В пропавших грёзах и в живой надежде»

Всё время сбиваюсь, прошу:

– Руслан, простите, что опять назвал вас Романом.
Он улыбается:

– Роман – моё имя во крещении.

Мне понравились его стихи. Но оказалось, что он относится к тому типу людей, которые не любят говорить о себе. Мучение для любого журналиста. Даже о поэзии не выжмешь лишнего слова. Руслан грустно, растерянно улыбается. Он нетороплив, словно отрешён от всего.

Руслан Суховеенко

Я узнаю себя во всём:
В дыханье вьюги, в запахе листвы,
И в сентябре ложась дождём,
Я отражаю небо от воды…
В огне, пылающем со льдом на грани,
В берёзках русских, в яблонях в цвету,
В сугробах, где несутся в тройке сани,
В листе, летящем на сыром ветру,
В пропавших грёзах и в живой надежде,
В печалях, в радости ль горя,
Я не пропал, я жив и здесь, как прежде,
Я в этом всём, чего отнять нельзя.

Когда-то давно, в школе, Руслан Суховеенко обратился к Богу: «Если сдам зачёт по географии, поверю в Тебя». И Руслан свой зачёт сдал.

Вспоминаю себя. Моя первая просьба к Нему была куда смешнее: «Поверю, если поможешь попасть на фильм “Легенда о динозавре”». Туда пускали с шестнадцати лет, но мне разрешили, что было немыслимо – главный кинотеатр города, всё очень строго. Господи, прости нам наши смешные детские уговоры: «Поверю, если…» И спасибо, что слышишь нас. Если бы Ты был человеком, это, наверное, показалось бы Тебе очень забавным.

– В девяносто первом, в семнадцать лет, поступил в медучилище, – рассказывает Руслан. – В школе – обязаловка, а тут душа открылась. Жадно учился. Госэкзамены сдавал с температурой, но всё равно получил красный диплом. У нас в группе училась верующая девушка, которая дала мне почитать Закон Божий. Когда она выходила замуж, то заказала автобус для нас, своих друзей, чтобы мы могли попасть на её венчание в кочпонском храме, что под Сыктывкаром. Благодаря этой девушке я крестился. Тогда же начал писать стихи.
Что было потом? Год работы фельдшером на «скорой помощи». Время было весёлое – зарплату иногда выдавали тушёнкой, иногда не выдавали вовсе. Но хуже всего было другое: когда на руках умирает человек, а ты не можешь ему помочь. Одна смерть, другая… Они уходили, а Руслан оставался, но ему было невыносимо тяжело. Не спешите осуждать медиков, когда вам кажется, что они циники, что вы им безразличны. Порой можно услышать обвинения, что они «бездушны», но мы видим лишь броню, без которой у них не выдержат нервы. Те, кто не сумел этой защитой обзавестись, просто уходят.

Была, правда, передышка, когда Руслана на месяц или на два отправили в посёлок Озёл подменить фельдшера, ушедшего в отпуск. Привезли, оставили: работай. Приходили в основном бабушки за бесплатными лекарствами. 1990-е. Жил в медпункте. Раз в неделю молодой фельдшер отправлялся принимать старушек в деревню Сёйты. Там над обрывом стояла старая разрушенная часовня и открывался вид на безбрежную тайгу. Это было очень красиво.

* * *

Потом работа в военкомате, в основном скучная, бумажная, хотя «со своей спецификой», как он выражается. Приходилось, как секретарю медкомиссии, с повестками ходить по уклонистам. С одним боксёром встречались несколько раз. На спорт у него здоровья хватало, на армию – нет. Только из сёл приезжали нормальные парни. «Хочешь служить в армии?» – «Хочу!» Случались смешные, привычные для любого военкомата истории. Звонит подвыпивший мужик, объясняет: «Сейчас я передам трубку жене, скажите ей, что сегодня мой день – День артиллериста». «Правда?» – спрашивает оробевшая женщина. «Правда», – отвечает Руслан, стараясь не засмеяться.

С Айнур они познакомились ещё на «скорой». Айнур значит Лунный Свет. Её семья приехала в Коми из Азербайджана ещё в начале восьмидесятых, когда здесь требовались лесорубы. В крещении Айнур стала Анной. Крестилась позже Руслана, однако именно вслед за ней он пришёл в храм уже по-настоящему – не смотреть, а молиться.

– Мне думается, наша встреча была предопределена, – поднимает глаза Руслан, возвращаясь откуда-то из прошлого. – Это произошло на зимний праздник святителя Николая. Крестилась Айнур тоже в храме Святителя Николая в Вильгорте. Там же мы и венчались. А когда она рожала первого ребёнка, увидела Богородицу. Не знаю, было ли это видение или сон.

– Сколько у вас детей?

– Троих Бог послал. Я вырос один в семье и никак не думал, что будет трое. И сейчас не верится, но дети радуют. Помню, ребёнку сделали наркоз. Я нёс его на руках, а он, бедный, ничего не чувствует – несу его, прижимая к себе, и он оживает… Свояченица как-то сказала жене: «Вы как в русской сказке живёте: муж у тебя Руслан, а дети Ярослав, Илья и Василиса».

После военкомата работал массажистом в санатории «Лозым» – детском отделении и восстановительном, где лежат парализованные.

– Вы говорили о вере с людьми, которые ходили к вам на приём?

– Когда делал массаж детям, часто спрашивал, крещён ребёнок или нет, особенно если он капризничал. По моим наблюдениям, некрещёные вели себя в целом беспокойнее.

– Насколько действенен массаж, скажем, при остеохондрозе?

– На первом месте по эффекту. Десять сеансов снимают боль на полгода-год. В тяжёлых случаях, когда стёрты позвоночные диски, – на месяц. Детские искривления ножек поддаются лечению лет до двенадцати, как и многие другие болезни. Я любил эту работу: твоя помощь действенна, тебе благодарны, нервов тратить не приходится, наоборот, другим помогаешь их успокоить. Начинаешь массировать – словно рисуешь или мозаику выкладываешь. Это было интересно.

Но очень устал за семнадцать лет. Принимать приходилось иногда по двадцать пять человек в день, выматывался до предела. Мысль, что придётся этим заниматься всю оставшуюся жизнь, с какого-то момента начала пугать.

Сейчас Руслан работает в социальном отделе епархии.

– Перед тем как поступить на работу сюда, я уже год ездил к отцу Василию Арсению в село Додзь алтарничать. Арсений – это фамилия. Я попросился к нему в 2014-м. Додзь – это посёлок в Корткеросском районе. Маленькая церковь. Помню, как праздновали там Рождество. На улице 40-градусный мороз, поэтому людей – один или два человека. Электрические батареи почти не дают тепла, и изо рта пар. Так было не раз, но почему-то я ни разу так и не заболел. Народу не всегда было так мало, как в Рождество, иной раз собиралось и по тридцать человек: кто-то из местных был, кто-то из Сыктывкара приезжал, из уважения к отцу Василию. После службы нравилось расчищать снег. Мне было хорошо и спокойно в этом храме. Я перестал туда ездить, когда началась работа в епархии.

– Чем занимается ваш отдел?

– Сейчас, например, собираем помощь людям из Великих Лук. Там семья певчего в храме оказалась в сложном положении: жена в декрете, денег нет. Они обратились в свою епархию, но там помочь не смогли. Этот случай необычен лишь тем, что до Великих Лук от нас далеко.
Обращаются и наши люди, попавшие в беду. На днях одному человеку еды покупал. На руки, понятно, не всякому деньги выдашь, а сходить в магазин мне нетрудно. Помогаем оплачивать жилище женщинам, попавшим в трудную ситуацию. Чтобы кому-то помочь, средства нужно сначала найти. Это тоже наша обязанность.
Недавно открыли вещевой склад в Стефановском соборе. Кто-то сдаёт вещи, кто-то берёт. Мы распределяем. На Рождество отвезли игрушки в интернат для детей. Дом малютки поддерживаем. Это то, что сходу на память пришло. Лучшая работа в моей жизни.

* * *

Я мало расспросил Руслана про стихи, хотя именно благодаря им мы и встретились.

– Что подвигает вас на стихосложение?

– Внутреннее одиночество. Благодаря ему я начал писать стихи и искать Того, Кто всегда услышит и поймёт, не откажет и не отбросит. Стихи спасали меня в самые тяжёлые дни моей жизни. Это была попытка рассказать о себе.

– Ваши стихи были написаны либо около десяти лет назад, либо недавно. В промежуток между этими периодами?..

Руслан замолкает. Улыбка сходит с лица.

– У нас тогда произошёл разрыв с женой, какое-то время мы были не вместе. Всё это очень болезненно переживалось.

В сизой дымке тает птичий клин,
Унося как порванную нить
Недописанный души пронзённой стих.
И торопишься вернуться снова жить,
Вновь пройти по скошенной траве,
Провалиться в снег по самый пояс,
Закружиться в сорванной листве
И услышать твой любимый голос.

Слушая Руслана, я не могу отделаться от мысли, что, наверное, человеку, который не любит говорить, только и остаётся, что петь, – хорошо ли ему или плохо.

Стихи Руслана Суховеенко

НАДЕЖДА
С неба строчкою упала и слезинкой затекла,
Тихо болью в сердце встала и тоской на лист легла,
По окраинам да топям собирала горький мёд,
Вспоминала, дни и ночи коротала напролёт,
Ветром в поле подметала первородыши-цветы
И в берёзы заплетала брызги утренней росы,
Во пыли дорожной мыла стоптанные сапоги
И по осени на якорь оставляла корабли,
Дым осиновый струила, кол осиновый секла,
Всё о помощи молила, закусивши удила,
В куполах лучом играя, звон малиновый несла,
Птицей в облаках купалась, упоительна была,
Наливала полны чаши, укрывала от беды,
Утомительно ласкала, подсыпала яда в сны,
К солнцу руки воздевала, оставаяся во тьме,
Отпевала счастья мало, свечи ставила по мне.
Не забыл к тебе дороги, заблудившись в тишине,
Там, где были мои годы, всё осталося во мгле.
А теперь стою в начале и качаюсь на краю
И надеюсь, что хоть грошик кто-то даст за жизнь мою.

* * *

Не уйти от погони и не выйти за круг,
Горячи в спину кони, попрощаемся, друг.
Нам от жизни не много и не мало дано,
Что ж ты смотришь так строго, разливая вино,
Что ж ты медлишь, до рая нам дойти далеко,
Ты танцуешь по краю, мне стоять нелегко.
Боль пронзила всё тело,
Хлынул крови поток.
Что ж ты бьёшь так умело,
Метишь прямо в висок.
Не уйти, не укрыться в темноте от беды,
Нам бы лишь схорониться до проталин весны.
Нам бы хлеба да ласки,
Нам бы воли глоток
И под детские сказки
Сна хотя бы часок.
Нам судьбы не назначить, не продлить даже миг,
Лишь бы смыслом означить наши грешные дни,
Лишь бы кто-то над нами да в ночи с сединой
Помолился слезами и укрыл тишиной.
Не уйти от погони и не выйти за круг?
Горячи наши кони, до свидания, друг.


С НИМ
Цирк бродячий,
Пёс незрячий
Сквозь туманы и дожди.
Берег лунный.
Путь разумный
От распутья укажи.

Жить недолго,
Плакать горько,
Что ж, давай приму как есть
Смерти в мире,
Крест по силе
И любви благую весть.

Сто дорожек.
Что дороже?
Выбор цели и пути.
Не напрасно,
Если ясно,
Как по-честному пройти.

И в надежде,
Как в одежде,
Можно в омут с головой.
Суть да дело,
Коль умело,
Если есть в душе покой.

А на небе
В солнца свете
Красота и благодать.
Жить бы в радость,
Встретить старость
И о завтра не гадать.

Всё. Пора мне.
Ночь настанет.
Снова отправляться в путь.
Как пожитки,
С мира нитки,
Собирать по зёрнам суть.


СЛАВА БОГУ ЗА ВСЁ!
Слава Богу за всё!
За разлуки, за встречи,
За случайных знакомых, за друзей и врагов.
Слава Богу за всё!
За надежду на вечность,
За премудрость отцов и укор дураков.
Слава Богу за всё!
За паденья и взлёты,
За уроки, которые нам подают.
Слава Богу за всё!
За мгновенья и годы,
За дороги, которые к небу ведут.
Слава Богу за всё!
За родных и любимых,
Тех, кто рядом, и тех, кто уже далеко.
Слава Богу за то,
Что, незримо хранимый,
Я на ровном пути и когда нелегко.
Слава Богу за то,
Что я в силах исправить,
Что – понять и забыть, что – принять и отдать.
Слава Богу за всё!
И прошу лишь оставить
Мне способность любить и возможность прощать.
Слава Богу за всё,
Что скопилось тобою,
И за то, чего я так и не приобрёл.
Слава Богу за то Твоё слово живое,
Без которого так бы во мраке и брёл.
Слава Богу за всё!
За воды с хлебом сладость,
За бездонность вселенной
и за мира красу.
Слава Богу за всё!
За печали и радость
И за жизнь, и за смерть,
что красна на миру.
Слава Богу за всё!
За рассветы, закаты.
Сумасшедший апрель и слезу сентября.
Слава Богу за всё!
За лишенья-награды.
И надеюсь, что всё, что случилось,
не зря.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий