(Воспоминание из детства)

Помню себя с трёх лет. Сальнаволок – карельская деревня на мыску, впадающем в Белое море. Большая пустая изба. Мать посадила на печь:

– Не слезай, упадёшь. Да и холодно на полу. Я быстро…

На печи полумрак. В картонной коробке у стены котята с только что открывшимися глазами. Беру одного, кладу себе на колени. Малыш дёргается, припадает к тёплой ноге и затихает. Рядом на стене большие овечьи ножницы. Я уже видел, как ими стригут овец. Достаю инструмент, открываю. Закрываются ножницы с лёгким лязгом раз и другой.

Вскрикивает котёнок. Чётко понимаю: делаю что-то не то. Ножницы на гвозде, у котёнка нет пол-уха. Появляются две-три капельки крови. Кровь эта уже у меня на руках.

Вошедшая мать охает:

– Что с тобой?

Объясняю. Осмотрев котёнка, мама вздыхает:

– Ну вот, будет теперь у тебя приятель без уха.

В избе нашей пусто и скучно. В военные годы рыба ловилась и люди жили хорошо. После войны рыба не ловится, колхозники живут за счёт своих хозяйств. Каждый вечер папа приносит с моря две большие миски мальков. Одну миску мама продаёт, чтобы купить хлеба, остальную рыбу мы варим. Папа часто выпивает, на мамины упрёки говорит:

– Всё пропью! Гармонь оставлю…

Но гармони у папы нет. Нет ни коровы, ни козы, ни овцы. Есть шрамы от осколков, флотский китель да медаль «За оборону Заполярья».

Беременная мама уехала от папы в город Беломорск. Устроилась на лесопильный завод.

Беломорск, 1947 г. Фото из личного архива Л.И. Щербаковой

В городе мы живём у бабани Андреевны, в заднюшке. Комнатушка маленькая. Перед окнами тёмный глухой забор. За забором – тёмный дом. В нём живёт лесник Гавкин. Я его никогда не видел, но Серёжа Куземчиков говорил, что этот Гавкин ходит по лесу и убивает медведей. Ничего интересного в городе нет. Кино только про Чапаева… Но мать на кино денег не даёт. А в Сальнаволоке – там всё! Там БОПовский конь Битюг, стреноженный, по берегу ходит, траву щиплет. Там Федя-багула со своей бригадой в амбаре. Он режет острым ножом красную сёмгу на большие куски. А сын его Борька, сам в рваных штанах, отвернувшись к стене, говорит, кому какой кусок отдать. Там дядя Макар достаёт из моторки сети и выпутывает из них крупных камбал, и камбалы эти прыгают в большой корзине. Там Анна Игнатьевна Маллюкова грузит с амбара в карбас тюки с анфельцией – водоросли такие – и везёт их под паруском в город. А потом из этой «туры» делают мармелад. Там у Шурки Иванова пароход с мотором: резина от носа до кормы и жестяной винт. Если тот винт долго вращать и потом опустить судно на воду, то пароход плывёт сам, даже против ветра. Да что там! В Сальнаволоке даже конфеты и рубли дают просто так на Пасху. Валерка Петров говорил:

– Надо только накопить яиц и ходить по бабаням да по батаням. Христосоваться. Пришёл, достаёшь яйцо: «Христос воскрес!»

Батаня радёшенька: «Воистину воскрес!»

И раз тебе – горсть конфет али рубель да стряпни всякой. И так хорошо делается и тепло на весеннем солнышке. Куда городу до Сальнаволока.

А вообще-то Сальнаволокскому колхозу «Заветы Ильича» не везёт. Очередной председатель по пьянке утопил колхозного коня. Неделю не просыхает, ходит по деревне, продаёт мясо несчастного утопленника. Прикатило начальство, грядут перевыборы. Колхозницы у магазина судачат:

– Кого выбирать будем?

– Без нас выберут… Наше дело – молчи громче!

А Любава Батакова при всём начальстве возьми и брякни:

– А не будет толку! Не осенено место Духом Святым! Вот вам и всё…

Славка Петров – мой приятель. Мы с одного года, но Славка бойчей. Отец его, Федя-багула, свирепый, горластый мужик, а никто его в семье не боится. Мать тихая, работящая, успевает всё: доить, варить, стирать, кормить и сопли вытирать. У Славки пятеро братьев и сестра. Есть у них ещё бабушка. Старшие с весны до сенокоса на море, достают анфельцию. Славка дома, помогает бабушке «воевать» с тремя малыми.

Мы ходим на отливе в Шиженское устье собирать водоросли. С мешками из сетного полотна бредём по тёплой няше. Славка раз за разом нагибается и достаёт из-под ступни маленьких камбалёшек. К моим ногам не льнёт ни одна рыбёшка. Немного обидно. Славка с полувзгляда просекает ситуацию:

– Что ты как столб стоишь, ноги в няше. Ты носок-то подымай, чтоб было пятачку куда зайти.

В первой же луже достаю рыбёшку.

– Обрыбился! – смеётся Славка.

Набрав по мешку анфельции, назад бредём по прибывающей воде. В деревне Славкина бабушка стоит на щелье, смотрит из-под руки в сторону Кузестрова. Поветерье, больше полводы прибыло. Появляется наконец родной парус.

– Слава Тебе, Царица Небесная, и пресвятой отче Николае! Славка, неси дрова в байну, наши идут.

В воскресенье у Петровых чей-то день рождения. Отец раздаёт сыновьям деньги за собранную туру. Достаётся и Славке. Приятель мой выходит на улицу. А потом происходит чудо. Славка даёт мне рубль:

– Бери, это за туру.

Я ошарашен. Не рублём. Жестом. Теперь мы свои. Навсегда. Сосед, сын Маруси-харакки Толя, понимающе кивает, говорит:

– Человеку, чтоб душа его была жива, нужны хлеб, красота и братство.

И так мне хорошо и тепло, словно на Пасху…

Виктор КАНШИЕВ

 ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска