На столе – большое блюдо клубники. Пробую ягоды. Сладкие. В большом кабинете всё как-то по-хорошему неупорядоченно, уютно: горшки с цветами на подоконниках, на столе, на шкафах, а между ними и где придётся игрушки, поделки, на стенах – иконы. В глаза бросается образ святителя Николая. Всё здесь словно собрано вокруг его образа. Увидев, что не могу оторваться, Надежда, улыбаясь (а улыбается она, кажется, всегда, даже когда серьёзна), объяснила:

 – Лет пятнадцать назад мне подарили репродукцию иконы святителя Николая с клеймами, для которой мы сделали красивый киот. Тогда открывалось много храмов. Предложили икону одному, другому, но никто не взял. Я подумала, что вот была бы у нас паломническая служба – и этот образ стал бы для неё главной святыней. Буквально через полтора года служба действительно появилась. Назвали мы её «С Вятки».

«Лет пятнадцать назад мне подарили репродукцию иконы святителя Николая
с клеймами, для которой мы сделали красивый киот», – объяснила Надежда.

Наша газета не раз упоминала её, пора познакомиться поближе. В представительство меня привёз отец Иоанн Шаповал – муж Надежды, настоятель храма в селе Истобенском. С отца Иоанна когда-то всё и началось – с того дня, когда он привёл в храм свою невесту, сказав, что обязательно будут венчаться. Но для этого Надежде нужно было сначала креститься.

– А крестилась я в 25 лет, – рассказывает Надежда. – В конце 90-х знакомая пригласила работать в туристическую компанию. Возили людей в Турцию и другие страны. Но лишь когда сходила в крестный ход на Великую, начала понимать, что именно меня по-настоящему увлекает. И когда меня пригласили в другую фирму, которую нужно было развивать с нуля, я поставила условие: «Соглашусь, если разрешите заниматься паломничествами». Хотя, знаете, некоторые паломники так и остаются туристами, а бывает, что туристы становятся паломниками.

– Поясните…

Надежда задумывается. Вместо неё отвечает отец Иоанн:

– Паломники 1990-х отличаются от нынешних. Тем было всё равно, где голову преклонить, накормят не накормят.

– Да, сейчас чаще интересуются, какой будет автобус, сколько раз будут кормить, где ночёвка, – продолжает Надежда. – Но и прежде, мне кажется, один паломник не походил на другого. Было интересно видеть, как люди меняются в пути. Поездка в Дивеево в 2004-м стала нашим первым дальним паломничеством. Приезжаем на трапезу, а еда закончилась, остались хлеб и чай. Часть группы начала сердиться, говорить: «Мы с вами больше не поедем». Ушли куда-то, возмущённые. А кроткие остались, молились, радовались тому, что есть. Вдруг для них выносят суп, потом второе, третье. Но тех, кто ушёл, это не вразумило. Поехали размещаться. Гостиниц тогда ещё не было, и нас отправили в дальний скит. Но оказалось, что дорога никуда не годится, не проехать. Водитель говорит: «Не поедем!»

Пришлось ночевать в автобусе. И снова ропот, возмущение. Я тоже думаю: «Всё, никогда больше не повезу группы!» На следующий день нас ждала экскурсия в монастыре, гид была очень хорошей, рассказывала интересно. А потом произошло то, чего мы никогда не забудем. Она посмотрела на нашу группу и сказала: «Когда к нам в Дивеево приезжают, кому-то не хватает еды, кому-то жилья, но это батюшка Серафим так проверяет людей и даёт за их смирение благодать!» Мы в последующие годы много раз слушали её, но никогда она этих слов больше не повторяла. Почему сказала их нам, сама не знает – вырвалось. Смотрю, наши потрясены, слёзы текут.

Мы стараемся хорошо подготовить людей к поездке. Спрашиваем не по одному разу: «Вы точно понимаете, что едете в паломничество?» «Да-да!» – отвечают.

Но всё-таки не все понимают, на что решились. И дальше мы стараемся всё сделать, чтобы паломничество стало паломничеством. Два-три раза за поездку бываем на Божественной литургии. Причащаются все, хотя мы, конечно же, этого не требуем. Иной возьмёт в дорогу скоромное, но видит настрой и сам начинает воздерживаться. Некоторые бабушки, которым за восемьдесят, причащаются впервые. Читаем вместе молитвы, конечно, показываем фильмы о том месте, куда едем. Если с нами священник, ему передаются записочки, а он отвечает на них в микрофон.

Всё складывалось постепенно. Поначалу мы даже автобус не могли найти приличный – не было в городе свободных. Самая первая поездка была по святым местам Вятки. Нашли какой-то «Пазик», а людей много, даже стоя ехали. Мы помолились, и на следующий день заходит мужчина, скромно говорит: «Я водитель автобуса, вам нужен автобус?» – «А какой?»

Оказалось, очень удобный – «Икарус». Тринадцать лет на нём ездим. С тех пор как я окончательно ушла из туристического бизнеса, мы и создали «С Вятки», чтобы самим решать, куда ехать, на сколько задержаться в святом месте.

Всё это время перед образом святителя Николая у нас служатся молебны. Остальные иконы тоже имеют свои истории, они из разных мест – из Греции, Италии. Что такое для вятского человека святитель Николай, говорить не нужно. Он всегда с нами.

Когда в этом году прибыли в Москву его мощи, я везти туда группы не хотела. Подумала, что ведь у нас есть на Вятке частица мощей святителя. А потом услышала по радио слова одного владыки, который сказал, что для многих это паломничество – возможность, отстояв несколько часов в очереди, немножко оторваться от суеты. И не поверите, три группы свозила. С каждым разом хотелось ехать всё сильнее, и третьей поездки я ждала, как Великорецкого хода.

В первый раз отстояли в очереди четыре с половиной часа. Во второй наши бабушки взяли стульчики, зонтики, плащи, еду, так как мы заранее предупредили их, с какими трудностями придётся столкнуться. Но когда приехали, водитель начал нас торопить, мол, нельзя ему на этом месте задерживаться, и мы выскочили, забыв впопыхах всё, что с собой привезли. Первый час стоим, начинается ропот: «Вот были бы стульчики, зря, что ли, тащили». Второй час стоим – вижу, люди ищут, на что облокотиться. И тут дождь обрушивается как из ведра. «Вот были бы зонтики, плащики», – жалуется народ. А дети, которые были с нами, хохочут – им дождь в радость! Смотрю, у остальных лица начинают светлеть, ведь всё равно уже промокли, что теперь про зонтики вспоминать. Пока дошли до Храма Христа Спасителя, успели обсохнуть и решили, что святитель сам знает, что кому нужно. Семь часов стояли. В третий раз трижды пропели акафист святителю. К нам начали присоединяться другие люди, мужчины незнакомые басом поют: «Святителю отче Николае, моли Бога о нас», но многие слов не знают, а всё равно пытаются поучаствовать. Народ в третьей группе подобрался спокойный, никто не толкался, как обычно, и, что удивительно, девушки в соборе, вместо того чтобы подгонять нас, как раньше: «Проходите, проходите», сказали: «Если хотите помолиться, встаньте вот здесь». Это было десятого июня. В тот день к мощам приложилось шестьдесят три тысячи человек.

– А в Бари к святому Николаю ездили?

– В четверг там служат Божественную литургию православные, собирается необыкновенно много народа. Но однажды мы приехали из Греции в среду. Причастились на русском подворье, где замечательный хор. И всё хорошо, вот только к мощам святителя Николая, скорее всего, не попасть, а ведь ради них и приехали. Не открывают мощи в среду. Пришли в храм, где они покоятся, хоть перед решёточкой помолиться. Встали на колени – и тут подходит служитель и решётку специально для нас открывает. Говорит: «Прикладывайтесь!» Это было счастье.

Ещё вспоминается, как мы ездили на Святую Землю. Помолились в храме Гроба Господня и уже выходим из Старого города, как видим, бежит одна из наших бабушек, радуется: «Как здорово, что я вас нашла!» Оказывается, засмотрелась на лавочки по пути ко Гробу и подумала: «Мы уже вчера там были, всё увидели, что хотели». Только подумала это – и потеряла нас. Куда её потом Господь только не выводил: и к Стене плача, и в мусульманский квартал, а ко Гробу попасть не могла. Совершенно непонятно, почему никто из нас не заметил её исчезновения…

В иной поездке мы бываем у Гроба по несколько раз, а однажды вышла неприятность. Храм почему-то был всё время закрыт. Пришло время уезжать, ко мне подходят несколько женщин, требуют: «Надежда, чё хочешь делай, а в храм мы попасть должны!» У меня слёзы из глаз – что делать? Стала молиться, и на следующий день всё-таки попали в храм.

– А какие поездки по России у вас любимые?

– Самые чудесные, когда с нами ездят дети из Мурыгинского детдома для умственно отсталых. Врачи в первый раз боялись, что начнутся неприятности – приступы эпилепсии и тому подобное. А когда вернулись, медики отметили, что состояние здоровья сильно улучшилось.

Я говорю «дети», хотя там есть ребята и постарше, некоторым и под тридцать. Но привыкли их так называть – может, потому, что они похожи на тех евангельских ребятишек, которые так хотели подойти ко Христу. Оплачивают их поездки благодетели, но как только у нас появляются свободные места, вспоминаем о наших подопечных. Накануне поездок в детском доме наступает удивительный покой, ведь ребятам говорят, что ради поездки нужно молиться, трудиться, слушаться воспитателей. А нам с ними легко и счастливо. Носят сумки бабушкам, подают им руку, когда нужно выйти из автобуса, – во всём помощники.

Как-то поехал мальчик, который с какой-то особой силой молился. Спрашиваем, что случилось. «У меня мама выпивает и семь лет ко мне не приезжает». Через два дня после его возвращения приехала мама, чистенькая, опрятная, с подарками. Воспитатели, да и не только они, плакали, увидев их вместе.

В одной из наших поездок ребята приметили танцевальный коллектив и создали свой. Выступали в Храме Христа Спасителя, в Сочи заняли первое место, в епархии их приглашают. И все поделки в нашем представительстве сделаны их руками. Вот эту замечательную сову вышила девочка без пальчиков.

В Вятской епархии ездим, конечно, в Великорецкое, в Орлове есть чудотворная икона «Достойно есть», в Шабалино проходит крестный ход к матушке Февронии, по молитвам которой было много исцелений. Прежде чем покинуть родные места и уехать в ссылку, она окунула в омут возле Покровского монастыря свой крестик, сказав: «Не будет меня, приходите сюда, вспоминайте». В Слободской ездим к образу Божией Матери «В скорбех и печалех Утешение». Нравится в Омутнинске, где прежде служил отец Тихон Меркушев. Он создал там копию Гроба Господня, с соблюдением всех размеров. Батюшка всё вычитал из книги, хотя не был в Иерусалиме. Когда была закончена крипта, паломники привезли для неё камешек, освящённый на настоящем Гробе. Однажды мы собирали группу для поездки на Святую Землю, но тут доллар резко поднялся. Звоним в Омутнинск, где служил тогда отец Симеон Кузнецов, ныне владыка Даниил Бишкекский и Кыргызстанский. Попросили помолиться у гроба, и всё благополучно разрешилось.

В конце поездок у нас есть традиция просить немного пожертвовать на утварь для храмов епархии. Как-то подарили отцу Михаилу Цепелёву из Юрьева красивую закладку для Евангелия. Вечером перезваниваю, узнать, по сердцу ли, и слышу, как батюшка смущённо говорит, что закладка очень понравилась, вот только Евангелия подходящего у него нет. Начали собирать на него деньги по копеечке: когда привезли подарок, смотрим – у отца Михаила слёзы текут.

А в этом году отцу Иоанну Милюшину благословили восстанавливать храм в Загарье. Лампадку ему привезли, закладки. А у нас кадило было, которое всё не могли пристроить, у всех есть. Спрашиваю как-то у отца Иоанна, всё ли у него хорошо. «Всё хорошо, – отвечает, – вот только кадила нет». Так часто бывает: подарки достаются тем, кому особенно нужны.

Мне нравится то, что я делаю, потому что имеешь дело с хорошими людьми, потому что у нас не бизнес, а служение.

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска