворительностью, устраивая воскресные чтения, беседы, распространяя книги и брошюры религиозно-нравственного содержания, члены братства хотели воспитать в людях чувство долга, терпение, трудолюбие и братскую любовь…

Но осуществить всё задуманное помешали нагрянувшие перемены с быстрой сменой декораций: череда революций завершилась братоубийственной гражданской войной, затем героическими усилиями народа стали строить рай на земле – коммунизм.

Началом активной фазы этого строительства в районе стала шумная кампания по закрытию церквей. Осенью 1929 года в Ижме прошло собрание членов сельхозартели «Мужик». Все 115 членов сельхозартели высказались за то, чтобы использовать здание деревянной Успенской церкви под избу-читальню. На том же собрании было принято решение о вступлении всем коллективом в члены «Союза воинствующих безбожников». Газета «Красная Печора» осветила это знаменательное событие в духе времени: «Резолюция была принята единогласно. Лес мужских и женских рук, поднятых за неё, наглядно показал пошатнувшуюся религиозность колхозников». По словам научного сотрудника музея Антонины Артеевой, Преображенский храм должен был разделить трагическую участь русских церквей и снесён с лица земли, но что-то помешало этому, и церковь стали использовать под складские помещения.

Величественную колокольню пытались разобрать до основания, но не смогли, после чего взорвали. Единственный колокол, который хранится сегодня в районном музее, уцелел только потому, что его использовали на пожарной каланче.

Антонида Артеева: «…колокольню пытались разобрать, но не смогли, после чего взорвали»

В бушующем пламени революции пропали бесследно богатая церковная утварь, большинство икон. Те, что сберегли, хранятся в семьях. Возможно, их передадут в Преображенский храм, если его когда-нибудь отреставрируют, и колокольный звон вновь созовёт всех верующих на богослужение…

Единственный уцелевший колокол хранится сегодня в районном музее

* * *

Первые шаги по восстановлению главной святыни района ижемцы предприняли ещё в начале 2000-х годов. Чтобы предотвратить дальнейшее разрушение храма, его поставили тогда на консервацию: залатали дыры на крыше, закрыли окна. Местные жители не раз выходили на уборку помещения от мусора и голубиного помёта. Позднее при содействии администрации были выполнены работы по ремонту кровли. Когда покрытие купола Преображенского храма полностью сорвало ветром, два альпиниста – Михаил Ерёмкин и Александр Семяшкин – за две недели покрыли рубероидом весь купол. Деньги за свою работу смельчаки получили смешные, но остались довольны, что удалось внести свою лепту в богоугодное дело…

Ещё одной попыткой возродить Преображенский храм стало обращение администрации района в Ухтинский государственный технический университет с просьбой оказать содействие в его реставрации. Итогом этой заявки стали две дипломные – революционного характера – работы студентов УГТУ.

Автор одной из них, Р. С. Потолицын, после тщательного исследования памятника архитектуры пришёл к выводу, что частичная реставрация не решит проблем, необходим комплексный подход к делу. Учитывая реальную экономическую ситуацию, при которой ни светские, ни религиозные власти не в состоянии финансово обеспечить его восстановление, он предложил создать на базе Преображенского храма Центр культуры села. Среди дизайнерских находок выпускника УГТУ – светящиеся и «плавающие» образа и светотеневые эффекты внутри храма, изображения старинных фресок, нанесённые на светопропускающие конструкции, и стеклянная крыша, которая, надо полагать, предназначалась для того, чтобы человек получал возможность, глядя на звёздное небо, всмотреться в свою душу и осознать себя существом возвышенным…

Автор второй дипломной работы И. И. Фаррахов пошёл дальше и в связи с забвением таких понятий, как «свобода совести» и «вера», предложил кардинальный подход к решению проблемы. Храмовый комплекс, считает он, надо восстановить полностью вместе с утраченной колокольней и церковью Успения Пресвятой Богородицы, сгоревшей в 1994 году от пожара. Для этого потребуется вернуть ему историческое место, которое в народе именуется «намоленным», и освободить территорию от построек, возведённых там в советское время. Проще говоря, снести их, то есть избавиться от зданий районной администрации, дома культуры, казначейства, сараев, бани…

– Дипломная работа – мечта, – подметила в разговоре со мной директор историко-краеведческого музея Екатерина Хозяинова. – Обе работы хороши тем, что студенты сделали все обмеры, чертежи, провели исследования. Всё это можно хоть завтра использовать при восстановлении храма. Были бы деньги…

В 2016 году ижемцы снова забили тревогу: «Храм находится в аварийном состоянии и следующую смену сезонов может не выдержать!» В срочном порядке был создан попечительский совет, куда вошли представители местной администрации, предприниматели, священнослужители. Общими усилиями собрали полмиллиона рублей – капля в море, ведь только для срочных работ по замене купола, светового барабана, кровли требовалось около 13 миллионов… Надежда собрать нужную сумму для восстановления святыни у ижемцев появилась после визита в район Главы республики Сергея Гапликова. Этим летом он осмотрел церковь Преображения Господня и поддержал планы по её восстановлению. На сегодня, согласно документам, уже намечены «планы поэтапного производства в 2017–2021 гг. реставрационных работ и их предварительная стоимость, осуществляется сбор средств от благотворителей…».

* * *

На этом можно было бы выдохнуть, но червячок сомнения не давал мне покоя. За многие годы в счастливый сказочный финал таких историй я верить разучилась. Столько лет, выходит, храм разрушали, а тут приходит добрый молодец, перекидывает волшебное колечко с руки на руку, из колечка выходят триста молодцев и сто семьдесят богатырей и за одну ночь возводят новое здание, лучше прежнего…

– На восстановление храма не год и не два, а все сто лет уйдут, – уверенно говорит регент Успенского храма в Ижме Вера Андреевна Филиппова.

Вера Андреевна Филиппова, регент Успенского храма в Ижме

Прежде она 19 лет проработала экономистом в отделе образования, деньги считать умеет. Работа эта, на её взгляд, творческая. Что может быть увлекательнее, когда составляется бюджет района? Доходы, расходы, финансовые потоки, прямые и неконтролируемые затраты – там подрезал, тут добавил… В итоге всё сходится! Денег раньше хватало на всё, потому что для людей работали, а то, чтобы где-то что-то украсть и себе в карман положить, – такого не было… Это сейчас Вере Андреевне приходится растягивать пенсию, как резиновую, чтобы как-то свести концы с концами…

На этих словах моя собеседница внезапно замолкает, словно громом пришибленная, и неожиданно меняет тему разговора, который принимает более оживлённый характер. Деда Веры Андреевны, уральского казака, царское правительство сослало когда-то на Камчатку за вольнолюбивые мысли, в годы советской власти он снова пострадал за своё инакомыслие и был сослан с Камчатки неизвестно куда. Так и пропал человек…

– Он был… многоговорящим, – подбирает словцо Вера Андреевна, – и я этим грешу. Одна кровь!

Отца – он работал директором совхоза на Камчатке – вовремя предупредил один из сотрудников НКВД о готовящихся репрессиях и посоветовал уехать куда подальше. Полгода родители Веры Андреевны добирались до Ижмы. В пути потеряли малолетних детей, мальчика и девочку, – скончались от дизентерии. Когда началась война, отца забрали на фронт, после ранения ему ампутировали левую руку, а он был левша… Вернулся домой. Вера Андреевна родилась уже после войны. Жили дружно, не голодали, на столе всегда были рыба, оленина, грибы, ягоды. Детство у Верочки было счастливое. Летом пропадали на речке, зимой катались на санках, но и много трудились: ухаживали за кроликами, коровами, телятами, ездили на заготовку кормов.

В школе думала она закончить курсы радисток, как и её сестра, но их класс определили осваивать сельскохозяйственную механизацию – война закончилась, надо было поднимать страну из руин. Вот Верочка и гоняла на тракторе по ухабам, пугая ворон, – это тебе не на «Мерседесе» по гладкому шоссе скользить… После школы окончила Вологодский молочный институт, работала на молокозаводе, потом пошла по профсоюзной линии: занималась организацией демонстраций, субботников, юбилеев, соцсоревнований, объездила по долгу службы весь район – где на машине, где на лошадях или пешком…

– Профсоюзы – это что? – спрашивает Вера Андреевна. – Правильно, «школа коммунизма». Но нельзя сказать, что я строила коммунизм на селе, скорее, помогала людям жить дружно… Разве человек человеку, как говорится в «Моральном кодексе строителя коммунизма», не «друг, товарищ и брат»? Неслучайно многие из бывших коммунистов потянулись потом в храмы: думали-думали и решили, что ни на кого, кроме Бога, надежды нет…

Со мной это случилось ещё проще: там турнули, оттуда выкинули, сюда не приняли… А душу надо чем-то заполнять… Когда в Ижме открылся православный приход – а случилось это в ноябре 1996 года, – я стала туда ходить. Потом мне предложили петь на клиросе. Согласилась. Я же 28 лет пела в Ижемском народном хоре, ездила с гастролями в Болгарию, Карелию… Где только не бывали! Отец Ярослав долго с нами мучился: как придут, бывало, певчие на службу да как заголосят – хоть святых выноси!.. Без репетиций часто пели, на слух. В итоге разделились на два состава, есть у нас теперь и своя солистка – сотрудник музея Антонина Петровна Артеева. У неё голос сильный, очень высокий. Правда, до неё никто дотянуться не может, но ничего, как-то справляемся…

Двоюродная бабушка Антонины Петровны по отцовской линии, Фаина Фёдоровна Семяшкина, стояла у истоков создания православного прихода в Ижме. Когда у верующих не было своего молитвенного дома, они собирались у неё дома, читали акафисты, позднее обивали пороги вышестоящих инстанций, чтобы зарегистрировать приход. Внучка ходила в храм вначале только по большим праздникам – вера была шаткой. Нужен был стресс, чтобы прийти к этому осознанно. Она заболела. Но Бог милостив – выздоровела, и сегодня считает себя человеком воцерковлённым. По её наблюдениям, люди тянутся нынче к вере, и отнюдь не из праздного любопытства, хотя по-прежнему живы в этих краях традиции двоеверия, когда человек может быть примерным христианином и при этом оставаться язычником. Местные и сегодня, бывает, перекрестившись, громко здороваются с хозяевами леса, обнимают берёзы, шепчутся с ними, как с живыми существами, просят помощи и защиты…

* * *

За время существования прихода в Ижме здесь служило несколько батюшек, и каждый из них внёс свою лепту в его развитие. Отец Гермоген никогда не лез со своими советами, пока прихожане сами не спросят, не налагал тяжких епитимий, делил со своим приходом все тяготы, знал холод и нужду, мог утешить… Отец Владимир добился включения старинного Преображенского храма в Федеральную программу по охране памятников культуры Севера России, а также передачи в безвозмездное пользование участков земли, исторически принадлежавшей церкви. При нём начались подвижки по строительству нового храма. В 2007 г. Николай Герасимов, занимавший на тот момент пост министра промышленности и энергетики республики, выделил четыре гектара леса для строительства деревянной церкви. Активное участие принимал в этом местный предприниматель Олег Терентьев. При отце Германе строительство храма Успения Пресвятой Богородицы было завершено. Молодой, общительный, жизнелюбивый, он, как магнит, притягивал к себе людей. Батюшку любили, и его безвременная трагическая гибель потрясла верующих…

После отца Германа, оставившего яркий след в памяти людей, непросто было отцу Ярославу завоёвывать любовь и уважение прихожан, хотя закалка у выпускника Белгородской духовной семинарии была хорошая.

Иерей Ярослав Истомин, настоятель Успенского храма в Ижме

Отец Ярослав знакомит Главу Республики Коми Сергея Гапликова с приходом

– Нас там держали в ежовых рукавицах, – рассказывает батюшка. – Ребятам в семинарском классе было лет по восемнадцать – уже не дети, но ещё и не взрослые. Но о дискотеках, выпивке, сигаретах, компьютерных играх не могло быть и речи. Дисциплина жёсткая, как и распорядок дня: ранний подъём, молитва, завтрак, учёба, обед, послушания…

За два промаха по поведению исключали из семинарии автоматически, и это при том, что экзамен, если ученик получал по предмету двойку, можно было пересдать и даже остаться на второй год… Поведение ценилось превыше всего. Многие просто не выдерживали, уходили сами. Из 30 человек в классе семинарию закончили 17…

На пятом курсе, когда пришло время определяться с выбором дальнейшего пути, я был в сомнениях… У нас был отличник, он после семинарии пошёл работать программистом… После долгих раздумий я тоже решил потрудиться в Белгороде по своей первой специальности – экскаваторщиком. Меня там всё устраивало, работал на импортных машинах, получал хорошие деньги, но очень скоро понял, что это не моё. И тогда я решился принять сан. Перед этим шагом никаких знаков Свыше не было: ангелов не видел, голоса не слышал… Я стал священником от любви. Нельзя сказать, что я был на тот момент полон любовью, нет… Просто я понял вдруг, что всегда надо делать то, что любишь… Мне в этом разобраться помог один старый священник, простой батюшка, но очень мудрый – имени его я не запомнил. Он говорил, что Бог везде… Я мог бы работать и дальше экскаваторщиком, ведь Бог также и среди тех, кто строит дома. Но мне захотелось быть с Ним рядом семь раз в неделю – в храме. До благодати я «жадный»… Приехали на этот отдалённый приход с матушкой. Она у меня городская, привыкла каблучками по асфальту цокать, а тут ей пришлось до школы в Гаме, куда устроилась работать учительницей английского языка, через речку добираться. Однажды попала в полынью, вернулась домой вся мокрая, простуженная, ночь проплакала, а назавтра снова отправилась на работу… А я стал служить в храме Успения Пресвятой Богородицы. Приход потихоньку растёт, крепнет, у нас появился второй священник, отец Василий, свой звонарь – Яков Дубосарский. Большая радость была в Ижме, когда впервые после долгих лет забвения прозвучал здесь колокольный звон. Бабушки плакали…

На переднем плане – Успенский храм. За ним – Преображенский

Значительную сумму для изготовления колоколов вложил тогда местный предприниматель Иван Артеев с братом. Сам Иван ездил в Свято-Данилов монастырь в Москве, где колокола отливают по старинной технологии – в земле, договорился со старшим звонарём монастыря иеродьяконом Романом, чтобы тот приехал к нам и помог установить их на колокольню… А этим летом, во время последнего приезда владыки Воркутинского и Усинского Иоанна в Ижму – он у нас часто бывает, – молились всем миром о благополучном восстановлении Преображенского храма. Всё же для людей делается. Даст Бог, всё будет…

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска