В редакцию пришло много откликов после публикации беседы с врачом-фитотерапевтом Владимиром Николаевичем Вишневым («Господь всё дал», № 775, март 2017 г.). Читатели спрашивают, как с ним связаться, где можно приобрести лекарства, настоянные на травах, просят продолжить эту тему. Вся контактная информация – на сайте vishnev-v-n.ru  А разговор о «таблетках и травах» мы продолжим с коллегой Вишнева – врачом-кардиологом Еленой Александровной Николаевой.

Травы и таблетки

Надо сказать, что на беседу кардиолог выделила не более часа, сославшись на недостаток времени. Поначалу я не придал этому значения, только в конце встречи до меня «дошло»: а ведь я отрываю её от сна после суточного дежурства. Хотя догадаться было нетрудно. Собственно, о её постоянной работе и были первые вопросы.

Елена Александровна Николаева

– Елена Александровна, вы ведь на «Скорой» работаете?

– Да, в неотложке, в районе, называемом петербуржцами Весёлый посёлок.

– Давно там?

– Двенадцать лет уже, сутки через сутки. А с Владимиром Николаевичем дружим больше двадцати лет. Мы познакомились, когда вместе работали терапевтами в поликлинике. В свободное время помогаем нашим православным братьям и сёстрам. Это лечение кардиологических болезней, инфарктов, реабилитационный постинфарктный период. Даже инсультные больные, которые дома лежат, тоже наши – приезжаем, делаем капельницы, корректируем лечение.

– И ещё наукой занимаетесь? Вы ведь врач высшей категории, защитили кандидатскую диссертацию по медицине.

– Сейчас науки у меня мало. Только с Владимиром Николаевичем пишем книги, соответственно делаем какие-то научные выводы по поводу лечения травами и совмещения их с таблетками.

– Владимир Николаевич вроде говорил, что лучше без таблеток обходиться.

– А куда мы денемся, если у нас, например, давление под 300? Да, травы хорошо поддерживают давление на должном уровне, но если у нас гипертонический криз? Здесь без таблеток никак, иначе, как у нас говорят, «заработаем памперс» – получим такой инсульт, что будем прикованы к постели. Что мы делаем? Выравниваем ситуацию таблетками и, добившись хороших результатов, потихоньку снижаем их дозу до минимальной или убираем таблетки совсем, после чего переводим пациента на длительное использование трав. Вот в этом и есть совмещение современной медицины с народной.

– А примеры могли бы привести? Какие препараты сочетаются с травами?

– Допустим, я назначаю энап, то есть эналаприл, для лечения гипертонической болезни. А Владимир Николаевич дополнительно назначает сосудистые капли, настоянные на травах. Эти капли регулируют тонус сосудов и вместе с энапом снижают артериальное давление. И постепенно при такой двойной терапии мы потихоньку снижаем дозы энапа. Допустим, с 10 миллиграммов до 2,5. Потом от лекарства отказываемся совсем, а капли у нас остаются.

Или вот атеросклероз. У Владимира Николаевича есть капли от него. У нас у всех с возрастом начинается склероз сосудов, когда внутри них возникают атеросклеротические бляшки. Сейчас есть аторвастатины, которые изнутри выравнивают обмен веществ и снижают образование бляшек внутри сосудов. Они действенны. Но вместе с каплями растворение бляшек происходит намного быстрее. Если сосуды не сильно закупорены, мы химические препараты можем вообще не употреблять, а использовать только капли, которые будут чистить сосуды изнутри.

Или, к примеру, всем известный аспирин, который очень часто рекомендуют пить для разжижения крови. При этом предлагают «менее вредный» заменитель – «Тромбо-Асс». Разницу объясняют тем, что таблетки «Тромбо-Асс» благодаря оболочке растворяются только в кишечнике, а не в желудке, как аспирин, поэтому не портят желудок. При этом пациенты чаще покупают отечественный аспирин, потому что он дешёвый, а «Тромбо-Асс» дороже в три и более раза. А ведь можно обойтись без того и другого. Немногие знают, что изначально аспирин был произведён из коры ивы и настой из неё, содержащий ацетилсалициловую кислоту, имеет то же действие, что и вышеназванные препараты. И вот я смотрю, что человеку прописали в стационаре, и пытаюсь заменить природным средством. Понятно, что в аспирине концентрация ацетилсалициловой кислоты больше, чем в настое из коры. Если у человека тяжёлое послеинфарктное состояние, то коры ивы будет недостаточно для разжижения крови с тромбами. Но мы всё равно потихонечку уйдём от аспирина и придём к травам. Вот так мы и действуем с Владимиром Николаевичем – работаем вместе, чтобы облегчить людям жизнь.

– Результаты такого сочетания вы отслеживаете?

– Конечно, ведь пациенты всегда сдают анализы и приходят к нам с ними. Изучаем результаты анализов до и после нашего лечения. Мониторинг постоянный: смотрим тромбоциты крови, какие они были и какие стали, как снизилось содержание холестерина…

– Получается, травы имеют «долгоиграющий» эффект, сразу-то результаты не очевидны.

– Извините, а какие результаты вы бы хотели? Абсолютное исцеление? Такого не бывает. Например, после инфаркта мы должны до конца жизни пить тот же аспирин – так прописывает врач. И он прав, поскольку лечение идёт всё время. Так и у нас. Смотрим, как работает та же кора ивы: ага, у человека уровень тромбоцитов не увеличивается и не уменьшается, норма. Это и есть результат, который нужно поддерживать всю оставшуюся жизнь.

Как это происходит на практике? Вот я на «скорой» по вызову приезжаю к сердечнику, обезболиваю, оказываю первую помощь и везу в больницу. Там в сердце ставят стент – пружинку, которая расширяет сосуд, – или делают шунтирование и назначают лечение. Как правило, это гора таблеток. Далее я снова «подхватываю» этого человека и веду дальше по болезни. Когда всё уже хорошо, боли в сердце не возобновляются, мы убираем таблетки на минимальную дозировку, заменяя травами.

А вот после инсульта, когда человек не ходит, другая история. Там поддерживающая терапия в основном идёт травами, чтобы ничего не усугубилось, держалось на одном уровне.

«Звоните на 103»

– То есть в тяжёлых случаях химпрепараты нужны, а в очень тяжёлых случаях уже нет? Казалось бы, должно быть наоборот.

– Когда беда уже случилась и последствия её невозвратны, остаётся только поддерживать стабильность. В таких тяжёлых случаях, как правило, виноваты сами пациенты, потому что не вызвали «скорую» при первых же признаках инсульта. В течение трёх часов медицина что-то может сделать, а потом всё очень сложно… Дай Бог, чтобы это был ишемический инсульт, а если геморрагический?

– Чем они различаются?

– Ишемический инсульт – это инфаркт мозга, он развивается при значительном уменьшении мозгового кровотока. А при геморрагическом острое нарушение мозгового кровообращения сочетается с прорывом сосудов и кровоизлиянием в мозг. Это самая тяжёлая мозговая катастрофа, и здесь время очень дорого. В 50–90 процентах случаев происходит летальный исход. Излившаяся кровь запускает целый каскад биохимических реакций, ведущих первые двое суток к развитию вазогенного отёка мозга. На третьи сутки развивается отсроченный ангиоспазм, который приводит к развитию некротической ангиопатии и кальциевой смерти клеток мозга. То есть к прекращению жизни человека.

– Как человеку определить, какой инсульт его хватил?

– Признаки геморрагического инсульта такие: быстро нарастающая сильная головная боль с тошнотой и рвотой, «приливы и пульсация» в голове, боль в глазах при взгляде на яркий свет и при вращениях глазами по сторонам, красные круги перед глазами, нарушение дыхания, сильное сердцебиение, частичный паралич, разного рода нарушения сознания – оглушение, ступор или кома.

Иногда геморрагический инсульт начинается с эпилептического приступа. Вот человек был только что совершенно здоров, в мячик на пляже играл и… вдруг упал, бьётся в судорогах, изо рта идёт пена. Тут, понятно, люди сразу «скорую» вызовут. А бывают не столь заметные признаки, и люди сомневаются, звать врача или нет. Например, у человека начинает плавать взгляд, глаза косят в сторону. И никто не догадывается, что он как бы смотрит на пострадавшую сторону мозга – направо или налево, в зависимости от того, в каком полушарии произошло кровоизлияние. Или, например, у человека на противоположной кровоизлиянию стороне происходит атония: опущение верхнего века, свисает угол рта, проявляется симптом «паруса», когда щека при дыхании не удерживает воздух. Вроде ничего страшного не происходит, но тут дорога каждая минута – срочно звоните в «Скорую».

Сейчас лето, многие сидят на даче и при первых признаках инсульта, бывает, терпят три-четыре дня, авось пройдёт. Но ещё раз повторяю: дай Бог, чтобы инсульт был ишемическим – он исправим. Можно поставить пружинку в сосуд головного мозга – и к человеку вернётся разборчивая речь, начнут действовать отнявшиеся руки-ноги. А при геморрагическом вопрос стоит о жизни и смерти. Пройдёт шесть часов – и ни один нейрохирург уже не сможет что-либо сделать.

– А как отличить, когда пройдёт, а когда надо «скорую» вызывать?

– Никак.

– То есть?

– Никто не знает, как будет развиваться болезнь. Есть шанс, что пройдёт, а если нет? Просто звоните на 103, где бы ни находились: на даче, на пляже, в душном метро или на пикнике в лесу. Туда «скорая» тоже приедет. Если вы в Ленобласти, то вас отвезут хотя бы во Всеволожск, Выборг, Тосно и там окажут помощь. Вдруг ни с того ни с сего у вас перестаёт работать одна половина тела, рука или нога – они провисают или напрягаются. Или перестаёте нормально говорить, каша во рту. Всё! Звоните. Или можно так инсульт проверить: перед зеркалом высуньте язык, и если он не посередине, а в сторону смотрит, то беда. Или кожа ничего не чувствует с левой или с правой стороны. Если инфаркт – это боли в области груди, а инсульт проявляется двигательными нарушениями и потерей чувствительности.

– Инсульт страшнее, чем инфаркт?

– Одинаково нехорошо. Инфаркт коварней тем, что его не сразу определишь. Сердечная мышца обескровливается и перестаёт хорошо работать, а руки-ноги при этом нормально действуют, нет онемения. И мы думаем, что всё нормально.

– Некоторые считают, что лучше раньше умереть, чем стать обузой для близких людей. А инсульт – это же обуза.

– При инфаркте люди тоже становятся нетрудоспособными. У них постоянная одышка, из-за болей в сердце начинают дёргать своих родственников. В любом случае это трагедия.

Болезнь XXI века

– Елена Александровна, в неотложке вы и так загружены работой. Зачем же берёте ещё больных, которые после больницы?

– Я их не «беру», они сами о помощи просят. Допустим, у человека инфаркт. Мы приехали – у него болит в грудине. Мы обезболиваем, пытаемся тут же на месте растворить тромб и везём в стационар. И дальше я, как частный доктор, веду постинфарктных и постинсультных больных. Многие не любят вызывать участковых докторов из поликлиник, потому что там сейчас среди врачей много иммигрантов «с непонятными фамилиями», и бабушки говорят: «Мы к православному врачу пойдём». Вот это мой случай. Тут дело, конечно, не в национальности участкового врача, а в недоверии к его медицинскому диплому. Это выбор пациента, и с этим ничего не поделаешь.

– То есть вы участвуете в первом и последнем этапах.

– Приняв больного на «скорой», мы часто продолжаем общаться, мне звонят по телефону. Бывает, что, придя в норму после инфаркта, те же пациенты опять нас зовут по другим болезням. И мы помогаем найти хорошего специалиста. Со многими пациентами дружим десятилетиями, поддерживаем их.

– У вас есть свой офис, рабочий телефон, по которому к вам обращаются?

– А зачем мне офис? В основном у меня тяжёлые больные, которым трудно дойти даже до поликлиники. И мы с помощником, фельдшером, приезжаем к ним сами. Их родственники приходят к нам с Владимиром Николаевичем на консультации. В церковном доме при храме Воскресения Христова на Варшавке я веду приём два раза в неделю. Бывает, что и из дальних деревень приезжают.

– И лекции успеваете читать?

– Да, обязательно раз в месяц. Рассказываю о кардиологии, о неотложной помощи, как люди в критических ситуациях могут сами себе помочь. Например, если кто-то остался один на даче, то как можно до приезда «скорой» самому продержаться. Отвечаю на все вопросы, какие возникают.

– У меня вот тоже есть вопрос. Я узнал недавно, что корвалол запрещён в развитых странах Запада.

– Они могут что угодно запрещать, это их дело.

– Но там же неглупые люди.

– Дело тут не в глупости. На Западе, например, запрещён и анальгин. А мы анальгином лечим инфаркты, и достаточно эффективно. Почему они запрещают? Потому что анальгин дешёвый. А у них чем дороже препарат, тем выгоднее его назначать. К примеру, энап, который я уже упоминала, выпущенный в Германии, стоит 800 рублей, а на Всеволожской фармацевтической фабрике – 20 рублей. На Западе здравоохранение – это бизнес.

То же самое с корвалолом. Как и анальгин, он был придуман у нас. Помните, сколько в аптеках при Союзе было разных каплей и порошков, которые прекрасно помогали? Где они сейчас? Их изъяли из производства фармфирмы, потому что они им не выгодны. И продолжают убирать всё, что было придумано в Советском Союзе и что продолжали производить в России в 90-е годы. В этом и врачи участвовали – те, кого «заинтересовывали». Бывает, приезжаю я на вызов, спрашиваю: «Почему не приняли анальгин?» В ответ слышу: «Так он же вреден, об этом по телевизору сказали». Кто конкретно сказал – не помнит.

– Про корвалол пишут, что он содержит в себе канцероген.

– Это явная антиреклама. Лучше бы написали, что содержат в себе рекламируемые дорогие таблетки. А корвалол, в отличие от них, состоит фактически из лекарственных трав. Единственное, что там есть не природного, – феназепам. Он, кстати, был синтезирован также у нас, его создателям в 1980 году была присуждена Госпремия СССР. По-научному это вещество называется бромдигидрохлорфенилбензодиазепин. Является высокоактивным транквилизатором. Практически нерастворим в воде. Но в корвалол его ввели в мизерной доле, чтобы усилить успокоительный эффект лекарства.

– Так ведь и пишут, что корвалол не лечит сосуды, а только успокаивает нервную систему. Мол, тем самым доктора обманывают пациентов.

– Да, это хорошее успокоительное средство, действует как пустырник. Но лечение, в том числе, и есть успокоение. У нас большинство болезней – это психосоматика. Человек разнервничался – получил инфаркт.

– Получается, все болезни можно к нервам свести?

– А с них всё и начинается. Вчера ездила на вызов к девушке, ей 27 лет, а уже с сердечно-сосудистыми проблемами. Дома у неё бардак, грязь. Спрашиваю, мол, почему в квартире порядок не наведёте. Она: «Вы что, я же нервничаю». – «По поводу чего?» – «Да вон по телевизору сказали…» Вот где канцероген-то.

– По статистике, в России больше всего умирают от инфарктов и инсультов. Почему так?

– Не только в России, но и во всём мире. Слоган такой слышали: «Сердечно-сосудистые заболевания – эпидемия XXI века»? В прошлом году у нас за первые шесть месяцев умерло от этого почти 67 тысяч человек. Из них примерно 31 тысяча – от ишемической болезни сердца, 13 тысяч – от патологии сосудов головного мозга. Для сравнения, за тот же период 54 тысячи россиян умерли от внешних причин – алкоголизма, самоубийства, дорожных аварий. Эти причины у нас на втором месте, а на первом – инфаркты и инсульты. Всего же болезнями сердца и сосудов в России страдают более 23 миллионов человек. Почему?

Ответ можно узнать также из статистики. Чаще всего умирают мужчины в возрасте до 50-60 лет, причём женщин умирает почти в два раза меньше. Понятно, что мужчины употребляют больше алкоголя, табака, при том что у них по разным причинам в среднем выше артериальное давление. И ещё – мужчины не хотят лечиться. Не знаю нынешнюю статистику, а в 2014 году вне стационара умерло 74 процента от всех «сердечно-сосудистых» умерших, в том числе 82 процента от «ишемических сердечников». Всего же уровень внегоспитальной смертности у нас в России в 3-5 раз выше, чем на Западе. О чём это говорит? Наши люди, особенно мужчины, стесняются вызывать «скорую», хорохорятся.

– Об «эпидемии XXI века» все знают и ничего не делают?

– Позапрошлый год у нас был объявлен Годом борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями. А в прошлом году президент Ассоциации сердечно-сосудистых хирургов России Лео Бокерия озвучил цифру: за пять лет доля смертности от болезней системы кровообращения у нас снизилась с 57 до 48,7 процента. То есть мы имеем уже меньше половины от всех случаев смерти. Думаю, добились этого за счёт приобретения современного диагностического оборудования и, соответственно, более раннего выявления болезни. Но результаты были бы лучшими, если бы у нас в стране проводилась пропаганда здорового образа жизни и люди не запускали свои болезни.

Кислая среда

– Как избежать инфарктов и инсультов?

– Я могла бы вам предложить следующее: переселяйтесь из города в деревню, поскольку там, по статистике, сердечно-сосудистыми заболеваниями болеют в десять раз реже, чем в городе. Что отличает горожанина от деревенского? Сельчанин больше двигается и не кушает в Макдоналдсе. А у нас – сидячая работа, маршрутка, дом, диван, кухня. Сделать элементарную зарядку – что вы, лучше мы пойдём к доктору и поплачемся! Всё зависит от тонуса сосудов, а если мы мало двигаемся, то откуда он возьмётся? Даже когда мы соблюдаем посты. Каша – постная еда, но зачем её килограммами в себя впихивать?

– Какая связь между едой и сердцем?

– Рассказываю. Взять, например, сливочное масло. Если много съедим, то жирность у нас повысится, полинасыщенные кислоты попадут в кровь и не метаболизируются, а станут сосудистыми бляшками. Вообще же внутренняя среда организма имеет… помните из уроков химии? Имеет щелочную, нейтральную и кислую среды. Чем больше мы закисляем организм, тем больше жиреем, у нас больше развивается атеросклероз, соответственно, больше сосудистых бляшек. У нас в кислой среде разрушается клетка. Кислая среда образуется, если мы употребляем мясную пищу. В этом смысле посты приносят не только духовную пользу, но и физическую – они выводят нас из кислой среды в щелочную или нейтральную и дают организму как бы отдохнуть, восстановиться. Вот вам прямая зависимость.

Человеческий организм – это огромная химическая фабрика. И если мы с вами будем кушать только мясо, мясо, мясо, то превратимся в огромную-огромную кислоту и разрушимся. Я вот общаюсь с онкологами, и они говорят интересную вещь. Когда они опрашивали пациентов, какой диеты те придерживались перед тем, как заболеть раком, те ответили, что упирали на мясо, рыбу и всё белковосодержащее. И никогда не соблюдали постов. Организм у них закислился, и какие-то реакции пошли не так.

Вредоносным клеткам очень нравится кислая среда нашего организма. Возьмите мочекаменную болезнь. Она возникает вместе с кислотой в мочи. Моча, грубо говоря, это фильтрат плазмы крови. То есть наши почки профильтровывают кровь, и у нас получается моча. А если у нас моча кислая, то соль выпадает в осадок, вот и образуются камни в почках. И что теперь делать? Владимиру Николаевичу с Еленой Александровной приходится это лечить. Будем пить медвежьи ушки, всякие канофроны, ездить на литотрипсию камни дробить, а потом восстанавливать и восстанавливать длительными постами организм, его обмен веществ.

– Камни обязательно дробить или всё же травами их можно вывести?

– Экстракт марены розовой ещё растворит песок в почках. Но если камни огромные, заполняют всю лоханку почки, то придётся дробить их ультразвуком или удалять через операцию. Как видите, травы – не панацея от всего.

– А у меня песок сам как-то вышел, хотя пришлось пострадать…

– Бедненький. Значит, вы что-то неправильно кушаете, мало водички пьёте и образ жизни неправильный, двигаетесь мало. Каждый день нужно минимум сорок минут физической нагрузки, будь это зарядка или просто физический труд. Но в вашем случае травы вполне бы помогли.

– Сколько пациентов вы постоянно ведёте?

– Много, честно сказать, у меня даже списка нет. Сейчас многие по дачам разъехались, но всё равно периодически мне звонят. Кто-то новый приходит, кто-то уходит или остаётся. Мы не только прихожан, но и священников лечим. Им по долгу своего служения двигаться мало приходится, молятся-то, стоя на одном месте. Отсюда болезни.

– А оплата у вас какая?

– Только пожертвования, кто сколько может. Люди-то наши неимущие в основном. А мы ещё и храму с пожертвований помогаем – на ремонт и строительство, в благотворительные фонды деньги отправляем, в детские дома. А бесплатно работать всё равно не получится – нужны же деньги на бензин, на капельницы, с которым ездим. Бывает, приезжаешь к лежачему больному, а у него лекарств нет и в аптеку он сходить не может. Конечно, со своей зарплаты что-то выделишь. Консультации, как правило, у нас бесплатные. Лекции тоже, если только кто пожертвует на оплату уборщицы, чтобы пол помыть в зале после лекции.

– Лекции что людям дают?

– Они уже могут сами себе помочь в экстренных случаях. А Владимир Николаевич учит их и травы собирать, и настойки готовить. Всё приносит свою практическую пользу.

Постом и молитвой

– В Церковь вы когда пришли? – спрашиваю Елену Александровну.

– Да я в православии была с рождения. У меня бабушка очень верующий человек, и вся семья тоже. Икон не прятали, праздники и посты соблюдали. Воскресенье – значит, идём в нашу Успенскую церковь. Я в детстве даже не задумывалась, что может быть иначе.

– Необычно.

– Почему?

– Вы, конечно, молодо выглядите, но, думаю, советское время застали, а тогда гонения же были.

– В российской глубинке не так давили, потому что все, даже начальники, православных дедушек-бабушек имели.

– А вы, значит, не питерская?

– Нет, из Новгородской области. А вторая бабушка, по материнской линии, из Тульской области, города Плавск. Я по стопам бабушки пошла, она была медиком, акушером-гинекологом.

– А из Новгородчины откуда?

(Елена Александровна сразу оживилась, когда речь зашла о её родине.)

– Из Любытинского района я. Там священник очень хороший, отец Владимир. И храм очень красивый, построен был в 1832 году в память 20-летия победы над Наполеоном. В Любытино с XIV века в своём имении жил род Горемыкиных. Последним хозяином был князь Иван Логгинович Горемыкин, занимавший при царе Николае II должность председателя Совета Министров. Часть их имения сохранилась до наших дней, в том числе и семейное кладбище, по которому можно изучать историю нашей страны. Например, там есть могила Василия Горемыкина, денщика Петра I. И много разных преданий с этим имением связано, и в детстве представляете как интересно было об этом слушать и сознавать, что живёшь не в какой-то глуши, а в России, где в каждом уголке совершалась история.

– А какие предания?

– Например, про то, как по реке Мсте проезжала императрица Екатерина II и заглядывала к нам. Или как к Горемыкиным приезжал генералиссимус Александр Васильевич Суворов. Хозяин предложил ему лучшую комнату, а он попросил его поселить в баньке. Несколько дней прожил в ней. Суворов и вправду придерживался спартанского образа жизни: занимался физкультурой, каждое утро делал зарядку, никогда не наедался до отвала, – вот пример для всех наших гипертоников, у которых болезни как раз из-за невоздержанности и малоподвижности.

– А бабушку вашу, которая веру хранила, как зовут?

– Анна в крещении. А по паспорту она Галина Дмитриевна. Когда метрики переписывали, чтобы возраст детям уменьшить, то имя сменили.

– А зачем?

– Чтобы в Германию не угнали. Обе бабушки уже умерли, Царствие им Небесное. Анна Дмитриевна в 90 лет преставилась, а тульская бабушка, Вера Ивановна, – в 96 лет. Здоровое и умеренное питание, посты, физический труд – вот залог долголетия. Вера Ивановна к тому же травы собирала и настои варила. Я в детстве всё это видела, настои были всегда на столе. Поэтому у нас с Владимиром Николаевичем общие темы и появились.

– В детстве я тоже и брусничный чай пил, и иван-чай, и много чего. Нормой считалось.

– Конечно, ничего особенного в этом нет. Просто мы забыли правило: что Бог дал, тем и пользуйся. И благодари Его за дары природные. Так меня верующие родители научили. И детей мы с мужем так же воспитываем, всей семьёй в храм ходим. Я прихожанка храма Иоанна Милостивого в Отрадном Кировского района.

– Так это же Ленинградская область. Почему там?

– Я там живу.

– Да? Так вы приезжаете в город оттуда?

– Разумеется. Понедельник, среда и пятница – рабочие сутки. После смены я успела только заехать в магазин, по дороге посетила одного пациента – и к вам на интервью.

– Как же вы успеваете?!

– Всё молитвами наших пациентов, – улыбнулась доктор и посмотрела на часы – прошёл отведённый мне час.

Дай ей сил, Господи.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска